Прошлое нас не отпустит (СИ) - Ронис Александра. Страница 12

— Таюрских, — тут же донеслось возмущенное снаружи, словно начальница только и делала, что караулила ее у двери туалета, — ты выходить собираешься? Или утонула?

— Да, выхожу, — тут же отозвалась Олеся и снова прыснула со смеху, хотя ей было совсем не смешно.

Спрятала телефон и визитку в кармашек сумочки, нажала на спуск бачка и повернула защелку. Пока мыла руки, отсутствующим взглядом смотрела на свое отражение в щербатом и мутном зеркале, мысленно переносясь в прошлое. Ни один из тех ментов, с которыми ей приходилось встречаться по жизни, а их, к сожалению, было немало, не был человечным. Все, все до единого, продемонстрировали ей лишь худшие качества своей натуры. И этот, скорее всего, такой же. В ее картине мира майор, возможно, при должности, по определению не мог быть положительным героем.

Дернув из держателя последний оставшийся там кусочек бумажного полотенца, Олеся задумчиво промокнула руки и, выкинув размокший, разъехавшийся во влажных ладонях посеревший комок бумаги в набитую доверху урну, вытащила из сумочки трезвонивший без малого минуту телефон.

«Неужели снова Кир?», — подумала с приглушенным чувством неприязни, отнюдь не горя желанием отвечать, но, увидев имя звонившего, похолодела. Похолодела, а потом жарко запылала. Лоб отчего-то покрылся бисеринками пота.

«Влад Демидов» — плыла по экрану безобидная надпись, но Олесе стало не по себе. Неопределенность в вопросе того, как к нему относиться, сделала свое дело. Неуверенность в том, что он ей скорее друг, чем враг, не дала ответить на звонок. Олеся нажала на кнопку на тонком ребре телефона и засунула беззвучно вибрирующий гаджет поглубже в сумку. Вот так… Не видеть, не слышать, не знать. Ей нужно время подумать, взвесить все. А там, кто знает, может, все и рассосется…

Она быстро разнесла корреспонденцию по адресам — благо, ее было сегодня мало, и все же справилась у начальницы насчет ячеек. Решила арендовать одну на длительный срок, уже на следующий день планируя перенести содержимое заветного рюкзачка из платяного шкафа под защиту госучреждения. Хотела носить частями, как бы между делом, но затем решила ускориться, не растягивать «удовольствие» надолго — унести все за раз.

Откуда-то вновь возникло смутное ощущение, крепнувшее с каждым проведенным вне домашних стен часом, что за ней следят. Впервые оно возникло тогда, когда они с Настей по дороге из школы зашли в торговый центр, чтобы купить ей новые туфельки — на старых отклеилась подошва. Пока дочка примеряла обувь, Олеся незаметно озиралась по сторонам (прозрачные стены отдела позволяли), в душе внушая себя, что это просто расшалились нервы. На фоне последних событий и недавних новостей неудивительно.

В дальнейшем это ощущение не пропало, а усилилось. Когда они с Настей шли по многолюдным улицам, она несколько раз оборачивалась, но так ничего и никого подозрительного не обнаружила. Еще раз позвонил Демидов, но Олеся уже уверенной рукой выключила телефон и ускорила шаг.

Наутро она прихватила набитый деньгами рюкзачок, повесила его на спину и сразу же после школы зашагала в сторону почты. Скорее, скорее спрятать его подальше от чужих невидимых, но колючих глаз. А иначе она заполучит еще один «сюрприз» от Демидова — кроме него, больше никто не знал, что у нее есть миллион на руках. Вот ведь какой — знает, что это не ее деньги, а все равно хочет отнять! Совсем не по-мужски! По-другому Олеся для себя причину слежки объяснить не могла. Но слежка была, она это чувствовала, как чувствуют преследование звери.

Как только туго набитый рюкзачок был надежно спрятан за металлической дверцей ячейки, Олеся вздохнула с облегчением. Одна проблема, как она надеялась, решилась. Настроение улучшилось, тревога улеглась. Даже необычайно высокая стопка писем, ждущих доставки по адресам, не расстроила. Она отработала, подождала два урока в фойе школы, не желая признаваться даже самой себе, что далеко от Насти отходить не хотела, а потом зачем-то уговорила дочь пропустить тренировку в обмен на поход в кино и кафе. Один день можно уроки не делать, а вместо этого погулять (Ага, зачем-то… Затем, чтобы даже ненароком не встретиться с Демидовым в спортивной секции дочери!).

Домой они вернулись ближе к вечеру, когда начало смеркаться. В подъезде было оживленно, причем именно на их этаже. Одна из соседок, немолодая уже женщина, с которой Олеся при встрече всегда здоровалась, завидев их, радостно бросилась к ним навстречу и воодушевленно зашептала:

— Олеся, ты только не волнуйся! Полицию я вызвала…

— Полицию?! — Олеся снова похолодела. Уже знакомая, но от этого не менее неприятная, реакция на простое слово. Слово, обычно внушающее доверие и спокойствие рядовым гражданам, на нее действовало как хлыст. — Что случилось?!

Она уже и сама заметила, что было не так. Дверь в их квартиру была приоткрыта, дверная ручка криво свисала.

— Опер группа уже здесь, — сверху, с площадки между этажами донеслось успокаивающе — это ППС-ник пытался ее ободрить, а с нижнего этажа ему вторили знакомым насмешливым голосом, в котором опять же читалось предвкушение возможности поглумиться:

— Да, опергруппа уже здесь. Что произошло, гражданка Таюрских?

Кир, чавкнув жвачкой раз-другой, расплылся в улыбке.

Глава 8

— Что произошло, спрашиваю?! — повторил, заводясь, опер, непроизвольно сгоняя улыбку с лица.

Тупое молчание бывшей проститутки бесило. Само ее присутствие бесило, потому как напоминало о том, кому он обязан резкими и неожиданными изменениями в жизни. Ему эта Москва даром не всралась! Слишком шумно, слишком многолюдно, знакомств почти никаких. Здесь он был «один из» — многочисленных рядовых сотрудников полиции, которому еще предстояло показать себя в новой среде, только-только завязать полезные связи. Не так как раньше — когда впереди маячила блестящая и быстрая карьера, ощутимо чувствовалась поддержка начальства, и грело душу признание среди своих.

Все рухнуло в один миг — когда эта смазливая и, как оказалось, не такая уж недалекая шлюха испортила им всю разработку. Вместо того чтобы стучать ему на прижившегося у нее уголовника, она всю инфу слила ему. Как итог — банда Валета сработала на опережение, «вынесла» банк и растворилась на бескрайних просторах России. Одновременно с ней исчез из города Крест, подалась в бега и эта с*ка! Когда начался разбор полетов, виновным оказался он (завистники не дремлют), и если бы не хорошая «крыша» в верхах, то он этой ссылкой в Москву вряд ли отделался бы.

Теперь же она стояла перед ним, хлопая ресницами, с непонимающим и затравленным видом. Как всегда, ломала комедию, делая вид, что сама невинность.

— Что… здесь… произошло?! — в третий раз повторил Кир и не сдержал гримасы отвращения, передернувшей лицо и затронувшей взгляд. Жвачка, утратив свой приятный специфический вкус, стала похожа на старую, вонючую резину. Пришлось приложить усилия, чтобы не поддаться порыву задействовать привычные методы — он-то знал, чего она так не любит и под угрозой чего могла бы разговориться. Но… не та обстановка сейчас вокруг.

— Я… не знаю, — растерянно отозвалась Олеся, соизволив наконец ответить на его вопрос.

Кир вежливо растянул в улыбке губы и понимающе покачал головой — мол, бывает, знакомое дело. Стресс и все дела…

— Ну, пошли, глянем, — кивнув на Настю, он обратился уже к соседке: — Девочку можете взять к себе на время?

— Да, конечно, пойдем, Настюш, — та увела недоуменную девочку к себе в квартиру.

Олесе же ничего не оставалось, как последовать за ним.

Картина, представшая их глазам, буквально ошеломила. От увиденного зрелища Олеся застыла на месте, а Кир даже присвистнул. Вся квартира была перевернута вверх дном.

— Вот это постарался кто-то!

Кир прошелся по квартире и вернулся обратно в прихожую, где все так же растерянно топталась Олеся, не решаясь войти в комнаты. Может, боялась нападения укрывающихся там грабителей (эта дура могла и не до такого додуматься), а может, просто остерегалась находиться в непосредственной близости от него.