Официантка и миллионер - Кокс Мэгги. Страница 17

— Эмма, ты серьезно так думаешь? — Пьер вдруг почувствовал какой-то холодок, идущий от нее.

— Я думаю, ты совершенно прав. Но разве тебе интересно, что я чувствую? — Она сжала под столом руки, стараясь унять дрожь. — Ты хотел приятно провести выходные, и ты это получил.

Его голубые глаза потемнели от гнева.

— Не смей так говорить!

— Ну разумеется, ты не любишь, когда тебе говорят правду, тем более если ты слышишь ее от девушки, стоящей гораздо ниже тебя на социальной лестнице. Тебе бы хотелось продолжать легкий, ни к чему не обязывающий флирт…

— Вот как? Тогда скажи, что, по-твоему, мы должны продолжать?

Эмма не знала, куда деваться от стыда, унижения и возмущения.

— Можешь успокоиться, Пьер. Мне ничего от тебя не надо. Я отдаю себе отчет в том, что я не та женщина, с которой можно продолжать знакомство… Если честно, я вообще не понимаю, почему ты остановил на мне выбор. Видимо, захотелось чего-то необычного. Ты считаешь, что я должна быть благодарна тебе уже за то, что ты обратил на меня внимание. Разве может девочка на выходные требовать, чтобы к ней относились как к равной? И вдруг выясняется, что она умеет думать и чувствовать. Этого еще не хватало! —Эмма уже не сдерживала бушевавшие эмоции и говорила все, что ей приходило в голову.

— Эмма! Неужели ты недовольна Парижем и.., мной? Разве ты не наслаждалась моими ласками? Что-то я не слышал протестующих возгласов, когда я сжимал тебя в объятиях. Или ты скажешь сейчас, что я насильно взял тебя?

Его слова уязвили ее… Он был прав, но от этого ей не стало легче.

— Я жалею только о том, что сразу не пресекла все это… Когда ты впервые пришел в наш ресторан и заказал меня, мне надо было сразу послать тебя к черту! — Она с яростью швырнула салфетку, выскочила из-за стола и, схватив сумочку, бросилась в дамскую комнату. Пьер не успел даже рта раскрыть.

Умывшись холодной водой, Эмма слегка успокоилась, вышла в коридор и попросила одну из официанток принести ей плащ. Потом спокойно оделась и вышла в дождливую парижскую ночь, совершенно не отдавая себе отчета, что она делает, и не представляя, как поступит дальше. О том, чтобы вновь встретиться с Редфайлдом, не могло быть и речи.

Господи, ради чего она потащилась за ним в Париж? — грызла себя Эмма. Находясь в каком-то тупом оцепенении она сейчас забыла о том, зачем поехала, думая только о нанесенной ей обиде.

Эмма шла по левому берегу Сены, наслаждаясь окружающей красотой и совершенно не представляя, куда она идет… Было уже совсем темно, но она шла и шла, с каждым шагом все больше удаляясь от Пьера Редфайлда.

Пьер вначале подумал, что Эмма приведет себя в порядок и вернется. Но минуты шли за минутами, а ее не было. Убежала! Подумать только, кто бы мог ожидать такой гордыни от этой официантки?! Злясь и проклиная ее и себя в первую очередь, он позвонил в отель, но ее там не оказалось. Тогда он отправился искать ее. Разумеется, найти ее было нереально, слишком много народа гуляло на улицах, но он шел и шел вперед, вертя головой по сторонам. Почему она так взбеленилась, он не мог понять. Зачем ей эта беременность? Ничего не видела, ничего не знает. Такой алмаз — и официантка. Учиться ей надо, а не возиться с пеленками. Может, ее оскорбило его предложение о материальной помощи? И здесь нет ничего плохого, другая бы уцепилась руками и ногами. Она не подумала о том, что их ребенок будет жить в нищете, а он подумал! Ну и темперамент!

Пробродив около двух часов, он решил вернуться в отель, тем более что дождь разошелся не на шутку. Прежде чем подняться в номер, он заскочил в бар и заказал бренди. То ли под воздействием коньяка, то ли успокоившись, он постепенно пришел к мысли, что вел себя бестактно. Эмма — скромная молодая девушка, у нее полно забот, материально она не обеспечена, но разве она жаловалась ему? У нее, безусловно, очень развито чувство собственного достоинства. Пьер подумал, что, возможно, это и хорошо, многим мужчинам нравятся такие женщины, и он не исключение. Да, он хотел ее, преследовал и добился своего, но о совместном будущем не может быть и речи! И еще.., он одержал верх над сыном, это было слаще всего.

Прихлебывая бренди, он мечтал только об одном: она, нагулявшись и остыв, возвращается в их номер, а там.., там видно будет, он извинится, и они придут к удобному для обоих соглашению. Эмма должна понять, что, в конце концов, он не принадлежит себе, ему предстоит длительная командировка, месяца на три-четыре… Чья-то рука дотронулась до его плеча, Пьер даже подпрыгнул от неожиданности: метрдотель извинился и сказал, что миссис Робартс просила передать, что заночует у подруги и вернется утром.

Пьер с облегчением вздохнул: слава богу, с ней ничего не случилось, но он ожидал другого… Она вернется утром… Нет, он не может ждать до утра, он жаждет держать ее в руках и осыпать поцелуями… Он был не прав.., она должна вернуться. Вот дурак, не спросил у нее телефон подруги… Он горестно вздохнул и заказал еще порцию бренди.

Между тем Эмма гуляла по вечернему Парижу, не решаясь принять какое-либо решение. Зашла в еще раз в собор Парижской Богоматери, горячо помолилась за себя и бабушку. Ей стало легче, и она даже снизошла до критики в собственный адрес: так вести себя не следовало. Потом отправилась к Флер и все ей рассказала. Конечно, она ему не нужна, но не думать о нем как о мужчине Эмма не могла. К ее удивлению, Флер не согласилась с ее выводами.

— Ты очень красивая девушка, почему он не может в тебя влюбиться? Он может еще раз пригласить тебя в Париж или еще куда-нибудь, что в этом плохого? Почему надо сразу же думать о том, чем кончится эта мимолетная связь? Пользуйся тем, что судьба посылает тебе сегодня.

..Да, Флер права. Глупая ты овца, Эмма Робартс, если думаешь с одного-двух свиданий покорить такого мужчину. Надо позвонить и передать, что она у Флер. Пьер наверняка волнуется.

— Ты завтракала? — Пьер страшно обрадовался, увидев Эмму.

— Я пила кофе с круассаном у Флер. — Эмма боялась смотреть ему в лицо.

— Я.., я огорчен и очень волновался, когда ты убежала от меня, нельзя же так! И в Париже можно нарваться на неприятность любого рода.

Огорчен, волновался и.., все? Она насмешливо фыркнула.

— Что ж, я прошу у вас прощения за то, что доставила такие неудобства.., но мне не очень верится в это. Я скорее поверю в другое — ты будешь огорчен, если я забеременею. Но если это уже случилось, поверь, мне не нужна помощь. Дыши легко, у меня нет к тебе ни претензий, ни обиды, больше ты не увидишь меня, — с этими словами она прошла в спальню, чтобы собрать вещи.

Но Пьер внезапно схватил ее за руку и повернул к себе лицом. Его глаза потемнели от гнева. И еще — от острого желания, так она была сейчас хороша…

— Не увижу? Почему ты так уверена в этом? требовательно спросил он.

Она смотрела на его губы и мечтала только об одном: еще раз ощутить их вкус, но сказала совсем другое:

— У тебя нет сердца, Пьер! Ты думаешь, что можешь получить за деньги все, что захочешь? —Она вывернулась из его объятий и хотела отойти, но он снова схватил ее и так крепко прижал к груди, что Эмма не могла даже пошевелиться. Но ей вдруг почему-то расхотелось вырываться, наоборот, ее тело подалось ему навстречу, чтобы покориться этой мужской безжалостной и требовательной силе… Пусть он возьмет ее сейчас же, она больше не в силах терпеть эту сладкую муку.

— И ты будешь утверждать, что не хочешь меня? Ненавидишь? — Он наклонился к ее вспыхнувшему лицу и нежно поцеловал ее в нижнюю, чуть приоткрытую губу.

— Я? Да, я хочу тебя.., но у меня к тебе чувство, а у тебя.., только физический голод, у тебя даже нет уважения ко мне.

— Черт возьми! Почему ты думаешь, что я не уважаю тебя?! — взорвался Пьер. Ему хотелось ударить ее, а лучше — повернуться и уйти, но ни того, ни другого он не мог сделать, она возбуждала в нем такие чувства, от которых ему хотелось убежать. Он не собирался усложнять свое будущее, хватит с него одного брака! Да, он очень страдал первые два года после нелепой гибели Наоми в автокатастрофе, но постепенно успокоился и почувствовал облегчение, хотя никому об этом не говорил. Потом, вспоминая скандалы, которые она устраивала по поводу их бедственного материального положения, упреки в супружеской неверности, он говорил себе, что вопрос брака для него закрыт навсегда. Теперь-то он понимал, что они были слишком молоды и инфантильны, но тогда все виделось по-другому.