Ревизор: возвращение в СССР 5 (СИ) - Шумилин Артем. Страница 18

— Но, как же так…

Было видно, что пацан несколько растерял самоуверенность и не знает, как реагировать.

— Ну да, реальность совсем иначе выглядит, чем в красивых рассказах о воровской романтике? — усмехнулся я. — А вот тебе еще информация, посчитай, сколько милиционеров в стране. Точно не скажу, но сотни тысяч есть наверняка. И почти у каждого есть вот такой вот вор, который своих ему сдает. А у некоторых и не один.

И я многозначительно покивал — мол, думай сам.

Сделал паузу, чтобы не навязываться. Сел за стол, начал ворошить на нем бумаги, наморщив лоб. Пацан сидел, о чем-то усиленно думал, а потом произнес:

— Но ведь не все же стукачи!

Не сдаемся значит. Ладненько, продолжим плановый промыв мозга.

— Не все, конечно, — согласно кивнул я, — вот только как ты собрался выяснять, кто стукач, а кто нет? На собственном печальном опыте?

Андрюха снова нахмурился. Аргументов у него явно не было, но сдаваться парень категорически не хотел. Придется обратиться к самому действенному и занудному оружию — цифрам.

— Андрюха, пойми, каждого слушать, кто тебе в уши что-то вдувает, никогда ничего не добьешься. Надо своим умом жить. Вот хочешь посчитать один пример? Он совсем не сложный!

— Что за пример? — недовольно пробормотал парень. Видно было, что с математикой он не в ладах.

— Да совсем простой, — махнул я рукой, — вот скажи мне, если ты вор, и вдруг узнал, что где-то в киоске лежит товару на пятьсот рублей, это выгодное ограбление будет?

— Пятьсот рублей — очень выгодное! — уверенно сказал парень.

— Ну, а вот теперь я тебе, как бухгалтер, посчитаю. Во-первых, обычно об этом вору сообщает наводчик. И ему нужно заплатить долю. Десять, а то и двадцать процентов от украденного. И очень при этом надеяться, что он не тот самый вор, который сливает всю информацию милиции. Потому что тогда сидеть тебя в тюрьме сразу после ограбления — он тебя сдаст со всеми потрохами.

Но ладно, допустим, повезло, и он не стукач. Но ему его долю нужно отдать, потому что иначе он обидится и точно тебя сдаст ментам — в назидание. Или, еще хуже, подкараулит в темном переулке и ножом пырнет в живот. Значит, уже не пятьсот, а четыреста или четыреста пятьдесят, верно?

— Верно, — подтвердил парень. Оставшаяся сумма ему все еще казалась достаточно большой.

— Не совсем так. Товар на пятьсот рублей тебе одному не утащить. Подельник нужен. А с ним делиться надо пополам. Значит, для тебя уже остается только двести рублей, половина. Верно?

Парень приуныл и кивнул. Пятьсот рублей стремительно растворялись прямо в воздухе.

— И опять же — ты никогда не знаешь, не стукач ли и он. И не станет ли стукачом через полгода, когда попадется на другой краже. Не захочет в тюрьму — милиционер ему скажет — сдавай других преступников. И вот тогда он припомнит и про эту кражу вместе с тобой. Представь, сидишь ты дома, уже и позабыл про эту кражу и деньги потратил — а тут милиция дверь ломает, кидает тебя мордой в пол, руки в наручники. Все показания на тебя есть, тебе сдали со всеми потрохами — остается только на пять лет тебя в тюрьму отправить. Верно?

Парень уныло кивнул.

— Другая опасность — сам твой подельник не стукач, но болтать любит. Воры много пьют, а пить и не терять осторожность редко кому удается. И вот, выпив с другими ворами, он начинает хвастаться, как он вместе с тобой ларек ограбил и товару вынес на пятьсот рублей. А среди тех, кто его пьяного болтуна слушает, сидит милицейский стукач. А дальше — через пару дней, чтобы на него не подумали, он сливает информацию своему милиционеру. И тот, радостный, что заработает премию, арестовывает и тебя, и твоего подельника. Знаешь, что дальше произойдёт?

— Что? — зачарованно спросил Андрюха.

— Вас посадят в разные камеры и будут колоть на признание. Тому, кто сдаст другого, пообещают год колонии и облегченный режим — посылки там от родственников и все такое. А тому, кто рогом упрется — пять лет на основании показаний своего подельника. И знаешь что — в этой ситуации один обязательно сдастся. И лучше тебе быть первым, чтобы не сесть на пять лет.

Парень помотал головой — мол, он никогда не сдаст подельника.

— Ну тогда ты и будешь сидеть пять лет, — ухмыльнулся я, — а он выйдет через год и будет девочек кадрить на улицах. Но я не договорил про твои двести рублей. Не будет никаких двухсот рублей за грабеж ларька.

— Как не будет? — удивился пацан.

— Дело в том, что в воровском мире есть такая профессия, как скупщик краденого, — сказал я, — сам же ты, украв десять тысяч карандашей из ларька, не будешь стоять на углу и продавать их, верно? На пятом карандаше милиционер подойдёт и спросит, где ты столько карандашей взял. Потом посмотрит, что ночью украли из ларька десять тысяч карандашей и радостно потащит тебя в камеру — добиваться признания. К маме твоей придут с обыском — искать эти карандаши. Все вещи из шкафов и столов вытряхнут, пол могут взломать в поиске тайников, бывает, что и стены ломают. И потом никто не ремонтирует сломанное — есть деньги, мама сделает ремонт, нет — так и будет жить со взломанным полом. Если найдут краденое — все, ты сядешь и без признания вины. Вот для того, чтобы так нелепо не садиться в тюрьму и есть профессия скупщика краденого. Но он, сам понимаешь, не купит у тебя украденный товар по настоящей цене — иначе в чем будет его выгода? Если половину даст — уже хорошо.

Парень поплыл. Стоял, хлопал ресницами, осознавал суровую реальность воровского мира.

— А знаешь, что еще неприятного со скупщиком краденого? — с многозначительным видом спросил я, подняв брови, — впрочем, лучше ты сам мне скажи!

И принялся с деловым видом снова перекладывать бумаги на столе — мол, мне эта беседа не очень и нужна.

Пацан не подвел. Нахмурив брови, через секунд десять сказал:

— Он тоже может быть стукачом?

— Верно, молодец! — кивнул я одобрительно, — или его повяжут через полгода, и он тебя сдаст, чтобы не сесть.

Сделал небольшую паузу, потом продолжил:

— А теперь считаем. Итак, мы уже выяснили, что, украв товар на пятьсот рублей, ты получишь максимум сто. Вроде бы тоже деньги, но… Не каждая кража будет такой удачной. Часто бывает, что наводчик ошибся, и в ларьке товара на двадцать рублей. Представляешь, рисковать свободой за… сколько? Двадцать рублей?

Сделал паузу и многозначительно посмотрел на парня. Андрюха снова не подвел — потенциал у него есть.

— Пятая часть от двадцати — четыре рубля? — сказал он.

— Молодец, прямо на ходу подметки рвешь! — похвалил его я, — но считаем дальше. Учитывая количество стукачей, редко какой вор успевает совершить больше пяти краж, прежде чем оказывается в тюрьме. Предположим, с одной он взял эти самые сто рублей, с другой — четыре, две были средние, взял по двадцать пять рублей, во время пятой кто-то услышал шум и вызвал милицию. Повезло, и смог убежать без всякого хабара, но пока прыгал через забор, порвал костюм стоимостью пятьдесят рублей. Итого, подведем итог типичной воровской карьеры за несколько дней: заработано 154 рубля, минус стоимость костюма — сто четыре рубля. Итог — пять лет колонии. В колонии работать вору нельзя, верно?

Парень кивнул.

— Значит, там он вообще ничего не заработает. Итого, делим сто четыре рубля на пять лет, или шестьдесят месяцев. И получается у нас средний доход за один месяц один рубль семьдесят три копейки! — сказал я, получив результат с «шайтан-машины».

— И в чем смысл? — пренебрежительно пожал плечами я, — каким же лохом надо быть, чтобы работать за рубль семьдесят целый месяц! На моей работе платят сто десять рублей в месяц. Итого за шестьдесят месяцев я заработаю, если буду работать на полную ставку, — снова загрузил все данные в машину и показал парнишке результат, — итого мой доход за этот же срок шесть тысяч шестьсот рублей.

— Но есть же более выгодные воровские дела! — парень еще не был убежден, — можно же банк ограбить!

— В теории — да, — согласился я. — На практике все намного сложнее, как с той же воровской романтикой. Чтобы идти грабить банк, нужен ствол. Его достать очень тяжело. Отобрать у милиционера? Нападение на сотрудника органов очень тяжелое преступление, если он погибнет, то преступника, поймав, могут и расстрелять. И чем опаснее преступление, тем активнее ловят преступника. Тем больше трясут всех стукачей, заставляя их ходить и выспрашивать других воров, чтобы найти опасного преступника. За кражу карандашей так искать не будут!