Тайны пустоты (СИ) - Елисеева Валентина. Страница 18

– По направлению физики нематерии тоже пошли многие – проблема транспортных туннелей не решится сама собой, – ответил Стейз. – Принёс новости о Таше?

– В самое ядро попал: о ней, точно. Мои шпионы, работающие под прикрытием в том секторе, куда выдвинулись корабли авгуров, прошерстили все слухи о невероятных событиях, как-либо связанных с чьей-то смертью, и наткнулись на нечто ошеломительное. В одном селе жила юная девушка, которая отравилась соком ядовитых ягод и практически померла, очнувшись в самый последний миг. Происшествие случилось незадолго до её венчания и на него особого внимания не обратили, городской купец таки женился на своей невесте. И всё бы ничего, но невеста взяла и опять померла прямо за свадебным столом. – Оррин сделал многозначительную паузу, Стейз неодобрительно нахмурился и рассказ продолжился: – Покойницу отнесли в церковь, а утром там её не нашли. Зато слуги видели призрака в белом платье, а из комнаты новобрачной исчезла часть вещей, однако самое загадочное не в этом. На следующее утро, когда родственники шли в церковь, чтобы заняться похоронами, «умершая» забрала из банка деньги, положенные на её имя женихом! А на лавке, где она должна была бы дожидаться упокоения, лежал рисунок. Священник счёл его изображением злобного демона и собирался торжественно сжечь в огне на ближайшем праздничном ритуале очищения душ, но мои люди тайно изъяли рисунок.

– Ну, не тяни, где он?

Перед Стейзом легло изображение его самого, умело выполненное на желтоватом листе грубой бумаги чёрным карандашом.

– Поздравляю, тебя официально причислили к нечисти в одном из миров, – давясь смехом, известил Оррин. – В банковской ячейке нашли ещё один твой портрет.

– Она оставляет следы! – обрадовался Стейз.

– Вне всякого сомнения. Мне всё больше нравится выбор авгуров: девочка умна, она оставляет за собой заметные «крошки», которые наши люди никак не могут пропустить мимо глаз. Она ещё проявит себя, и мои люди с ней свяжутся. Пока я велел им поставить в известность стражей порядка, служащих смотрителями того мира, что мы ищем потерявшуюся девушку. Описание Таши, сделанное с твоих слов, я им передал, а изображение «невесты-покойницы» мне должны прислать с минуты на минуту. О, вот и оно.

Оррин скинул полученный файл на большой монитор, и оба друга с жарким интересом всмотрелись в сделанный по рассказам родных портрет пухленькой блондинки.

– Совсем не похоже на твоё описание, – озадачился Оррин.

– Это не Таша, – разочарованно подтвердил Стейз. – Такую девушку я никогда не встречал, у неё даже рост другой, она заметно ниже. Её уже нашли?

– Нет, пока мои люди идут по её следам, но она почему-то двинулась к большому городу, где её крайне трудно будет отыскать.

Под бормотание друга, перечисляющего способы найти человека в технологически неразвитом мире, где нет ни камер слежения, ни фотоаппаратов, ни телевидения, ни мобильной связи, ни общедоступного выхода в космическую интернет-сеть, Стейз напряжённо думал. Обобщать факты и делать не противоречащие им выводы – основа работы любого учёного. Сделать вывод из ситуации с Ташей было намного проще, чем из системы функциональных уравнений, принципиально не решаемых в общем виде.

– Эта блондинка всё-таки Таша. Тело другое, но разум её, – прервал он рассуждения товарища. Поперхнувшись, Оррин с опаской глянул на друга: он тронулся умом? Без слов поняв его сомнения, Стейз объяснил: – Перенос сознания вдаль от тела давно известен науке: именно так нуль-физики создают свои голографические проекции, экономя силы на физический перенос. Существуют технические приборы, позволяющие и другим людям переноситься ментально хоть на край вселенной, физически оставаясь на прежнем месте.

– Я не полный невежда: такие приборы есть в кабинетах всех членов Совета и всех стратегов галактик, даже у меня. Но одно дело – ментальная проекция, а заселение в чужое тело...

– Давным-давно, когда только появилась теоретическая база для создания голографических проекций и прошли первые успешные опыты в этой области, учёные хотели провести серию экспериментов по перемещению сознания в клонированные искусственные тела. Увы, ретрограды в Совете при массовой поддержке граждан Альянса запретили все подобные эксперименты по причине философско-религиозных «гуманистических и духовных соображений высшего порядка».

– Я бы тоже запретил, – честно признался Оррин. – У меня бегут мурашки по коже при одной мысли, что ты можешь оказаться прав в своём безумном предположении: погибшая девушка возродилась в теле другого, только что скончавшегося человека!

– Мурашки бегут от радости? Тогда у меня они тоже бегут, – нетерпеливо отмахнулся Стейз. – Философия – пустое, мне важно, что она жива. Её физическая оболочка – дело десятое, поскольку человек – это душа и разум. Если моя «покойница» умеет так воскресать – я искренне этому рад без всяких оговорок!

– Вы действительно идеально подходите друг другу, – вырвалось у Оррина.

– Не о том думаешь: нам надо как можно скорее отыскать уникальную девушку. Она старается добраться до нас – мы должны поспешить навстречу. Как ты помнишь, Ташу ищем не только мы, и авгуры наверняка лучше нашего осведомлены обо всех её специфических возможностях.

– По поводу авгуров: появились сведения, один их старейшина приходил к Элису незадолго до его гибели.

– Не удивлён, – мрачно нахмурился Стейз. – Не ведаю, что задумали авгуры, но это гарантированно нечто антинаучное и оттого смертельно опасное для всех галактик. Эта раса даёт Альянсу не только огромное число биологов всех видов, но и многих актёров, философов, психологов. Все авгуры виртуозно играют на чувствах, используют эмоции, как рычаг воздействия, и представители моей расы практически единственные, кто не подвержен их влиянию. По причине «атрофии сферы чувств», как пишут в энциклопедиях, а я бы сказал: по причине наличия холодного здравого смысла, который не расшатаешь какими-то эмоциями.

– Да, авгуры – антиподы наурианцев. Вашим расам спокон веков было крайне сложно вести мирный диалог.

– Трудновато общаться с теми, кто в наше просвещённое время верит в духов природы и бегает за советом к прорицателям-шаманам.

– Однако твою удивительную Ташу нашли именно они, – подколол Оррин. – Знаешь, когда ты произносишь «она» без уточнения имени, у меня нет сомнений, о ком идёт речь, – добавил он, проницательно смотря на Стейза и улыбаясь чуть печально. – Внимательнейшим образом изучая историю противостояния авгуров развитию современной науки, я наткнулся на одну любопытную запись в архиве Галактического Совета. Тебе стоит её просмотреть.

Стереограмма выступления президента планет авгуров датировалась позапрошлым веком. Седой, благообразный старейшина гневно требовал запретить строительство внепланетных станций, черпающих энергию термоядерного синтеза напрямую из недр звёзд. Грозил страшными катастрофами, если будет открыт ещё один подпространственный туннель, связывающий отдалённые сектора вселенной. Увещеваний и напоминаний, что когда-то люди протестовали против паровых машин и электричества, старейшина не слушал, а в конце своей речи произнёс, смотря прямо в записывающую камеру и будто обращаясь к будущим поколениям учёных: «Мы отыщем способ заставить нас слышать. Через век-другой очередной стратег по Науке станет послушным орудием в наших руках, трудящихся на истинное благо Вселенной. Так будет, мы сделаем всё, чтобы было так». Верховный стратег сделал строгое замечание о недопустимости угроз в адрес оппонентов, и президент планет авгуров вернулся на своё место, как древний король в изгнание: побеждённый, но не сломленный и не смирившийся.

– Уверен, что твой холодный здравый смысл никто не сможет расшатать? Ты непривычно эмоционален в том, что касается Таши, – заметил Оррин.

Сработавшая тревожная сигнализация и двойной вызов по линии экстренной связи оборвали их разговор: когда некое событие срочно требует внимания аж двух стратегов одновременно, вряд ли это хорошее событие.