Если бы меня спросили (СИ) - Лабрус Елена. Страница 35

— Какие глаза у тебя красные, — пока он думал над ответом, наклонилась к экрану Ирка.

— Да, всю ночь работал, — потёр Вадим руками лицо. Выдохнул: — У нас тут полный пи… Думал, вырвусь к тебе на пару дней, а нас заддосили. Хакерская атака, если тебе это о чём-то говорит.

Если Ирке это о чём-то и говорило, то лишь тихо напомнило, как отец Вадима сказал: «Он придумает тысячи причин, найдёт сотни отговорок, и все они будут казаться тебе убедительными, но в итоге так и не приедет».

— Так что насчёт Лёхи?

— Лёхи? — удивился Вадим. — Ах да, ты же спросила, с кем он дружил. Чтобы близко, ни с кем. Он особо девчонками не увлекался.

— Ну кто-то же ему наверняка нравился? Или ты был настолько занят собой, что его проблемы тебя не интересовали? — усмехнулась Ирка.

Воскресенский скривился. Можно сказать, болезненно. Даже прикрыл один глаз.

— Малыш, не злись. Пожалуйста! Я правда не мог позвонить. Мне поссать было некогда. Нам похерачили всю… в общем, неважно. Было трудно. Но мы справились.

— Ясно, — кивнула Ирка. — Очень рада за вас.

— Да, я самоуверенный эгоист, — примиряюще улыбнулся Воскресенский. — Ничего не могу с этим поделать. Делами Макеева я действительно интересовался слабо.

— И, конечно, ты не в курсе, что ему нравилась Анфиса?

— Анфиса? Ты второй раз меня о них спрашиваешь.

— И ты второй раз не знаешь, что мне ответить.

— Не знаю. И не понимаю, почему ты вообще спрашиваешь про Макеева.

— Сначала ответь, а потом я скажу почему.

— Не представляю, что у Макеева могло быть с Анфисой. Она даже не смотрела в его сторону. Можно сказать, брезгливо отворачивалась, если видела. И если говорила о нём, то только с пренебрежением. Она за одну парту с ним никогда не села бы.

— Да, я тоже изводила Петьку насмешками и пренебрежением, а в итоге…

— Он стал твоим первым? — улыбнулся Вадик.

— Он стал моим лучшим другом, — не отреагировала на коварную улыбку Ирка. — Я знаю, что это такое. У нас тоже был грёбаный треугольник: Аврора любила Петьку, Петька меня, а я…

«…тебя, — добавила она мысленно. — Господи, я всю жизнь любила только тебя!»

— Он ей не нравился, Ир, — уверенно сказал с экрана Воскресенский. — Это не ваш случай. Хотя, конечно, нравится ли Анфиса Макею, я не спрашивал. Точно знаю, что у него кто-то был. Но с кем он трахается, мы не обсуждали. У нас не принято.

— У кого это у вас? — хмыкнула Ирка. — У брутальных мужиков?

— Ну типа того, — улыбнулся Вадим.

— Тогда у меня для тебя новость, брутальный мужик, — покачала головой Ирка. — Кроме той, что Анфиса трахается с Макеевым, и трахается давно, возможно, со школы. Он приезжал сегодня. В кино меня приглашал. По городу покататься звал.

— Кто? — ожидаемо непонимающе уставился на Ирку Воскресенский.

— Тебе в рифму ответить или сам догадаешься?

— Лёха? — переспросил он.

— Лёха.

— Приезжал и…

— … — Она развела руками.

— Нет, я слышал, — оценил Вадим её скептически поджатые губы, — просто не могу поверить.

Ирка вкратце рассказала ему про кофту, про чай, про то, как тот сказал, что Вадим неправильно положил доски.

— Вот сука! А зачем ты вообще поила его чаем?

— Ну, начинается… — закатила глаза Ирка. — Давай скажи, что это я его пригласила, дала повод, спровоцировала и вообще, сама во всём виновата.

— Но с чего-то же он решил что может…

— Так, всё! — перебила Ирка. — Иди работай. До свидания, Вадик! — захлопнула она ноутбук.

Упала на подушки.

— Супер! Я ещё и виновата, — сказала она в потолок.

Вот сейчас действительно было обидно. Она его ждала, скучала, переживала за него, а он…

Слёзы не просили, но они потекли.

Ирка обняла подушку, ткнулась в неё лицом. Немножко поплакала, а потом потянулась за телефоном.

— Привет, — сказала она Петьке.

— Хм, — удивился Северов. — Ну, привет.

— Поговори со мной, — шмыгнула Ирка.

— У-у-у…. Чего ревёшь?

— Я такая дура, Петь, — тяжело, отрывисто вздохнула она.

— Мог бы поспорить, что нет, но не буду. Что случилось?

На заднем фоне Ирка слышала уличное движение: гудки клаксонов, шуршание шин.

— Погоди, подальше от дороги отойду, — сказал Петька, — а то плохо тебя слышу.

— А ты где?

— Да хрен знает. Где-то в городе. Сейчас свернул куда-то во дворы.

— И что там?

— Дома, машины, люди. Черёмуха цветёт.

— М-м-м… черёмуха, — мечтательно протянула Ирка. — Как я люблю черёмуху. А у нас только недели через две зацветёт. Только листья начали распускаться. Во Владивостоке теплее.

— Теплее. Тут всё же море. Так, я сел. Как раз под черёмухой. Рассказывай, что натворила.

— Всё как всегда, Петя, — вздохнула Ирка.

И она рассказала. Про то, что ничего у неё не получилось с яйцеклетками, что Воскресенский-старший её подставил, его жена облила шампанским и приказала уволиться, его сын сутки не выходил на связь, а потом обвинил.

Рассказала и разревелась.

Даже с Петькой недоговорила. Сказала, что ей надо поплакать, и отключилась.

Так, со слезами на глазах и уснула.

А проснулась от запаха черёмухи.

На столе в вазе стоял огромный букет цветущих веток, а внизу в доме… внизу тоже судя по звукам, что-то происходило.

— Ма-а-ам… — спустилась в кухню Ирка.

Но там кашеварил Петька.

— Твой любимый омлет, — поставил он на поднос тарелку. — Как раз собрался тебе нести.

— Дурак, ты что всю ночь ехал? — Она покачала головой, не веря своим глазам.

— Гнал, как сумасшедший, — положил лопатку в сковороду Север, развёл руки.

— Дурак! — ткнулась в его грудь Ирка и… снова расплакалась.

— Ну, ну, — погладил её по спине Петька. — Да пошли они все! Всё будет хорошо. Обещаю.

Глава 10

— Да чёрт побери, Ира!

Вадим отложил телефон, содрал с головы гарнитуру с наушниками, бросил на клавиатуру.

Отчаянно оттолкнулся, отъехал на стуле.

Она не отвечала на его звонки. Не хотела слышать, не хотела видеть. Отключила телефон.

Если бы не грёбаная хакерская атака, он бы сходил с ума, даже зная, что у неё ночь. Изводил себя ревностью, мучил домыслами, терзал сомнениями, уговаривал, глядя в молчащий телефон: «Да нажрись ты уже в хлам и набери мой номер!»

Впрочем, нет, если бы не чёртова хакерская атака, он бы уже был у неё!

У стола так и стояла дорожная сумка. Вадим ехал в аэропорт, когда ему позвонили и сказали про сбой в системе безопасности. Им грозил отказ всей системы, им грозила потеря данных, им грозил неминуемый крах, если немедленно что-то не сделать — и Воскресенский развернул машину через две сплошных и рванул обратно в офис.

— Это обычная практика, шеф, — успокаивал его сисадмин. — Конкуренты не дремлют. Мы же знали, что игру попытаются взломать. И выпуск сорвать. Это не первая атака, что мы пережили.

Но Вадим знал, что никакого отношения к конкурентам этот взлом не имеет.

Это личное. Это Нора.

Злобная сука так решила отомстить. И у неё были для этого и средства, и возможности.

— Ну что ж, спасибо тебе, — хмыкнул Вадим. Пройдя через страх, злобу, непонимание, бессилие, панику, отчаяние, ярость, они всё же отбились. — Теперь мы стали ещё сильнее, — сказал он вслух, первый раз за последние шестнадцать часов закрывая глаза.

Плечи занемели. Ноги затекли. В глаза словно насыпали песка. Голова гудела.

Но они справились.

Они. Справились.

Да, кое-что потеряли, кое-что придётся восстанавливать, кое-какие данные утекли в сеть и полученный урон ещё трудно оценить полностью. Но они выстояли. Два адски трудных дня позади.

После нескольких волн атаки Вадиму и всей его команде потребовался ещё день непрерывной работы, чтобы заделать бреши, усилить защиту, отключить резервные сервера, вычистить червей и вирусы, подготовиться к очередной попытке взлома, насколько это возможно, но что-то ему подсказывало, что на этом пока всё: оплаченное Норой выполнено и добивать их систему безопасности никто не собирается — те, кто это делал, свои деньги отработали.