Долина - Миньер Бернар. Страница 7

Сервас вложил письмо обратно в конверт. Рядом лежала папка-скоросшиватель с газетными вырезками. Он быстро и внимательно их просмотрел, нашел ту, что искал, и отложил ее вместе с открыткой и фотографией Марианны.

5

Ночь вся переливалась звездами. Их россыпи целиком покрыли небо над прямой лентой шоссе и над темными полями, словно бог-сеятель бросил в небо пригоршню песка. «Вольво» Серваса прорывался сквозь тьму по темной автостраде А64 со скоростью, намного превышавшей разрешенную. На трассе он был один, и никто его не заметил.

Мартен считал минуты, километры, съезды с автострады: Сен-Мартори, Лестель, Сен-Годан. Он подсоединил гарнитуру и снова и снова вызывал номер, с которого звонила Марианна, но ответом была тишина. А километры все тянулись и тянулись, отчаянно медленно.

Успеет ли он? Найдет ли ее, и в каком состоянии? А вдруг его кто-нибудь опередит?

Тревога. Темнота. Километры за километрами. Он несколько раз собирался закурить, но потом вспоминал, как посмотрела на него Леа, и принимался жевать антиникотиновую жвачку.

Через час после выезда из Тулузы он съехал с автомагистрали А64 на уровне Ланмезана и по департаментскому шоссе 929 повернул на юг, в горы. Их темные зубчатые силуэты виднелись вдали, они походили на челюсти, пожиравшие ночь.

Доехав до Арро, он съехал с департаментского шоссе, переехал через реку, миновал спящий поселок и направился в сторону Эгвива, к границе двух округов: Верхней Гаронны и Верхних Пиренеев. Спустя короткое время он уже мчал среди темных пихт, суровых стражей, застывших плечом к плечу и бросавших на шоссе угрожающие тени. От Марианны по-прежнему не было никаких вестей. Сервас ощутил, как внутри все сжалось от тревоги и волнения.

Пиренейские склоны вплотную подступали к нему. Лес кончился, и автомобиль покатил по берегу реки, которая играла бликами лунного света, словно в ней всплывали и снова ныряли косяки серебряных рыбок. Потом показался широкий каменный мост и за ним – дорожный указатель:

Электронные часы на автомобильной панели указывали 3.45, когда Мартен въехал в городок на термальных водах, мирно спавший, как кот у печки. Окна на фасадах домов, в хорошую погоду обычно распахнутые настежь, были заперты наглухо, как сейфы в швейцарском банке.

Не останавливаясь, он проехал через город – вглубь, к горам, замыкавшим долину.

В этот предрассветный час долина казалась такой безжизненной, словно он высадился на погибшую планету. На повороте Мартен чуть не пропустил съезд с дороги, где на обочине, почти полностью закрытая листьями орешника, стояла стрелка: «АББАТСТВО ОТФРУАД». Он тормознул, резко дал задний ход и бросил свой «Вольво» направо в лес. Автомобиль взобрался на холм по настоящему туннелю из тонкоствольных деревьев и густого папоротника, и на спуске Сервас увидел просеку, на другом конце которой, внизу, в небольшой лесистой седловине стояли монастырские постройки. Типичная монастырская церковь XII века, судя по башне и по планировке в виде латинского креста – цистерцианская [11]. Во внутреннем дворе, опоясанном аркадами, располагались помещения для монахов – столовые и спальни, – выстроенные из пористого камня с таким расчетом, чтобы не бояться зимних холодов и, в случае чего, отпугнуть любопытствующих. Все это выглядело монументально и враждебно. Вдоль реки, на низком берегу, виднелись освещенные лунным светом лужайки, а горные склоны, окружавшие монастырь, густо поросли лесом.

Марианна… именно отсюда она и посылала призывы о помощи…

Мартен миновал спуск, проехал по небольшому каменному мосту в виде арки и поставил машину в нескольких метрах от ворот, под дубом, который, наверное, прожил не одну сотню лет.

Выйдя, он поразился вековой тишине этого застывшего пейзажа, вне времени и вне мира.

Широким шагом подошел он к высоким деревянным воротам и увидел выбитую на камне надпись Vultum Dei quaerere, то есть Искать Лик Божий. Слова блестели в лунном свете. И Сервас вдруг словно перенесся на несколько веков назад, в те времена, когда монахи вырубали и выкорчевывали окрестные леса, чтобы торговать древесиной и распахивать землю. Или в самое начало религиозных войн, когда протестанты еще не успели разграбить и уничтожить большую часть монастырей на юго-западе. Или во времена, когда Революция еще не выгнала монахов.

Вдруг он вздрогнул.

В тишине зазвучал хорал. Вверх взметнулись звуки такой красоты, что он на миг застыл и слушал, как завороженный. Звуки доносились из одного из зданий. Мужские голоса своей чистотой напоминали детские и взмывали легко, как летящие скворцы. Мартен взглянул на часы. 4.15. Всенощная. Первая служба. Монахи, соблюдавшие устав святого Бенедикта, вообще почти не спали. По правилам, они все дни целиком посвящали труду и молитвам, совсем не оставляя времени для сна.

Массивная дверь, украшенная гербом, была снабжена бронзовым молотком, но рядом виднелась и кнопка переговорного устройства. Когда Сервас нажал на кнопку, в лесу заухала сова.

Прошли две бесконечно тянувшиеся минуты, и в устройстве раздался голос:

– Кто там?

– Капитан Сервас, Региональное Управление уголовной полиции Тулузы, я хотел бы поговорить с вашим настоятелем, – решительно заявил он, молясь про себя, чтобы монахи не позвонили в ближайшее отделение жандармерии.

– Какой капитан?

– Сервас. Уголовная полиция.

– Вы на часы смотрели?

– Да. Но у меня вопрос чрезвычайной срочности.

– Что за вопрос?

Судя по голосу, ни его принадлежность к уголовной полиции, ни позднее время визита на собеседника никакого впечатления не произвели. Видимо, жизнь вдали от мира, «так близко к Богу», делала монахов в известной мере нечувствительными к непредвиденным ситуациям повседневности.

– Суть вопроса я изложу только настоятелю, – категорически отрезал Сервас.

– Подождите.

Он стал ждать. Еще добрых минут пять. Нетерпение, как кислота, разъедало желудок. Еще трижды нажимал он кнопку, но никто не ответил.

Наконец пение стихло. Спустя минуту одна из створок двери открылась, и на пороге появилась высокая фигура. Человек был выше Серваса ростом, одет в длинную белую тунику, перехваченную в талии поясом, и в черный наплечник. Резкие черты лица и мощный подбородок чуть смягчала окладистая, с проседью, борода. Глаза под густыми бровями блестели за стеклами очков в металлической оправе, и это придавало ему строгий, высокомерный и хищный вид. Сервас подумал, что договориться с ним будет нелегко.

– Меня зовут отец Адриэль. Мой приор сказал, что вы капитан полиции, это так?

Никакой преамбулы, ни даже «здравствуйте». Сразу перешел к делу. Голос оказался звучным и ясным баритоном. Сервас дал бы настоятелю лет семьдесят.

– Да, я…

– У вас есть какой-нибудь документ или что-нибудь?

Вопрос был задан раньше, чем рассчитывал Сервас. Нет, ничего нет, потому что я отстранен от работы. Лампа над дверью светила тусклым желтоватым светом. Мартен достал свой тулузский проездной, помахал им перед лицом аббата, как фокусник, и сразу спрятал.

– Прошу прощения, я не разглядел, – не унимался настоятель. – Вас не затруднит дать мне взглянуть более внимательно?

Вот оно что, аббат, оказывается, подозрительный. И было отчего, учитывая, что в этих краях церкви грабили каждый день.

Тогда он вытащил из нагрудного кармана газетную статью, которую выудил в ящике стола: «Ля Депеш» за 2009 год. Статья была напечатана в региональной газете после завершения дела о коне без головы [12]. Он надеялся, что настоятель узнает его на фото, хотя и прошло уже девять лет. Тот быстро пробежал статью, не обращая внимания на тусклый свет, поднял глаза, чтобы увидеть лицо Серваса, и в очередной раз посмотрел на фотографию.