Морской эмир (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 32

После этой фразы он резко накрыл мой рот поцелуем, а его язык проник в меня одновременно с гладким щупальцем, скользнувшим между тем местом, где раньше были мои ноги.

Не знаю, как это работает, да и новую физиологию изучать было некогда, но все, что касалось линии бикини, словно бы осталось прежним.

Я хотела вскрикнуть от неожиданности, но Тиррес прижал меня к себе, просовывая язык глубже и лаская сильнее. Его горячие ладони обхватили мою грудь, и стало ясно, что одежды на нас обоих уже нет.

Куда она успела деться?..

Эмир уже который раз проводил этот фокус с одеванием.

Наши тела скользили друг по другу, и я чувствовала, как тяжело и жарко поднимается грудная клетка повелителя моря. И, лишь распахнув глаза, увидела, как под его кожей сверкает и перетекает удивительный узор из линий и завитушек, напоминающих то ли морскую пучину в период шторма, то ли смертоносные подводные растения, из сердцевины которых льется золотой свет.

— Тирр… — тихо шепнула я, протягивая руку и касаясь кончиками пальцев одного из рисунков.

Эмир улыбнулся с какой-то странной глубокой радостью во взгляде и перехватил мою ладонь. А затем наклонился к моей шее и коснулся губами той самой точки, от которой у меня окончательно вышибало мозги.

Проклятые жабры.

Я тихо застонала, зажмурившись, в основание живота словно упала горячая лавина.

— Хочу, чтобы ты была моей, Саша… — раздалось над ухом жгучее, дикое. — Проклятье… хочу, даже если это неправильно. Не могу думать ни о чем другом, только о тебе.

Я распахнула глаза, не до конца веря, что слышу это. А там, внизу, эмир продолжал медленно и остро скользить по моему телу, не давая лишний раз задуматься.

— Хочу тебя, — шептал его горячий голос. — И с каждым днём безумие все сильнее, Саша…

Он двигался всё быстрее и быстрее, и я уже окончательно потеряла голову. А когда его губы в очередной раз очутились на моей шее, позвоночник пронзило жаркой стрелой удовольствия, от которой по нервам растеклось тягучее наслаждение.

— Саша… — выдохнул Тиррес, сцеловывая мой хриплый стон, кусая мои губы и шепча что-то бессвязное.

Но я уже не понимала. Меня утягивало в какой-то темный водоворот, в воронку, из которой невозможно выбраться. Меня опутывали призрачные зеленые лапки-водоросли, напоминающие то ли кисточки, то ли чьи-то руки. А когда я поняла, что уже почти на черно-зеленом дне и не могу вздохнуть, сознание разрезала обсидианово-мрачная вспышка, среди которой сверкали лишь два злющих огненных глаза.

Глава 8. Валония пузатая или «водоросль-пузырь»

В первый момент я не знала, как поступить. Меня охватило жуткое чувство внутри, словно я что-то сделала не так. Словно я виновата. И это ощущение лишь усиливалось оттого, что огненные глаза с каждым мгновением становились все ярче, проявляя сперва лицо, затем длинные черные волосы и мощную шею их владельца. А затем и всю напряженную, сильную фигуру Сициана Алатуса Райя-нор из геноса Огненной луны.

— Ты… — прошептала я одними губами и с удивлением обнаружила, что вокруг нет воды.

Сициан молчал, не отрывая от меня темного тяжелого взгляда, полного укоризны и какого-то пугающего обещания, о котором не хотелось думать.

Под кожей ползали жучки колючего, но почему-то возбуждающего страха. Нервы звенели, будто кто-то дергал за них маленькими пальцами-крючочками.

Сициан сделал еще один шаг, и с каждым его движением вокруг нас проявлялась окружающая обстановка. Сперва пол с мягким темно-красным ковром, полным антрацитово-черных завитушек и узоров. Затем громадная постель с балдахином за спиной дожа, окно, распахнутое настежь, с развевающимися шторами…

Это была его спальня. И, оглядевшись по сторонам, я со странным дрогнувшим сердцем поняла, что испытываю ностальгию от присутствия здесь.

Странное, необъяснимое чувство, ведь ни Хальвейль Сициана, ни тем более его спальня никогда не были моим домом. Однако мне на миг стало так хорошо, словно я вернулась туда, где меня ждали…

— Какого игниса ты вытворяешь? — вдруг резко прошептало мое наваждение, сделав последний шаг и очутившись в паре миллиметров от меня.

Дыхание вышибло из груди. Повелитель Огненной луны схватил меня за подбородок и заставил запрокинуть голову и взглянуть в свои глаза. Огненно-красные, почти кровавые. Огонь снова стелился за черту радужек, исходил призрачным дымом, от которого холодело сердце, а кожа покрывалась испариной.

Меня бросило в жар, а затем в холод. Пульс подскочил до бешеного, внизу живота разорвалась маленькая водородная бомба, разливаясь по нервам сладким ядовитым спазмом.

— Я… ничего не вытворяю, — через силу заставила себя ответить, чувствуя, как теряю самообладание от его колдовского взгляда. Даже сейчас, когда все это не было реальностью. Все равно он имел надо мной бешеную власть.

Нужно было отвернуться. Но Сициан крепко держал мое лицо.

Я нервно облизнула пересохшие губы и опустила веки. Так должно было стать легче. Нельзя смотреть в глаза дракону, нельзя…

— Смотри на меня! — тут же прорычал дож, и я вздрогнула от этого низкого вибрирующего приказа, прокатившегося по нервам, как лавина.

Я зажмурилась еще сильнее, и не думая подчиниться.

Между ног стало горячо, хотя, казалось бы, куда уж там.

— Открой глаза, я сказал, — проговорил дож еще тише и опаснее. Я забыла, как дышать, меж тем чувствуя его дыхание на своих губах и замирая. Ощущая, кажется, только это. Только его одного.

И снова мне стоило больших трудов, чтобы не подчиниться. Ну сколько можно мной управлять?..

Я сжалась и покачала головой, уже ожидая, что вот-вот произойдет нечто ужасное. А Сициан вдруг взял и…

…поцеловал меня. Сперва дико и неистово, накрывая мои губы своими, заставляя меня распахнуть рот и впустить его горячий язык, словно расставляющий границы собственной власти. А затем, когда я широко распахнула глаза, все же вспомнив, как дышать, Сициан взглянул на меня, замирая на миг, и стал двигаться медленней. Обхватил мое лицо ладонями, проник в распущенные волосы, и… я потерялась.

Он ласкал меня губами, чередуя мягкие дразнящие движения с легкими укусами, от которых в вены пробирался огонь, а по позвоночнику словно струились раскаленные змейки, оседающие где-то между бедер.

Сициан умел целоваться как бог. Как проклятый аватар огня, что бы это ни значило.

— Что ты творишь со мной, Александра?.. — проговорил он вдруг, когда наш поцелуй вдруг вынырнул из бесконечности и обрел возмутительную очевидную границу.

— Сициан, — прошептала я в ответ, невольно обхватывая запястья его рук, что все еще держали мое лицо. — Сициан…

Его имя прокатилось по моему языку, вызывая новый прилив жгучих, томительных ощущений.

— Ты же скучаешь по мне, — прошептал он мягко. — Почему ты позволяешь этому…

Он зажмурился на секунду, стиснув челюсти. Линия его подбородка резко ожесточилась.

Я вздрогнула.

Часть наваждения отступила, освободив место для возмущения.

— Что хочу, то и делаю. Я не вещь. Но ты ведь об этом не помнишь, верно? Как и о своих обещаниях оставить меня с виалом.

К сожалению, желание находиться рядом с дожем и касаться его просто физически не способно было развеяться полностью. Да даже наполовину. И я оставалась в его объятиях, и не думая отступать назад. Мне и так было замечательно горячо.

Нервно-сладко и тянуще-жгуче.

От моих слов Сициан распахнул огненные глаза и опасно прищурился. Но из рук меня не выпустил, лишь опустил их, сомкнув сперва на моей талии, а затем на бедрах, толкнув их в сторону своих.

Где-то там почувствовалось каменное напряжение, от которого начало чересчур приятно сводить мышцы.

— Я никогда не забираю свои обещания назад, Александр-р-ра… — прорычал мне в губы дож. Почти дракон.

Мои руки нервно соскользнули на его обнаженную грудь и едва не обожглись о ее жар. Огненная татуировка шевелилась, пульсировала и перетекала с одной половины груди на другую, опускалась ядовито-желтыми всполохами на живот с напряженными кубиками пресса, огибала хвостом и охватывала лапами мощные ребра.