Лучший полицейский детектив - Молодых Вадим. Страница 90

Victim. Жертва.

Объект чьей-то охоты.

Ее стали мучить ночные кошмары. В ее снах присутствовал некто очень зловещий, немыслимо безжалостный, неимоверно жестокий. Точнее, их, преследователей, было несколько — она не могла знать, сколько именно. Хуже всего было это незнание — кто, в каком количестве и что сотворит с ней.

Она стала кричать по ночам — раньше с нею это случалось крайне редко. Разбуженная и донельзя встревоженная мать прибегала к ней, успокаивала и сразу же начинала излагать варианты исцеления: церковь, экстрасенс-целительница, врач-психиатр.

После пятой ночи кошмаров (которые вообще-то преследовали ее не каждую ночь) Карина позвонила по номеру телефона, размещенному на интернет-сайте психолога Татьяны Муромской.

19

Вечер пятницы, 17 сентября

— Меньков, до какого часа ты намерен сегодня торчать на своей постылой службе? — в голосе Татьяны раздражение если и чувствовалось, то только театральное, наигранное.

— Не такая уж она у меня и постылая, — смиренно сообщил Меньков. — А работаю я, как всегда, столько, сколько меня жизнь заставляет. Но для тебя я готов в любой день и час бросить все и…

— Эй-эй-эй! Ты не зарывайся! Моя сестра мне не сделала ничего плохого. И вообще!

«И вообще!» — Татьяна произнесла именно так, с восклицательным знаком в конце, но не с многоточием.

— А я имел в виду не «вообще», а «в частности». Ты же не собираешься поить меня коньяком и рассказывать всякий вздор — ты собираешься поведать мне нечто важное, тянущее, как минимум на треть стоимости пыжиковой шапки. Правильно?

— Вроде того, — проворчала Татьяна. — Приезжай прямо сейчас. То есть, через полчаса максимум. А то через час ко мне клиент придет…

Кабинет Татьяны скорее напоминал кадры из американских фильмов о юристах, врачах и прочих высокооплачиваемых специалистах — дипломы, сертификаты и удостоверения под стеклом на стене.

— Ну, — с порога начал Меньков, — излагай. Я тебе кое-какую информацию подбросил сегодня утром по имейлу — ты получила?

— Получила, Мишаня, получила. И не только получила, но и переваривала эту информацию, напрягая свой недюжинный интеллект.

— И у тебя что-то нарисовалось?

— Мозаика, — Татьяна сняла очки и стала массировать переносицу. — Или пазл. В котором не хватает нескольких кусков. А некоторые куски, возможно, вовсе не из этого пазла — это касается большинства кусков, подброшенных тобою.

— Ну, знаешь!..

— ШутЮ, вьюнош, шутЮ, — Татьяна вновь водрузила очки на нос, вытащила длинную тонкую сигарету из пачки на столе, щелкнула зажигалкой, с наслаждением затянулась синеватым дымком. Потом продолжила:

— Но сдается мне, что даже из того, что есть в моем распоряжении, я смогу сделать вывод. И этот вывод почему-то кажется верным. Почти что безошибочным. Даже страшно сказать — единственно верным.

— Да ну? — Меньков даже не знал, как реагировать — Татьяна вообще-то никогда не делала безапелляционных заявлений, но, наоборот, каждое свое суждение обставляла частоколом всяких там «вполне может быть, что…» и «я, конечно, могу ошибиться, но, кажется…»

— Ну да. Что касается нападения на мою пациентку… Помнишь, я просила тебя узнать, кто меня «подрезал» на дороге, а потом угрожал?

— Конечно, помню, — Меньков вспомнил очень быстро. — Так это он?! Владелец «Лексуса»?

Вместо ответа Татьяна вынула из сумочки фотографию и показала ее Менькову. Тот поразился еще больше:

— Вербин-младший?! Родион Вербин?!

— Конечно. Владелец «Лексуса» при всей своей наглости и беспардонности вряд ли решился на такое. Да и тюремный срок в прошлом как-никак ума-разума немного прибавляет. Ладно, теперь о моей пациентке — ее Карина зовут. Так вот Карина описала мне пляжного хулигана. Рисовать она не умеет совсем, зато очень красочно, точно описала мне его словами. И что-то в моем сознании вспыхнуло — словно нужное слово для кроссворда вспомнила. Я попросила ее прийти ко мне на следующий день, а когда она пришла, показала вот эту фотографию. Не знаю, подходит ли для этого случая слово катарсис — то есть, очищение — но, я, практически не прилагая никаких усилий, сделала за несколько минут то, на что при практике с другими клиентами трачу два или три дня.

— Ладно, ты хочешь сказать, что Родион Вербин мог совершить такое чудовищное преступление?

— Мог, — твердо ответила Татьяна. — Я видела его лично, вспомнила его взгляд. А еще ты мне рассказывал, что он со своими приятелями избил беззащитного бомжа едва ли не до смерти. Добавляем сюда случай Карины и получаем психопрофиль преступника, страдающего «расстройством личности». Но это вовсе не значит, что мы вышли на преступника. Ведь кроме Вербина может в том же Западном районе найтись еще несколько подобных уродов. И даже обязательно найдется. Так что рой, Мишаня, рой. Копай.

20

Воскресенье, 19 сентября

Меньков с самого начала расследования сделал два предположения.

То есть, строго говоря, вообще-то три. Но предположение о том, что несчастный Александр Алевтинов является насильником и убийцей он отмел сразу же после разговора с Виктором Степановым. Алиби Алевтинова можно считать свершившимся фактом.

Итак, предположение первое: Веронику Федяеву изнасиловал и убил мужчина, живущий неподалеку от ее дома. Или достаточно часто там бывавший. Войти в подъезд, дверь которого снабжена домофоном, уверенно и безбоязненно войти вслед за девочкой в лифт с целью ее изнасилования — для этого надо кое-что знать. Например, то, что в этом подъезде лифт, идущий с нижнего на верхний этаж (или с верхнего на нижний), нельзя остановить на каком-либо этаже посередине нажатием кнопки. То есть, надо дождаться, пока лифт с пассажиром (пассажирами) достигнет нужного этому пассажиру (пассажирам) этажа, пока этот пассажир (эти пассажиры) выйдет, пока двери закроются — и только после всего этого можно вызвать вожделенное средство передвижения. Жильцы жаловались, что это очень неудобно — долго приходится «ловить» лифт. Иногда это удается сделать даже не со второй попытки.

Кроме того, преступник наверняка знал, что, остановив лифт между этажами, он очень нескоро обратит на себя внимания диспетчера лифтов — если вообще обратит. Те же жильцы жаловались, что, застряв в лифте, они подолгу не могли дозваться диспетчера.

Предположение второе: преступник, в силу своей полной невменяемости, действовал неподготовлено и бессистемно: увидел ребенка, ломанулся за ним сначала в подъезд, а потом в лифт, изнасиловал, убил, выскочил из лифта. И никто его не заметил. Вот такой везучий оказался зверюга.

В такое везение Меньков не верил. И потом — девочка, как уверяли ее родители, с подозрением и опаской относилась ко всем незнакомым мужчинам. Так ее проинструктировали. С незнакомцем она бы в лифт не вошла. Другое дело, что она могла уже находиться в кабине лифта, когда насильник впрыгнул в него. Последний вариант можно допустить в том случае, если преступник прятался на площадке между первым и вторым этажом, подстерегая жертву. А жертвой не обязательно должна была оказаться именно Вероника Федяева.

Однако интуиция подсказывала Менькову, что первое предположение имеет гораздо больше шансов оправдаться, нежели второе. Вполне могло случиться так, что девочка уже несколько раз видела преступника — вблизи своего дома или даже в самом доме.

Вообще у преступника почти не было бы шансов сделать то, что он сделал — если бы в тот момент дома находились либо отец, либо мать девочки. Они контролировали если не каждый шаг ребенка, то его местонахождение и состояние буквально каждую четверть часа. Разумеется, такой контроль не осуществлялся тогда, когда девочка находилась в школе или у бабушки.

А в тот злополучный вечер в квартире Федяевых находилась только нянька — она же домработница.