Средневековый мир «Игры престолов» - Ларрингтон Кэролайн. Страница 34

Голова женщины в уборе пятнадцатого века. Деталь скамьи в церкви в Кингс-Линне

Марджери описывает, как паломники готовились к плаванию на галере в Иерусалим, покупали постельные принадлежности и запасались сосудами с вином (не для веселья, а потому что воды было мало и она часто была непригодна для питья). Марджери хотела сесть на тот же корабль, но затем ей было знамение, что она должна сесть на другое судно. Хотя она не понравилась своим попутчикам, они решили, что лучше плыть на корабле, на который указал сам Иисус, и перенесли все вещи на корабль Марджери, где они безжалостно третировали ее на протяжении всего пути в Святую землю. У нас нет возможности описывать путешествие Марджери в Иерусалим и к реке Иордан; достаточно сказать, что паломники продолжали досаждать ей, в то время как мусульмане («сарацины»), с которыми она сталкивалась, были очень добры к ней. Бог повелел Марджери возвращаться через Рим, поэтому она снова отправилась на корабле в Венецию; на этот раз путешествие далось намного тяжелее, большинство ее попутчиков заболели и были очень напуганы. К сожалению, Марджери не рассказывает больше о Венеции, хотя живо описывает свое пребывание в Риме и Иерусалиме. Подобно венецианцам, браавосийцы получают косвенную выгоду от морских перевозок. Индустрия торгового судоходства, однако, важнее, чем транспортировка пассажиров в порт Браавоса. Это привело к появлению достаточно современной финансовой инфраструктуры – страховых брокеров, кредитования и обмена валюты. Другими словами – к появлению Железного банка Браавоса.

Железный банк

Расположенная на северном побережье Адриатического моря и имеющая хорошо развитый флот, предназначенный для транспортировки грузов, Венеция стала подходящим местом для основания первого средневекового торгового банка в 1157 году. Хотя еврейские ростовщики, многие из которых бежали от гонений в Испании и не были обременены запретом на ростовщичество для христиан, уже занимались кредитованием и страхованием в портах Средиземноморья, им зачастую нельзя было приобретать недвижимость в пределах христианских городов. Поэтому они приносили скамью (banco) на площадь и торговали там; поэтому слово, обозначающее банк, во многих европейских языках происходит от слова «bench» (англ. «скамья»). Подобным же образом страховщик ведет дела за своим прилавком на набережной Браавоса; его отказы от выполнения обязательств по выплате возмещений в случае потерь привели к тому, что Безликим заказали его убить, но, поскольку сир Меррин Трант отвлек внимание Арьи, он проживет, обманывая своих клиентов, еще не один день.

Огромные затраты на финансирование Крестовых походов и потребность в деньгах для экспансии республики на Восточное Средиземноморье привели к основанию Банка Венеции. Неслучайно, что шекспировская пьеса, в которой возникает тема международных финансов, называется «Венецианский купец». Сосредоточение финансов (в частности, страхование судоходства и кредиты на грузовые сделки) сделало город богатым и могущественным. Со временем итальянцам удалось найти обоснование кредитования под проценты, которое не противоречило бы церковным постановлениям по данному вопросу: займы не должны облагаться процентами, но возможно взимание платы в случае просрочки погашения кредита. Кроме того, считалось неправильным облагать процентами займы на продукты потребления (пищу, зерно, топливо), но это не распространялось на непродовольственные товары, включая, конечно, деньги. Банки возникали и в других районах Италии, в частности в Ломбардии. Итальянские банкиры из Флоренции и Лукки работали совместно с английской короной при королях Эдуарде I, Эдуарде II и Эдуарде III, чтобы обеспечить, по сути, текущий счет и овердрафт для финансирования войн королевства на различных фронтах: против Шотландии, Уэльса и Франции. Так же и Железный банк финансирует войны в Вестеросе (и зарабатывает на этом значительные суммы). Мейс Тирелл напоминает Тихо Несториса, которого «некоторые считают отвратительным, бесчестным ростовщиком», и он льстит главе Железного банка, восхищаясь его желанием совершать сделки – конечно, авантюрные – за вознаграждение. «Мы здесь, в Железном банке, не авантюристы, лорд Тирелл», – отвечает Тихо мягко. Но Мейс парирует: «Вы лучшие в мире авантюристы, и все это тому доказательство» (5.9). Говоря это, Мейс указывает на огромное здание Железного банка, но в широком смысле он имеет в виду Браавос и его сокровища.

Чосер в «Кентерберийских рассказах» описывает финансовые махинации среди торговцев в Лондоне, Париже и Брюгге. Купец в бобровой шапке досаждает паломникам постоянными разговорами о прибыли: вовлеченный в валютные операции в Нидерландах, чтобы финансировать импортно-экспортный бизнес, он добивается огромного успеха. У Чосера это могло значить, что никто не знал о долгах Купца, потому что у него их не было, или, более вероятно, что Купец был хорошо осведомлен о роли репутации в поддержании должного уровня доверия. Валютные сделки были одним из способов обойти запрет на ростовщичество; очевидно, что английскому торговцу нужна была валюта Нидерландов для торговли английской шерстью в Брюгге, Антверпене и Генте, поэтому можно было заработать на процентах, когда производилась конвертация.

Герой «Рассказа Шкипера» едет по делам из Сен-Дени, что недалеко от Парижа, в Брюгге, чтобы купить кое-какие товары в кредит. Он отмечает, что для торговцев деньги – словно плуг, они приносят плоды, потому что обеспечивают кредит. Путешествие купца во Фландрию проходит хорошо, но цена товаров выше, чем он ожидал; он оставляет вексель кредитору в Брюгге и впоследствии должен заработать достаточно франков, чтобы купить валюту и погасить его. Вексель выдан на сумму 20 000 шильдов; он гасит долг. Он едет домой счастливый, посчитав, что заработал немало франков, отчасти благодаря продаже товаров, отчасти благодаря более выгодному обменному курсу в Париже по сравнению с Фландрией. Лангобарды выступают в качестве агентов фландрского купца, отправляя ему деньги. Чосер, как таможенный инспектор в порту Лондона, был хорошо осведомлен об импортно-экспортных сделках торговцев и говорит о предложении или использовании кредита для получения прибыли со знанием дела. Обменные операции, конечно, рассматривались (даже церковью) как свободные от запрета на ростовщичество, так как внешняя торговля была невозможна без такого рода услуг.

К. Массейс. Меняла с женой. Ок. 1514. Париж, Лувр

Должностным лицам Железного банка Браавоса не хватает этой черты венецианцев; вместо этого они разделяют суровую осмотрительность банкиров Нидерландов. Браавос, как мы помним, находится на той же широте, что и Орлиное Гнездо, и от туманов, стелющихся по утрам над каналами, отчетливо веет холодом: «Браавос по утрам над каналами отчетливо веет холодом: это вокруг ее ног заклубился туман» (ПС, Арья II, 329). Темные одежды и скромная внешность Тихо Несториса, самого видного представителя Банка, говорят о его честности; он напоминает рассудительных чиновников, которых мы видим на картинах Рембрандта (например, «Синдики» 1662 года в Рейксмузеуме, Амстердам). Процветание Железного банка основано на политической стабильности города. Он находится в стороне от различных войн между другими Вольными городами, которые до сих пор возникают время от времени, так как не обладает большими запасами природных ресурсов, на которые кто-нибудь мог бы польститься. Стабильность является ключевым фактором для банковской системы: никто не будет инвестировать в бизнес, который может прогореть из-за политической ситуации, и, таким образом, Железный банк главенствует над банками в других Вольных городах. Железный банк никогда не ослабляет хватку, с которой взимает деньги со своих должников: выражение «Железный банк получит свое» уже почти стало пословицей. Когда Тирион, новоиспеченный мастер над монетой, наконец получает возможность изучить отчеты лорда Бейлиша, он приходит в ужас от того, что ему доводится узнать. «Он крадет их?» – спрашивает Бронн. «Хуже, он одалживает их. Корона должна миллионы моему отцу, – объясняет Тирион. – Но не об отце я беспокоюсь, а о Железном банке Браавоса. ‹…› Если мы не заплатим, Банк заплатит нашим врагам». Лорд Тайвин также осознает скрытое политическое влияние Банка: «От них нельзя сбежать, их нельзя обмануть, у них нельзя вымолить прощение. Если ты должен им денег и не хочешь, чтобы тебя уничтожили, ты обязан заплатить» (3.3). И репутация, конечно, является основой успеха Железного банка. Когда Железный трон оказывается неспособным платить, Банк решает рассмотреть заявку Станниса, подвергая его и сира Давоса, десницу, унизительным расспросам (4.7). Со Станнисом, как считает Тихо Несторис, они подвергаются риску, но Давос убеждает правление, что, несмотря на это, благодаря силам Баратеона Банк получает больше шансов вернуть свои миллионы, которые Железный трон выплатить не сможет, делая эту инвестицию безопасной.