Избавься от гордыни - Колдер Эйлин. Страница 16

Эта мысль настолько ужаснула ее, что она мгновенно отпрянула от Фернандо и даже сделала шаг в сторону. Как раз в эту минуту появился лечащий врач. Осмотрев Шона, он сказал, что мальчику стало лучше, и Марджи вышла из палаты, чтобы сообщить по телефону обнадеживающую новость матери. Когда она вернулась, с Шона уже были сняты провода с различными датчиками, а медсестра подтыкала вокруг него одеяло и уговаривала его еще немного поспать, «иначе дядя доктор рассердится».

– Доктор Макнэйр сказал, что Шону надо полежать в больнице пару дней, чтобы за ним понаблюдали специалисты, и, если все окажется хорошо, в субботу его можно будет забрать домой. – Фернандо произнес эти слова спокойным тоном и, помолчав, так же спокойно добавил: – Если хочешь поехать домой и немножко отдохнуть, поезжай, а я побуду с ним.

– Спасибо, но я сейчас не хочу покидать его.

Как только медсестра ушла, Марджи опять подсела к сыну и участливо спросила:

– Как ты себя чувствуешь, малыш?

– Хорошо… только мне хочется спать.

– Тогда закрой глазки и поспи, – шепотом сказала она.

Несколько минут мальчик, казалось, боролся с дремотой, но вскоре его веки отяжелели и сами по себе закрылись, и он впал в глубокий сон.

Не проронив ни слова, Фернандо вдруг вышел из палаты,– и сердце у Марджи екнуло: неужели он решил оставить их с Шоном и поехать домой? Но через минуту Фернандо вернулся с одеялом и подушкой. Протянув ей принесенные вещи, он все тем же спокойным тоном сказал:

– Попробуй соорудить себе нечто вроде походной кровати в кресле. Тебе надо отдохнуть.

– Спасибо. – На какой-то миг их взгляды встретились, но она тут же отвела глаза в сторону и занялась взбиванием подушки. Потом повеселевшим голосом добавила: – Что ж, пока Шон спит, надо попытаться прикорнуть хотя бы на пару часиков.

Но заснуть в кресле оказалось затеей, по сути дела, нереальной. И не только потому что «походная кровать» была неудобна, но еще и потому что голова Марджи в эти минуты шла кругом, мысли спутались в один сплошной клубок. И среди всех этих мелькающих мыслей выделялась одна: почему Фернандо спросил ее, не поехала бы она с ним в Испанию? Интересно, он произнес эти слова всерьез?

В ее памяти вновь всплыл момент, когда они последний раз пили кофе вместе, накануне свадьбы его сестры. По телефону она уговорила его встретиться во время обеденного перерыва в маленьком кафе напротив ее офиса; он согласился, но, как ей показалось, без особого энтузиазма.

– Мне надо кое-что сообщить тебе, – сказала тогда она и положила трубку.

Марджи вошла в кафе первой и, несмотря на столпотворение в зале, сразу обнаружила и заняла уютный столик в дальнем углу. От несмолкающего шума кофеварок и гула голосов кафе, казалось, готово было лопнуть в любую минуту, и Марджи вдруг засомневалась, правильно ли поступила, предложив Фернандо встретиться в таком неспокойном месте, чтобы сообщить ему о таком исключительно серьезном событии в своей жизни, каким считала беременность. Она уже неоднократно пыталась рассказать Фернандо о своем положении. Но как только они оказывались где-нибудь один на один, он тут же заключал ее в объятия, пускал в ход губы, руки и все остальное, и в пылу страсти оба просто забывали о том, зачем встретились.

К тому дню, когда она назначила ему встречу в кафе, их любовная связь продолжалась уже больше трех месяцев, и это были самые незабываемые месяцы в ее жизни. Все это время Марджи пребывала в каком-то пленительном наваждении; ей казалось, будто они с Фернандо без конца катались на «русских горках» или развлекались на каких-то других безумных парковых аттракционах, испытывая при этом безудержный восторг и бурное счастье.

Впрочем, она получала глубокое удовлетворение от их отношений не только в спальне, но и за ее пределами, когда они подолгу говорили о работе. Марджи страстно мечтала добиться успеха на профессиональном поприще, и Фернандо оказывал ей в этом всяческую поддержку и тем самым еще сильнее привязывал ее к себе.

Взятое у него интервью послужило ощутимым толчком для ее продвижения по служебной лестнице. Однако у самого Фернандо ее статья, написанная на основе интервью, особого восторга не вызвала. По его мнению, материал можно было бы разработать глубже и преподнести читателю в более интересной форме, нежели это сделала она. Марджи на какое-то время затаила на него обиду, но все его замечания и пожелания приняла к сведению. Ведь, наверное, неспроста его имя было так широко известно и уважаемо в издательских кругах Америки – у Фернандо была безошибочная интуиция на хорошую журналистику. И он обладал ею не только благодаря многолетнему профессиональному опыту и наблюдениям за авторами; эта интуиция, казалось, была у него в крови. Поэтому Марджи ужасно обрадовалась, когда попала под его опекунское крыло и он стал ее негласным наставником. Их общение стало более активным и, разумеется, нередко выливалось в искрометные, оживленные беседы. Иногда даже слишком оживленные, когда их мнения расходились по полюсам, споры переходили в ссоры, а от ссор было рукой подать до ругани. Впрочем, в подавляющем большинстве случаев она не спорила и сразу соглашалась с его доводами, что в немалой степени способствовало улучшению качества ее работы.

Спустя какое-то время после появления ее публикации в «Вечернем часе» руководство газеты выдвинуло способную молодую журналистку на очередное повышение, однако Фернандо посоветовал ей отказаться. Марджи недоумевала. Но на следующий день все прояснилось: оказывается, он уже подготовил для нее другое предложение – взять интервью у главного редактора одной из своих собственных газет, которая в сравнении с «Вечерним часом» имела больший тираж и занимала на рынке периодических изданий более престижное положение.

Направляясь в редакцию этой газеты, Марджи нервничала, сильно волновалась. Предстоящее интервью, рекомендованное самим Фернандо, она рассматривала как чуть ли не решающий, поворотный момент в своей профессиональной судьбе.

Интервью было успешным. А полторы недели спустя, когда Марджи направлялась в кафе на встречу с Фернандо, приоритеты в ее жизни уже поменялись местами. Она поняла, какое мизерное значение имеет теперь для нее работа.

О своей беременности Марджи узнала за несколько дней до назначенной встречи с Фернандо. Мысль о том, что она носит под сердцем его ребенка, заслонила, вытеснила из головы все остальные. Ничто другое просто не шло ей на ум. К тому же ее ни днем, ни в бессонные ночные часы не покидал страх, потому что, несмотря на объединявшее их ненасытное сладострастие, она, по существу, не знала, какие чувства испытывал к ней Фернандо. За все время их знакомства он ни разу даже не произнес в ее присутствии слова «любовь» или «люблю», ни разу не назвал ее «любимой».

Усевшись за столик в углу кафе и пытаясь заранее подобрать слова, которые она собиралась сказать Фернандо, Марджи вдруг осознала, как ей безумно хотелось услышать от него признание в любви и как сильно она сама привязалась к нему. Она обожала и боготворила его, сходила с ума по нему, хотела родить от него ребенка, а мысль о том, что они могут навсегда расстаться, приводила ее в ужас, леденила кровь.

Фернандо вошел в кафе на четверть часа позже условленного времени. Оглядев зал, он увидел, как она машет ему рукой, и стал быстро пробираться через толпу. Добравшись до столика, он сел напротив нее и сказал:

– Извини, что опоздал. В моем офисе сегодня с утра творилось что-то невообразимое. Сразу свалилось столько документов, писем, телеграмм, по телефону посыпались какие-то запросы, вопросы, причем в основном не по адресу… – Вид у него был растерянный, а тон рассеянный.

– Обстановка в нашей редакции тоже была не мёд…

Уловив в ее голосе нотки нервозности, Фернандо сразу поспешил обрадовать ее приятной новостью:

– Ты произвела на Томаса Честертона очень хорошее впечатление, и тебя утвердили в новой должности.

Марджи меньше всего была настроена сейчас говорить о работе, но после паузы ей все-таки удалось изобразить подобие улыбки и произнести в ответ нейтральную фразу: