Избавься от гордыни - Колдер Эйлин. Страница 23

Марджи тут же мысленно расшифровала закодированное наставление матери: «Не отворачивайся от Фернандо».

– Я могу вас подбросить на своей машине, миссис Уайет, – сказал Норманн, поднимаясь со стула. – Мне все равно нужно ехать в том же направлении.

– Вы очень любезны, Норманн. С удовольствием прокачусь с вами. – Джина помахала рукой Фернандо и, погладив по головке Шона, ласково сказала ему: – До скорого свидания, мой милый. Я рада, что ты снова здоров.

– До понедельника. – Норманн наклонился и на прощание поцеловал Марджи.

– Я еще не знаю, Норманн, выйду ли в понедельник на работу. Неизвестно, как будет чувствовать себя Шон.

– Но ведь в понедельник ты должна брать интервью, – напомнил ей Норманн. Он нахмурился и добавил: – Разумеется, если Фернандо внесет в твой рабочий график коррективы, тогда вопрос можно считать закрытым…

– Такие вопросы не относятся к моей компетенции, Норманн, – мягким голосом заметил Фернандо. – Ими занимается Керк Сэлинджер. Отныне интервью и прочие текущие дела журнала входят в круг его обязанностей.

Как только дверь за Норманном и Джиной закрылась, Марджи бросила на Фернандо негодующий взгляд. Неужели он решил целиком возложить функции главного редактора на директора компании Сэлинджера, чтобы таким образом помешать ей занять эту должность?

– Не смотри на меня волчицей, Марджи, – сказал Фернандо. – Я в самом деле не имею никакого отношения к интервью, очеркам, статьям и другим материалам.

– Нет, имеешь! Ведь ты хозяин журнала.

– И чего же ты добиваешься? Чтобы я лично похлопотал за тебя, нажал на все тайные педали? – спросил он спокойным тоном.

– Я вовсе не это имею в виду! – вспыхнула она. – Я совсем не хочу, чтобы ты вмешивался в мои профессиональные дела. Я хочу добиваться успехов в своей карьере сама, без посторонней помощи и вмешательства.

– Ну и прекрасно. А я не собираюсь вмешиваться в твои профессиональные дела.

Она не верила ему, но для продолжения дискуссии уже не было времени, потому что в этот момент в палату вошел доктор Макнэйр и занялся обследованием Шона.

– Ему стало значительно лучше, – сказал врач и, весело улыбнувшись отцу и сыну, что-то записал в блокноте. – Ваш мальчик – настоящий маленький гладиатор. Его иммунная система бесстрашно ринулась в бой с инфекцией и победила ее гораздо быстрее, чем я ожидал. Но вы должны будете в течение ближайших нескольких месяцев внимательно наблюдать за ним, чтобы упредить любой рецидив болезни.

– Мы обязательно будем помнить о вашем указании, доктор. Спасибо, что помогли сыну, – сказал Фернандо и стал собирать вещи Шона, между тем как Марджи занялась его переодеванием.

– Ты вернулась сюда на машине? – спросил ее Фернандо и подхватил Шона на руки.

– На такси.

– Хорошо. Тогда мы поедем на моем «пежо», – сказал он и перекинул через плечо сумку с вещами сына. – Ну а теперь – вперед, дети мои.

Фернандо ехал довольно быстро и в то же время достаточно осторожно, чтобы не оказаться причастным к какому-нибудь дорожному недоразумению. Марджи молчала и с улыбкой слушала не прекращавшийся ни на минуту щебет Шона. Перед ее глазами то и дело всплывало лицо врача, внушавшего им, что они должны внимательно наблюдать за сыном во избежание повторной вспышки болезни. Мысль о том, что коварный вирус может каким-то образом воскреснуть, не на шутку пугала ее.

– С тобой все в порядке? – Фернандо бросил на нее беглый взгляд. – Если ты действительно намерена взять это интервью в понедельник, я могу остаться с Шоном.

– Спасибо, ты очень любезен, но… я вынуждена отказаться от твоих услуг, потому что я решила не рваться на новую редакторскую должность.

Фернандо искоса взглянул на нее, и одна его бровь изогнулась высокой дугой.

– Означает ли это, что ты… – Но он не договорил – она перебила его:

– Это означает, что я долго думала над словами доктора Макнэйра и пришла к выводу: всякая работа для меня, какой бы престижной и высокооплачиваемой она ни была, – ничто по сравнению со здоровьем моего сына. – Марджи уставилась на свои руки, плотно сжатые в замок и неподвижно лежавшие на коленях. – Поэтому я решила не карабкаться изо всех сил по служебной лестнице, и мне, может быть, даже придется работать за меньшую ставку, но зато я буду посвящать больше времени Шону.

– Что ж… Ты приняла незаурядное решение.

– Я знаю… – Ее губы тронула слабая улыбка. – Сын – самая большая ценность в моей жизни.

Спустя несколько минут Фернандо остановил машину перед ее домом и мягким голосом спросил:

– Не означает ли это, что ты настроена поехать со мной в Испанию? – Не дождавшись ответа, он взял ее руку в свою, и она тотчас почувствовала во всем теле жар и сладострастный трепет. – Должность главного редактора «Ветра перемен» освободится не раньше середины сентября, – сказал он. – Так что вы с Шоном могли бы провести лето на моей вилле, и за это время ты обдумала бы и решила вопрос о своей работе.

Предложение показалось Марджи весьма заманчивым. Но когда Фернандо излагал его, не имел ли он также в виду, подумала она, что до осени ей следовало бы решить и другой вопрос – выходить или не выходить за него замуж?

– Ты собираешься ехать в Испанию, па?

Тоненький голосок Шона заставил их на секунду замереть. Последние пять – десять минут его щебет уже не раздавался с заднего сиденья, и оба взрослых совсем выпустили из виду, что ребенок мог слышать, о чем они разговаривают.

– Пока я только думаю о такой поездке, сынок.

– Она будет деловая? – Шон уже привык к тому, что время от времени отец летал ненадолго в Европу по всяким рабочим делам.

– Мы поговорим об этом с тобой в другой раз, Шон, – уже не столь мягким голосом ответил Фернандо.

Марджи нравилось, что он старается избегать лжи, когда беседует с сыном. По существу, ей нравилось все в его поведении по отношению к Шону.

Обращаясь опять к ней, Фернандо сказал:

– Почему бы тебе не пригласить меня на домашний ужин? За вечерней трапезой мы могли бы продолжить нашу беседу.

– Конечно же, ма, пусть папа поужинает вместе с нами, – с энтузиазмом поддержал отца сын, – а я потом покажу ему, какую я соорудил железную дорогу!

В черных глазах Фернандо затанцевали смешинки, и он, повернувшись к ней, спросил:

– Ну что скажешь?

Марджи не колебалась и доли секунды; пожав плечами, она ответила:

– Что ж, милости прошу.

Марджи испытывала какое-то странное чувство, находясь в кухне и зная, что Фернандо в это время играет наверху с Шоном. Она прислушивалась к отдаленному шуму игрушечного поезда и звонкому смеху сына и счастливо улыбалась, получая от этих звуков необъяснимое удовольствие. Шон вряд ли был бы сейчас в таком приподнятом настроении, если бы с ним не забавлялся отец… А если бы она не пригласила Фернандо в дом, их сын наверняка впал бы в уныние и ее слух не ласкал бы так его веселый смех.

Тогда как же ей следует поступить? Переехать с ним и Шоном в Испанию и там начать новую жизнь?

Но брак без любви – не выход из положения, сурово одернула она себя. А ее сердце не горело любовью к этому человеку, разве не так?… Вчерашний эпизод в спальне был просто минутным проявлением ее слабости. Просто ей вдруг захотелось мужчину и, может быть, даже не обязательно его. Просто захотелось секса; захотелось оказаться в постели, может быть, даже с любым мужчиной. С любым ли?…

Фернандо поднялся с пола, оставив Шона наедине с гремящими вагончиками и мигающими светофорами, и спустился на первый этаж. Дверь в кухню была приоткрыта, но он не стал сразу проходить вперед, а прислонился к косяку и несколько минут наблюдал за Марджи, которая, казалось, не заметила его появления. Погруженная в свои мысли, она стояла у кухонного стола и нарезала тоненькими кусочками перец, а затем аккуратно опускала эти кусочки в сковородку с шипящим маслом. Интересно, о чем она сейчас думает…

Косые лучи предзакатного солнца густо струились в окно позади нее, мягко скользили по ее длинным светло-русым волосам, а когда она поворачивала голову, они, казалось, рассыпались на мириады мерцающих искорок по всей комнате. Часть этих искорок оседала на ее гладкой коже, темных ресницах, пухлых губах. Он заметил, как ее голубое платье плотно облегало грудь, бедра, каждый изгиб упругого тела, и ему вдруг вспомнилось страстное, безудержное притяжение, которое, словно вспыхнувшая электрическая дуга, так внезапно возникло вчера между ними. Ему пришлось сжать в кулак всю свою волю, чтобы отступить от нее, сделать шаг назад. А ему так хотелось дойти до конца и овладеть ею… И это же, вчерашнее, желание проснулось в нем сейчас, только оно было еще более неистовым.