Ты жена мне, помнишь? - Островская Ольга. Страница 60

И вот как таким глазам отказать? Невозможно просто. Тут в лепёшку расшибёшься, чтобы помочь.

Только я боюсь навредить. По уму надо как-то узнать, возможно ли такое вообще. И вряд ли можно провернуть такой фокус незаметно. А мы тут с девочками не одни. Нужно хоть как-то уединиться.

– Кати, я видела у тебя альбом. Покажешь мне свои рисунки? У себя в комнате? – смотрю на падчерицу.

– Сейчас? – удивляется малышка.

– Да, сейчас, – киваю с улыбкой. – Мне нужно… поговорить с тобой наедине. А потом с Эмелин.

– О-о-о, да, конечно, – поняв, наконец, к чему я клоню, вскакивает Каталина с диванчика. И, ухватив меня за руку, тянет за собой: – Пойдём скорее.

Рассмеявшись, я подмигиваю воодушевившейся Эми, киваю на прощанье озадаченной данне Элисии и выхожу вслед за Каталиной.

В её комнате царит идеальный порядок. А я вот даже не знаю, сама она такая аккуратистка, или горничная уже убралась. Я очень многого о сестричках не знаю. Всё в бегах и расследованиях.

Мне безумно хочется проводить с девочками больше времени, узнавать их, сближаться, но пока не раскрыта тайна смерти Анны, боюсь, спокойная жизнь нам не светит. Остаётся только утешать себя, что потом, когда всё решится, у нас будет вся жизнь впереди... и урывать для общения каждую свободную минуту.

– Вам, правда, показать рисунки? – немного смущённо спрашивает Каталина, как только я закрываю за нами дверь.

Ну вот, снова стесняется и перешла на «вы». А ведь вчера ещё когда плавать её учила, договорились отбросить церемонии.

– Рисунки покажешь обязательно. Я очень-очень хочу на них посмотреть, но сейчас нам нужно поспешить и попробовать защитить тебя от тяжёлых эмоций короля и всех, кто с ним приедет.

– Бабушка хорошая. Только грустная всегда, – с серьёзным видом сообщает мне Кати. – От неё, наверное, защищать не надо.

– Ясно, – киваю, шумно выдыхая. Бабушка хорошая, значит. Бедная бабушка.

Потираю зудящие руки, изучающе смотря на девочку и настраиваясь.

– Вы правда сможете? – с надеждой вскидывает она брови домиком.

– Да, – киваю с невесть откуда взявшейся уверенностью.

Стоило принять решение, и внутреннее чутьё, пока что заменяющее мне знание, сразу включилось, подталкивая в нужном направлении.

Пламя в моей крови уже тоже проснулось, снова пульсируя в венах. Но после вчерашнего… я контролирую свою силу. Действительно, контролирую. Сейчас она, как никогда отзывчива и даже… пластична. Многогранна и многолика. Я ведьма, и я могу то, чего не могут маги, ограниченные рамками своих врождённых способностей и резервов. Мои рамки только во мне самой. А значит, мне по силам их сдвинуть.

В памяти картинками вспыхивают прочитанные мною ритуалы-обереги, которыми ведьмы защищали своих детей. И пусть это не совсем то, но я думаю, что можно использовать общий принцип для концентрации, и добавить от себя уточняющих деталей.

Нет ведьмы сильнее, чем та, что любит. А я люблю. Каталина и Эмелин мои девочки, мои дочери. Пусть не по крови, пусть сами ещё не знают и держат дистанцию, но они мои. Я так чувствую. И люблю их уже всем сердцем.

– Стань посередине комнаты, – прошу я, поворачивая в замке ключ.

Отпустив кусочек металла, делаю глубокий вдох и оборачиваюсь к застывшей в центре Каталине, наблюдающей за мной уже с некоторой опаской.

– У вас глаза горят, – благоговейно шепчет она.

– Так надо, маленькая. Это моя стихия проснулась, чтобы тебе помочь. Мы же вчера договорились, что ты не будешь мне выкать, – напоминаю, делая шаг к ней.

– Да, договорились, – кивает, завороженно наблюдая за моим приближением.

– Вот и не выкай. И ещё мне нужно, чтобы ты мне доверилась, как вчера. Сможешь?

– Смогу, – вижу решительный кивок.

– Умничка, – улыбаюсь, останавливаясь перед ней. – Не бойся ничего.

Разведя в стороны ладони, я позволяю огню вспыхнуть на них жаркими лепестками. Улыбаюсь восторженному аху Каталины. И рисую огненный круг над тёмно-русой макушкой. А затем и вовсе иду по кругу, мысленно представляя пылающий защитный заслон вокруг моей девочки.

И слова заговора сами приходят на ум, срываясь с губ огненными каплями.

– Как Великая Праматерь бережёт этот мир и всё сущее в нём, как волчица бережёт волчонка, как медведица своего медвежонка, так я берегу свою доченьку. Пусть моё пламя ей станет щитом, моя сила оберегом, моя воля опорой. Не коснутся чужие чувства моей Каталины, не смутят чистую душу, покуда она сама не захочет иначе. Слово ведьмы – замок. Да будет так.

Сквозь меня словно горячий поток воздуха проходит, растекаясь вокруг замершей и притихшей девочки. Образуя тот самый щит.

Слегка покачнувшись и опустив руки, я отступаю.

– Кажется, всё. Чувствуешь мои эмоции?

– Не-е-ет, – потрясённо выдыхает девочка.

– А если сосредоточишься? – прищуриваюсь. Вряд ли мне Федерик спасибо скажет, если я ей природный дар насовсем перекрою.

Кати сосредоточенно морщится, внимательно уставившись на меня, и её лицо светлеет.

– Да, чувствую.

– Отлично. Зови теперь Эмелин. Поставлю и ей защиту. Мне так спокойней будет, – прошу я, чувствуя лёгкую слабость.

Даже позволяю себе подойти к небольшому столику у окна и присесть на один из стульев с красочно вышитой обивкой. Непривычная я к ведьминским штучкам. Ох непривычная. В здоровом теле, судя по всему, не только здоровый дух. Со здоровым телом и силушки можно побольше зачерпнуть и через себя пропустить. Но нужно привыкать и прокачиваться. Если рамки только во мне, то расширять их моя прямая задача. Ну а сегодня уже пусть… легче болезную Анну будет изображать.

– Анна, – отрывает меня от мыслей тихий голосок Каталины. Подняв голову, я вижу, что она не ушла за сестрой, как я просила, а стоит топчется у двери.

– Что, солнышко? – ласково улыбаюсь я ей.

А малышка в ответ внезапно кидается обратно ко мне и крепко обнимает за шею.

– Спасибо тебе. Большое-большое!

Растерявшись лишь на миг, уже в следующий я крепко прижимаю её к себе, обняв обеими руками.

– Не за что, Кати. Я рада, что смогла тебе помочь, – шепчу, гладя ребёнка по спине.

– А… ты, правда, считаешь меня своей… доченькой? – с затаённой надеждой спрашивает Каталина. И моё сердце в груди делает кульбит.

– Да, иначе заговор бы не сработал. Для меня вы с Эмелин уже стали родные, – признаюсь, чувствуя, как спирает дыхание от волнения.

– Тогда… я не против… и рада, что ты будешь нашей мамой. И Эми… она уже не злится, что ты тут. И ты ей нравишься. Просто… она… – Каталина умолкает, подбирая слова.

– Ещё не готова себе в этом признаться? – со щемящим чувством подсказываю ей.

– Да, – кивает, отстраняясь, моя проницательная девочка.

– Я буду ждать столько, сколько Эмелин понадобится, – уверяю Каталину. – И сейчас нам нужно позаботиться, чтобы твоя сестра тоже была защищена. Позовёшь её?

На этот раз Кати не задерживается. Вот только стоит ей выскочит в коридор, как я слышу там голос Рэймандо, интересующегося, где я.

Приходится, самой поспешить к двери.

– Что-то случилось? – спрашиваю я у мужчины, ступив за порог.

Дверь комнаты Эмелин тоже открыта и сама девочка стоит на пороге, а за её спиной, сжимая хрупкие плечики в немой поддержке замерла данна Элисия.

– Королевский кортеж уже на подъезде, – сообщает Рэймандо, обводя нас всех внимательным взглядом и останавливаясь на мне. – Ваше высочество, ваш супруг просил вас спуститься вместе с принцессами. – Смотрит на гувернантку. – Вам, данна Элисия тоже придётся. Ваше присутствие может понадобиться.

– Конечно, – кивает молодая женщина. А я отмечаю, что она, кажется, ещё сильнее побледнела.

– Сколько у нас времени? – требовательно интересуюсь я у Рэймандо. – Мне нужно срочно переговорить с Эмелин. Есть несколько минут?

Придётся поторопиться, чтобы вложиться в эти несколько минут, но я уж постараюсь.

– Я не думаю, – отрицательно качает головой мужчина. – Кортеж прибудет в замок с минуты на минуту. Король проявил небывалую спешку. И если его не встретят, как должно, будет, мягко говоря, недоволен.