Прах к праху - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 99

Куинн поцеловал ее снова — жарче, глубже, как будто его желание сбросило невидимые путы. Кейт ощутила это по тому, как напряглись ее мышцы, по исходившему от него жару, по вкусу его губ. Его язык жадно искал ее язык, рука скользнула вниз по спине, крепче прижимая ее, чтобы она могла почувствовать, как сильно он ее хочет. Кейт издала сдавленный стон, слегка удивленная не столько силой его желания, сколько собственной жаждой, собственной страстью.

Наконец Куинн оторвался от нее и, слегка отстранившись, окинул ее взглядом. Глаза пылали огнем, губы слегка приоткрыты. Сам он задыхался, как будто после быстрого бега.

Кейт взяла его за руку и повела в коридор. У первой ступеньки лестницы он вновь притянул ее к себе и впился жадным поцелуем в губы. Прижав Кейт спиной к стене, подхватил край черного свитера и потянул вверх, обнажая тело, открывая путь к нему. Кейт ахнула — это пальцы Куинна оттянули в сторону чашечку ее лифчика, чтобы стать чашей для холмика ее груди.

Кейт было все равно, что они стоят слишком близко к окну, что кто-нибудь может увидеть их сквозь жалюзи. Желание заслонило разум и предусмотрительность. Была лишь страсть — жгучая, первобытная.

Губы Джона легли на сосок, и она ахнула снова, всем телом подалась вперед, прижимая к себе его голову. Тем временем подол юбки скользнул вверх, черные колготки — вниз. А в следующий момент уже не было никакого расследования, никакого прошлого, ничего — одно лишь желание. Пальцы Куинна скользили по ее телу, ласкали, изучали, нащупывали самые чувствительные точки.

— Джон, — прошептала она, впиваясь ему в плечи — Джон… Я хочу тебя. Боже, как я хочу тебя…

Он выпрямился, быстро, но крепко ее поцеловал и посмотрел вверх, на лестницу, затем снова на нее. Затем оглянулся на открытую дверь ее кабинета. Настольная лампа отбрасывала янтарный свет, который едва достигал старого кожаного дивана.

В следующий момент они были рядом с диваном. Куинн стащил ей через голову свитер, Кейт тем временем освободила его от галстука. Еще пара мгновений — и их одежда лежала ворохом на полу. Не разжимая объятий, они опустились на диван, и тотчас оба шумно втянули воздух, ощутив под собой прохладную кожу. Но уже в следующий миг этот холодок испарился от жара их тел, их страсти.

Стройные ноги Кейт обвили Куинна, и он одним плавным движением вошел в нее, наполняя ее собой физически, проникая в душу. Они двигались, словно танцоры в ритмичном танце, тела дополняли друг друга. Страсть звучала, словно симфония, нарастая в оглушительном крещендо.

А затем, достигнув пика, они, не разжимая объятий, несколько мгновений парили на вершине блаженства, нашептывая что-то ласковое друг другу на ухо. В душу Кейт уже закрался страх, что им не выдержать встречи с реальностью, однако она старалась не разрушать волшебных чар, не нарушать обещания, что «все будет хорошо». Она знала, что им обоим хочется в это верить — хотя бы ради того, чтобы понежиться в этих нескольких минутах блаженства, прежде чем реальный мир вновь вторгнется в их жизнь во всей своей жестокости.

Кейт понимала: Джон просто не может этого не пообещать. В нем всегда была эта жилка, это стремление защитить от невзгод. Ее всегда глубоко трогало то, что он замечает в ней ранимость там, где другие видели железный характер. Чего не замечал даже собственный муж. Они оба всегда понимали тайные потребности друг друга, видели тайны сердца, как если бы изначально были созданы друг для друга.

— Последний раз я занималась любовью на этом диване, когда мне было семнадцать лет, — прошептала Кейт, глядя Куинну в глаза в неярком свете настольной лампы. Они лежали на боку, лицом к лицу, если не сказать, нос к носу.

Куинн улыбнулся акульей улыбкой.

— И как звали этого типа? Я, пожалуй, пойду и убью его.

— Ты мой необузданный дикарь.

— Который всегда с тобой. Был и есть.

Кейт оставила его слова без комментария, однако мысленно представила малоприятную сцену, когда Стив явился в ее кабинет, чтобы выяснить отношения с ней и Джоном. Надо сказать, он крайне удачно выбрал оружие: обвинения и угрозы. Куинн терпел их до тех пор, пока Стив не обратил свой гнев на нее. Дело кончилось сломанным носом и дальнейшим визитом к стоматологу, после чего муж перенес игру на другое поле и сделал все для того, чтобы поломать карьеру и Джону, и ей самой.

Куинн пальцем приподнял ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Он точно знал, что вспомнилось ей в эти минуты. Она видела это по его лицу, по тому, как он нахмурил брови.

— Не надо, — произнес Джон.

— Я знаю. Настоящее не подарок, так к чему ворошить прошлое?

Он нежно погладил ее по щеке и легонько поцеловал, как будто тем самым мог отогнать от нее тяжкие воспоминания.

— Я люблю тебя. Сейчас. Прямо сейчас. В настоящем. Даже если настоящее — не подарок.

Кейт зарылась лицом ему в шею и поцеловала в ямочку между ключицами. Какая-то часть ее жаждала спросить, что им теперь делать, однако она заставила себя сдержаться. Потому что сегодня это ровным счетом ничего не значило.

— Честное слово, мне жаль, что с твоей второй девушкой случилось такое, — прошептал Куинн. — Ковач говорил, что она работала в книжной лавке для взрослых. Возможно, это как-то связывает ее с убийцей.

— Возможно, но именно это и пугает меня, — ответила Кейт, машинально поглаживая ему спину — мускулистую и вместе с тем чересчур худую. Он явно махнул рукой на собственное здоровье. — Еще неделю назад я не имела никакого отношения к этому расследованию. И вот теперь я потеряла двух моих подопечных.

— Но во втором случае твоей вины нет вообще.

— Есть, и еще какая. Потому что я — это я.

— Ну, было бы желание…

— Неправда! — воскликнула Кейт. — Я могла бы позвонить Мелани в понедельник, как обычно делала. Но не позвонила, потому что была занята с Эйнджи. Если бы не она, точно обратила бы внимание на то, что Мелани мне давно не звонит. Ведь она сильно зависима от меня в эмоциональном плане. Я была ее единственной психологической опорой… Наверное, это звучит странно, но я должна была по крайней мере тревожиться за нее. Страшно подумать, через какие муки она прошла. При этом никто ее не ждал, никто даже не вспомнил о ней, никто не удивился тому, куда она пропала. Как это все печально!

Куинн привлек Кейт к себе и провел губами по ее волосам, подумав, что за броней упрямства скрывается нежное, ранимое сердце. Он видел, что Кейт всячески пыталась спрятать от окружающих эту слабость, хотя сам он раскусил ее секрет с первого взгляда.

— Пойми, мы были бессильны что-либо предотвратить, — прошептал он. — И все-таки ты и сейчас можешь ей помочь.

— Это как же? Тем, что стану заново прокручивать в голове каждый мой разговор с ней? В надежде, что услышу что-то такое, что, возможно, как-то связано с тем ужасом, который ждал ее впереди, но о котором она пока не догадывалась? Я провела всю вторую половину дня, занимаясь именно этим. С тем же успехом я могла все это время тыкать иголкой себе в глаз.

— То есть записи тебе ничего не дали?

— Повышенный уровень тревожности и депрессию, а кульминацией стала ссора с Робом Маршаллом. Боюсь, мне пора начинать читать в газетах колонку «Требуются».

— Я на твоем месте не стал бы расстраиваться.

— Понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Он отлично знает мои уязвимые места. А что бы ты мне предложил? Как, по-твоему, я могла бы сделать новую карьеру?

— Старую. Я привез тебе копии профилей жертв. У меня такое ощущение, что смотрю на какую-то ключевую деталь и в упор ее не вижу. Мне нужен свежий взгляд. Твой.

— Но ведь в твоем распоряжении силы всего ФБР! Зачем тебе мое мнение?

— Затем, — ответил Куинн, — что я тебя хорошо знаю. Потому что тебе это нужно самой, а по части квалификации ты заткнешь за пояс любого спеца из Бюро. Я отправил копии всех профилей в Куонтико. Не здесь есть ты, и я тебе доверяю. Ну что, посмотришь?

— Уговорил, — ответила Кейт, причем именно по той причине, какую назвал Куинн. Потому что это нужно ей самой. Она потеряла Эйнджи. Она потеряла Мелани Хесслер. И если в ее силах сделать хоть самую малость, что способно хотя бы как-то уравновесить эти потери, что ж, она это сделает.