Двадцатые (СИ) - Нестеров Вадим. Страница 34

Как позже вспоминал Федоровский: «Самая мысль о создании в Москве высшего горного учебного заведения зародилась еще в 1916 году у меня и проф. Артемьева… Нам казалось совершенно нелепым существование в Нижнем Новгороде горного отделения в то время, когда в таком большом умственном центре как Москва, не было высшей горной школы. Мы подняли большую кампанию за перевод горного отделения в Москву. К нам присоединились профессор М.К. Цвиглер и преподаватель Г.В. Ключанский. Был ряд очень бурных заседаний, где остальная часть политехникума обрушилась на нас во главе с «отцом города» — бывшим тогда городским головой небезызвестным купцом Сироткиным, которому удалось ликвидировать все наши начинания».

Не, ну а как ты хотел? Мало того, что ты «москвичок засланный», так вы с друзьями еще и «казенные земли разбазарить» предложили. Скажите спасибо, что городские власти вас за такие предложения из института в шею не вытолкали!

Артемьев утерся, но обиду не забыл. Он вообще плохо забывал обиды. Но тут случилась Февральская революция и многое стало неважным.

Потому что биография наших героев сделала крутой зигзаг.

***

У Революции, как известно, много неприятных привычек. Она не только пожирает своих детей, но и любит жонглировать людьми, то забрасывая их в горние выси, то роняя в самую грязь из князей.

Но даже те, кого забросило на вершину, редко бывают счастливы. Революция – дама ветреная.

Когда самодержавие пало, Федоровский уверенно пошел в гору, и немудрено — Революция была его стихией, слом старого порядка будоражил его по-настоящему, заставлял петь его свободолюбивую душу. Ветры перемен, задувшие в феврале, грозили обернуться для страны ураганными шквалами, но Федоровский не боялся – он был счастлив.

Когда человек окрылен, он либо взлетает, либо разбивается. Федоровский, как я уже сказал, высоту набирал очень уверенно. Никому не известный старший лаборант (место преподавателя он получит только в 1918 г.) делает стремительную карьеру.

В марте 1917 он работает в вышедшей из подполья Нижегородской организации РСДРП (б). В мае его избирают членом Временного окружкома РСДРП с правом совещательного голоса, все лето он выпускает газету «Интернационал», на страницах которой вновь жжет глаголом Степан Финляндский.

Скрывавшийся за этим псевдонимом Федоровский все-таки был журналистом милостью божьей — сохранившиеся статьи убедительно свидетельствуют, что и многим сегодняшним мэтрам публицистики есть чему у него поучиться. Вскоре наш герой набрал такую популярность и в городе, и в губернии, что возглавил сначала Нижегородский совет рабочих и солдатских депутатов, а потом — и губернский комитет партии.

После Октябрьской революции старший лаборант Федоровский, большевик с дореволюционным стажем и член РСДРП с 1904 года, встает во главе всей Нижегородской губернии, одного из крупнейших и экономически развитых регионов страны.

Его кипучая деятельность, казалось, не знала удержу. Чем он только не занимался! Достаточно вспомнить, что именно Федоровский стал основателем Нижегородского университета – решение о его создании было принято в 1918 году исполкомом Нижегородского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и лично 30-летним председателем губкома РСДРП (б).

Артемьев так не мог. Артемьев не мог распыляться и делать тысячу дел одновременно, он всегда бил в одну точку. Иногда это приводило его к успеху, иногда – как в случае с наукой – к провалу.

Но пока Федоровский пожинал плоды революции, Артемьев упорно продавливал создание Московской горной академии. Через московское купечество он выходил с этой идеей на Временное правительство – но безрезультатно. В апреле 1917-го проходил Съезд углепромышленников Юга России, а чуть позже – II Съезд углепромышленников Средней России – он устроил там выступление одного из своих соратников, горного инженера Г.В. Ключанского с докладом «О горно-техническом образовании». И вроде бы все соглашались, оба съезда признали необходимым учреждение в Москве горного вуза, но денег никто не давал.

Скорее всего, желание Артемьева обзавестись собственным вузом так и осталось бы хотелкой неудачливого карьериста, но однажды у него дома появился Федоровский, с которым они теперь виделись не часто.

Старый приятель первым делом заявил, что его переводят в Москву, работать по специальности — заведовать Горным советом ВСНХ, то есть руководить всей горной промышленностью России.

Ехать в столицу без своих людей – глупость, поэтому Артемьев едет с ним. Но, это важно — едет с ним, но не к нему. Артемьева уже ждет другое место – товарищу Николаю Горбунову в Наркомпросе, который, собственно, и перетянул Федоровского в столицу, очень нужен такой человек как профессор Артемьев. А то наукой в стране руководить некому. Все, некогда объяснять, пиши заявление на увольнение из университета и поехали.

В апреле 1918 года Федоровский покинул Нижний Новгород, в конце мая его примеру последовал Артемьев.

Очкарик

Руководивший всей наукой страны товарищ Николай Горбунов, несмотря на молодость, был лыс и очкаст. Но сразу же скажу — стереотип, который только что возник в вашей голове — абсолютно не соответствует действительности.

Горбунов вовсе не был мелким, дохлым и забитым очкариком. Не принадлежал он и ко второй распространенной категории – очкариков больших, толстых, неуклюжих и добродушных.

Он был из третьей, самой редкой категории – очкариков опасных. Из тех, что в начале драки привычным жестом суют очки в карман. Из тех, кто с гимназических лет мучает свое тело японской гимнастикой, из тех, кто в ответ на насмешки над очками и залысинами смотрит так нехорошо, что осекаются даже самые забубенные зубоскалы.

Вот, собственно, он.

Или даже вот.

Химик-технолог, выпускник Петроградского технологического института, герой Гражданской, одним из первых во Второй конной заслуживший орден Красного Знамени.

Один из лучших альпинистов Российской империи и СССР, которому не хватило пары сотен метров, чтобы разделить с легендарным Абалаковым триумф первого покорителя высочайшей вершины Страны Советов…

В общем, товарищ Николай Горбунов был ярчайшим доказательством того, что революция – самый скоростной лифт.

Любая революция, как мы помним по 90-м – это вакуум власти, и любой человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время с нужными навыками, может взлететь на недостижимую в мирное время высоту.

Во время Февральской революции Горбунов был никто и звали его никак. Но уже в мае 17-го молодого (25 лет), но перспективного агитатора-большевика замечает и приближает к себе Луначарский.

Уже в июне Горбунов назначается заведующим Информационным бюро ВЦИК.

А на четвертый день после Октябрьской революции по рекомендации Бонч-Бруевича товарища Горбунова, как продемонстрировавшего незаурядные организационные способности, приглашают в легендарную комнату № 67 Смольного института. В кабинет вождя революции Владимира Ульянова (Ленина).

Из кабинета опасный очкарик выходит секретарем Совета Народных Комиссаров и личным секретарем Ленина.

Это секретарь Горбунов вел первые протоколы и подписывал первые декреты Советской власти — его подпись стоит после подписи В.И. Ленина на декретах об отмене сословий, об образовании Красной Армии, о предоставлении Финляндии независимости и т.д.

В первые, самые безумные месяцы, Горбунову, как и другим членам большевистского правительства, приходилось хвататься за все – и заниматься доставкой оружия к месту боевых действий против соединений Краснова, и отнимать у саботажников из Госбанка первые деньги Советского правительства, и участвовать в разработке Герба РСФСР…