Индустриализация (СИ) - Нестеров Вадим. Страница 20

Теперь мы вступили во второй период нэпа. Самое важное и самое характерное в состоянии нашего хозяйства состоит теперь в том, что центр тяжести переместился теперь в сторону индустрии. Ежели тогда, в первый период новой экономической политики, нам надо было начинать с сельского хозяйства, ибо развитие всего народного хозяйства упиралось в сельское хозяйство, то теперь, для того, чтобы продолжать строительство социалистического фундамента нашего хозяйства, для того, чтобы двинуть вперед хозяйство в целом, необходимо сосредоточить внимание именно на индустрии. Теперь само сельское хозяйство не может двигаться вперед, ежели вовремя не подашь сельскохозяйственных машин, тракторов, изделий промышленности и т. д.».

Но всего лишь через пару лет, в 1929 году его позиция резко изменилась.

Свою знаменитую статью «Год великого перелома» Иосиф Виссарионович начал с того, что похоронил НЭП. Товарищ Сталин, апеллируя к Ленину, сообщил, что введение новой экономической политики было «временным отступлением», а вот теперь большевики, наконец, собрались с силами и сами перешли в наступление:

«Партия сумела целесообразно использовать наше отступление на первых стадиях новой экономической политики для того, чтобы потом, на последующих ее стадиях, организовать перелом и повести успешное наступление на капиталистические элементы.

Ленин говорил при введении нэпа:

Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед. Только под одним этим условием мы отступили назад в проведении нашей новой экономической политики… чтобы после отступления начать упорнейшее наступление вперед" (т. XXVII, стр. 361−382).

Итоги истекшего года с несомненностью говорят о том, что партия с успехом выполняет в своей работе решающее указание Ленина».

Что же произошло за это время, что так изменило воззрения будущего вождя?

Произошел 1927 год.

И если 1929-й назвали «Годом великого перелома», то 1927-й вполне заслуживает названия «Года разбитых розовых очков».

Но прежде чем напомнить вам о злоключениях Родины в 1927-м, мне придется вспомнить еще одну проблему.

Это проблема финансирования индустриализации. Выяснить, «За чей счет банкет?», грубо говоря. Ведь за одни только металлургические заводы-гиганты, которые собирались строить большевики, стране придется выложить гигантскую сумму.

И здесь я вновь предоставлю слово самому Иосифу Виссарионовичу образца 1926 году, благо, в вопросе финансирования его позиция не изменилась. Вновь цитирую доклад «О хозяйственном положении и политике партии».

«История знает различные способы индустриализации.

Англия индустриализировалась благодаря тому, что она грабила десятки и сотни лет колонии, собирала там "добавочные" капиталы, вкладывала их в свою промышленность и ускоряла темп своей индустриализации. Это один способ индустриализации.

Германия ускорила свою индустриализацию в результате победоносной войны с Францией в 70-х годах прошлого столетия, когда она, взяв пять миллиардов франков контрибуции у французов, влила их в свою промышленность. Это второй способ индустриализации.

Оба эти способа для нас закрыты, ибо мы - страна Советов, ибо колониальные грабежи и военные захваты в целях грабежа несовместимы с природой Советской власти.

Россия, старая Россия, сдавала кабальные концессии и получала кабальные займы, стараясь таким образом выбраться постепенно на путь индустриализации. Это есть третий способ. Но это - путь кабалы или полукабалы, путь превращения России в полуколонию. Этот путь тоже закрыт для нас, ибо не для того мы вели трёхлетнюю гражданскую войну, отражая всех и всяких интервенционистов, чтобы потом, после победы над интервенционистами, добровольно пойти в кабалу к империалистам.

Остаётся четвёртый путь индустриализации, путь собственных сбережений для дела промышленности, путь социалистического накопления, на который неоднократно указывал тов. Ленин, как на единственный путь индустриализации нашей страны.

Итак, возможна ли индустриализация нашей страны на основе социалистического накопления?

Есть ли у нас источники такого накопления, достаточные для того, чтобы обеспечить индустриализацию?

Да, возможна. Да, есть у нас такие источники».

Товарищ Сталин, как всякий политик, разумеется, немного не договаривал. Дело не только и не столько в благородном отказе от «неправильных» способов финансирования.

Просто никаких других способов не существовало.

Индустриализация под девизом «А Моня не гордый, Моня пьет на свои» была единственным возможным вариантом. Грабить молодому Советскому Союзу было некого – ни колоний, ни побежденных, а продаваться в кабалу элементарно не получилось бы. Ни о каких займах на внешнем рынке большевики не могли и мечтать, особенно после отказа от выплаты царских долгов.

Вот и пришлось стране проводить индустриализацию «на свои».

Но тут есть нюанс – на свои-то на свои, но для проведения индустриализации нужна была валюта, много валюты и ничего, кроме валюты.

Если мы собираемся создавать у себя современную промышленность, все – от заводов до инженеров – нам придется закупать за границей, либо за валюту, либо за золото.

А с золотом были проблемы. Большие проблемы.

«У пана атамана золотого запасу нема»

Золотой запас Российской империи был одним из крупнейших в мире – накануне войны он составлял 1 695 млрд золотых рублей или около 1300 тонн чистого золота.

Больше трети этой суммы - 643,4 млн рублей – царское и временное правительство потратят в годы Первой мировой на уплату военных кредитов. Война всегда была дорогим удовольствием.

Бардак Гражданской войны, когда золотой запас перевозили, отбивали, утрачивали, прятали, находили, когда золото постоянно меняло хозяев – большевики, Комуч, белочехи, Колчак, японцы и т.п. – привел к утрате еще 240 млн рублей.

Остальное досталось большевикам.

Плюс – золотой запас Румынии, это порядка 150 тонн золота, эвакуированных в Россию на хранение королевским двором и правительством Румынии накануне немецкой оккупации Бухареста. Но румынам никто ничего возвращать не собирался, поскольку они в первый же год Советской власти оккупировали российскую Бессарабию (нынешнюю Молдавию и часть Украины) и возвращать тоже не собирались.

Большевики в первые годы Советской власти тратили много.

За заключение Брестского мира с Германией пришлось отдать не только огромные территории, но и 120 млн золотых рублей.

При заключении мирных договоров с новообразованными прибалтийскими государствами тоже пришлось «поделиться»: в Эстонию 15 миллионов рублей, в Литву 3 миллиона рублей, в Латвию 4 миллиона рублей. Репарации Польше после «чуда под Вислой» и нашего поражения в советско-польской войне составили около 10 млн.

Братская и безвозмездная помощь кемалистской Турции, по подсчетам исследователя Елены Осокиной (у которой я и взял все эти цифры) «съела» еще 16,5 млн рублей. А они коммунизм строить не стали, но в благодарность двоих большевиков изобразили на памятнике основателям Турецкой республики на площади Таксим в Стамбуле – военного наркома Клима Ворошилова и первого советского посла Семена Аралова.

Вообще, на помощь братским режимам и зарубежным компартиям в первые годы тратились огромные деньги – пожар мировой революции без предварительной финансовой пропитки плохо разгорался. Ну и вообще в первые годы советской власти денег практически не считали – все ждали быстрой мировой революции и счастливой жизни на коммунистической Земле без границ.

Справедливости ради – казна большевиками в первые годы не только опустошалась, но и пополнялась. Вот только поступало на порядок меньше, чем тратилось. С момента Октябрьской революции и до февраля 1922 года от конфискаций и золотодобычи в бюджет поступило золота на скромную сумму в 84,4 млн рублей.