За звездным горизонтом (СИ) - Котов Сергей. Страница 12

— Снова зовёт! — ответил дневальный не оборачиваясь.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как пожать плечами и вернуться в кабинет комбата.

В этот раз Егор Петрович был не один. Рядом с ним, в пол-оборота сидел незнакомый мне подполковник в лётной форме. Ещё одно заманчивое предложение о поступлении? «Дембель ещё не наступил, а на мою тушку уже столько кандидатов», — с неудовольствием подумал я, докладывая по форме о своём прибытии.

— Садись, Захаров, — кивнул Комбат.

Мне показалось, или у него в глазах было что-то вроде растерянности? Да что тут происходит?

— Рад познакомится, — улыбнулся лётчик, протягивая мне ладонь. Я пожал руку, которая оказалась сухой и крепкой, — наслышан о вас.

«Ну точно — свататься приехал», — подумал я. И ошибся.

— Нам нужна ваша помощь, — необычно мягко проговорил подпол, — дело особой важности, на контроле у Революционного комитета.

У меня сердце пропустило удар. Кажется, я понял, кто такой этот «лётчик». Контрразведка в наших войсках — одна из мощнейших, но при этом совершенно незаметных структур. Иначе мы бы ни за что не выиграли Гражданскую. Каждый из нас так или иначе сталкивался с этими ребятами, особенно после вылазок «за флажки», как у нас говорили. До сих пор это было всего лишь не самой приятной обязанностью.

«Что, блин, я сделал не так?» — лихорадочно размышлял я, припоминая подробности последних боёв.

— Вы не волнуйтесь только, — елейно улыбнулся подпол.

Почему именно «елейно»? Понятия не имею. Кажется, это что-то с религией связанное. Почему, когда я нервничаю, мне всякие заковыристые слова приходят в голову?..

— Давайте сразу к делу, — как-то резко подпол вдруг стал серьёзным; в его голосе прорезались стальные нотки, — ситуация следующая. Мы выявили внедрённого агента подполья Вечных. Слышал про такое?

Я кивнул. Каждый слышал о подполье; в освобождённых городах мамы им детей пугают.

— Мы могли бы взять его на месте, но тогда не останется возможности перехватить его канал связи. Этот агент завтра в составе группы кандидатов от части отправляется на станцию, где сядет на поезд, следующий по маршруту «Челябинск-Москва». Агент очень серьёзный, поэтому посадить в тот же вагон и тем более в то же купе наших сотрудников мы не можем. В части они известны. Новых людей привлекать тоже не желательно. Нам нужен кто-то с послужным списком. Понимаешь? Чтобы вести наблюдение и при обнаружении признаков подготовки сеанса связи дать нам знать. Как я понял, ты в составе той же группы тоже едешь в Академию, так?

Я беспомощно посмотрел на комбата. От ответил твёрдым взглядом исподлобья и едва заметно кивнул.

— Да, — сказал я, — еду.

— Вот и отлично, — снова улыбнулся подпол, — давай поговорим о технических деталях. Времени на подготовку у нас нет, но твой командир говорит, что ты смышлёный парень. Разберёшься.

Пассажирские самолёты были роскошной редкостью. Почти весь парк был потерян во время Революции Сознания, а во время Гражданской наращивание темпов их производства не было приоритетом. Конечно, кандидатов можно было отправить в Москву грузовым бортом, но в военно-транспортной авиации Революционных сил царила неразбериха, связанная с готовящейся реорганизацией, и согласование маршрута с путевыми листами было делом не быстрым.

К тому же, не факт, что кандидаты прибыли бы на место прохождения вступительных испытаний раньше: расписание ВТА кроилось на живую нитку, и борт, который планировался на Москву, легко могли переставить куда-нибудь на Магадан, а то и вовсе в дружественные страны.

При этом поезда были самым надёжным и точным видом транспорта, так что выбор именно этого способа доставки кандидатов тыловыми службами был очевиден.

Мы сели в состав в Чебаркуле — до него было ближе, чем до Челябинска, но всё равно пришлось трястись четыре часа в кузове грузовика по ухабистым лесным просёлкам.

Состав не был новым. Большинство вагонов ещё со времён до Революции, но купе содержались в хорошем состоянии: на окнах — чистые занавески, все туалеты работают, даже кондиционер включили, когда ближе к обеду стало жарковато. О чём ещё можно мечтать?

Парень, за которым мне нужно было наблюдать, ехал со мной в одном купе. Он был танкистом из соседнего полка нашей дивизии. Черноволосый, смуглый, приземистый, с весёлыми карими глазами — он сразу располагал к себе. Ему досталась верхняя полка, по диагонали от моей нижней. Ещё купе с нами делили два бойца из штурмовой пехоты, оба — сильно старше меня. Им было лет по двадцать пять, один даже бороду носил.

Как только поезд набрал скорость, старшие ребята откуда-то достали мутную бутыль самогона и начали праздновать отъезд. Такое, конечно же, не приветствовалось, но состав формально не принадлежал военному ведомству, поэтому никакого надзора военной полиции и комендатуры тут не было.

— Ну что, парни? — спросил бородатый, который сидел рядом со своим товарищем на его полке, — с нами или как?

— Как звать-то кстати? — вмешался другой, — я Максим, он вот Павел.

— Гордей, — сказал я, протягивая руку.

— Митька, — ответил предполагаемый агент Вечных, спускаясь с верхней полки, — ребят, я б с удовольствием, но такое дело — у меня аллергия на спирт. Даже от пива могу волдырями покрыться. Такое дело… — он грустно вздохнул.

— Ясно, — пресным голосом ответил Максим, — значит, комиссию не пройдёшь.

Из-за тона было непонятно, шутил ли он или говорил серьёзно. Митька беспомощно и даже жалобно посмотрел на меня. Почему-то в этот момент мне очень сильно захотелось, чтобы контрразведчики ошиблись. Чтобы подозрения оказались ложными.

— Да шутит он, — рассмеялся Павел; Макс в этот момент тоже улыбнулся.

— Так, а у тебя будут отговорки? — Спросил он у меня.

— Нет, — ответил я, — не будут.

— Значит присоединишься?

— Извините, ребят, но нет. Просто не люблю я это дело.

— Ты из разведчиков, что ли? — прищурился Павел.

— Ага, — кивнул я.

— Ясно. Да, у вашего брата другое к этому делу отношение. Слышал. Ну да ладно — нам больше достанется, — он подмигнул соседу.

Кроме бутыли с самогоном, попутчики достали пару пехотных сухпайков и распаковали их. В купе запахло тушёнкой.

— Но вообще я голодный, — сказал я, доставая собственный сухпаёк, — давайте хоть поужинаем вместе.

Макс кивнул, улыбнувшись. Митька как-то ловко и незаметно тоже пристроился рядом со мной.

— За Революцию! — произнёс тост Павел после того, как разлил самогон по гранёным стаканам в подстаканниках.

— За наших! — синхронно ответили мы.

Я стукнул кулаком по стаканам парней, потом приступил к ужину.

Расслабившись, ребята начали травить байки. Потом вспоминать курьёзные ситуации. После этого дошло дело и до более тяжёлых воспоминаний. Тосты за погибших товарищей. Разговоры становились всё менее весёлыми и постепенно стихли.

Наконец, Максим начал убирать пустые консервы обратно в пластиковый контейнер сухпайка.

— Ладно, — сказал он, — надо ещё отоспаться будет. И готовиться. На месте надо быть в форме.

Павел кивнул в ответ.

За окном сумерки позднего вечера становились настоящей ночью. Я включил свет для чтения над своей полкой и помог собрать мусор.

— Я вынесу, — сказал я, собирая контейнеры.

— Давай, — кивнул Максим, после чего вытянулся на своей полке.

— Я с тобой! — Митька поднялся, освобождая мне проход, и открыл дверь купе.

В коридоре было свежо и даже прохладно. Кондиционеры продолжали работать на полную мощность, хотя солнце давно зашло. Двери остальных купе были закрыты. Всё правильно: ребята отсыпаются, пользуясь возможностью. Это нам попались беспокойные попутчики постарше… хотя было ли это случайностью? Не могу точно сказать — от ребят из контрразведки можно было ждать чего угодно.

Я смотрел на Митькин затылок. Он шёл по коридору осторожной, крадущейся походкой, ловко подстраиваясь под колебания раскачивающегося вагона. Это продолжалось пару секунд, а потом он, после очередного толчка, вдруг налетел боком на поручень. Тихо выругался, и дальше пошёл так, как ходят обычные люди, придерживаясь рукой за стенку.