Иной. Том 3. Родственные связи (СИ) - "Amazerak". Страница 5

А ещё печальнее было расставаться с Надей, с которой даже увидеться не получалось напоследок. Позвонил ей после ужина, обещал, что буду иногда выходить на связь, хотя сам не знал, как всё сложится. Кирилл Князев вскоре прекратит своё существование, исчезнет навсегда, и мне, скорее всего, придётся разорвать свои старые знакомства и вообще забыть о прошлом, начав жизнь с чистого листа.

После ужина я заглянул в спортзал, чтобы попрощаться с Якутом и остальными друзьями из клана.

Утро выдалось тёплым, снег начал подтаивать, закапало с крыш. Одетый в джинсы и штатскую зимнюю куртку, я вышел через КПП на улицу.

Чёрный внедорожник «Муром», забрызганный по самые окна слякотью, ждал на площадке у ворот. Я сразу понял — это за мной. Открылась дверь. За рулём сидели шофёр, который, как часто бывает, наверняка, выполнял функции телохранителя, а на заднем кресле — невысокий, худощавый мужчина в коротком светло-сером пальто, шляпе и чёрно-белом шарфе. Руки его были затянуты в коричневые кожаные перчатки. Я узнал этого человека — Виктор Николаевич, один из моих дядьёв. Он работал с отцом и частенько заходил к нам на ужин вместе с женой и детьми.

— Здравствуйте! — поздоровался я. — Я думал, отец сам приедет.

— Доброе утро, Кирилл, — произнёс Виктор Николаевич спокойным, дружелюбным тоном. — Он попросил меня заскочить за тобой. Положи чемодан в багажник и садись.

Я кинул вещи в машину и уселся рядом с дядей. Внедорожник развернулся и помчался прочь от школы. Судя по ощущениям, шофёр имел примерно двадцатый уровень, дядя — точно не меньше тридцатого. Даже если бы я захотел убежать, вряд ли смог бы сейчас это сделать.

Теперь оставалось только одно: ждать, когда агенты СКИФ организуют моё исчезновение. Если же этого в ближайшее время не случится, а мои родственнички совсем меня допекут, тогда сам убегу. Выгадаю подходящий момент и смоюсь. Долго терпеть всё это я не собирался.

— Аркадий Николаевич просил доставить тебя на аэродром, он ждёт в самолёте. Домой полетишь, Кирилл, в Екатеринбург, — радостно объявил дядя.

— Ага, замечательно, — буркнул я. — Зачем он меня забрал из школы?

— Аркадий сам всё расскажет. Я не знаю о его планах насчёт тебя.

— Жду не дождусь… А Зачем вы сюда приезжали?

— Продолжаем дело наших великих предков, истребляем чужеродных тварей. Никогда здесь прежде не доводилось бывать, вот и подумали, а почему бы и нет? Места эти славятся сильными иными, есть где разгуляться.

— И что, много настреляли?

— Достаточно. Надо сказать, зловещее здесь место, опасное. У нас на севере и то поспокойнее будет.

Виктор говорил про красную зону, которая находилась на севере Урала. Она раскинулась на сотни квадратных километров и считалась второй по площади после Западной пустыни. Иных там тоже появлялось много, они ещё и по тайге вокруг разбредались, но несмотря на это, север всё равно считался не столь опасным, как здешние края.

— В дикие земли, наверное, ездили? — предположил я.

— Бывали мы и в диких землях. Встретили насколько тварей седьмого уровня, восьмого тоже видели. В общем, хорошо прокатились.

— Никто не помер?

— Слава Богу, нет. Все живы, здоровы. Возвращаемся. Тимофей Фёдорович ещё вчера улетел в Екатеринбург, а мы с Аркадием остались, поскольку он хотел лично тебя забрать.

Тимофей Фёдорович тоже был одним из наших родственников, работающих в компании отца, но о нём я ничего не знал, кроме того, что князь этот обладал очень высоким уровнем.

— Отлично, — буркнул я.

— Смотрю, ты не рад возвращению домой, — дядя, наконец, заметил, в каком я настроении.

— Меня выкинули, как дворовую собаку, отобрали всё, а теперь возвращаете? Кем я у вас буду? Слугой? — вспылил я. — Чему мне радоваться?

— Как бы то ни было, дома всегда лучше, чем на чужбине.

— Конечно, как скажете, ваше сиятельство, — проговорил я с сарказмом.

Может быть, дома и лучше, но только не с такими родственничками. Но где ему это понять? Одно радовало: долго я там не пробуду.

На самом деле какая-то часть меня радовалась возвращению в столицу из этого захолустья, но слишком много вещей омрачали эту радость. Слишком много.

Я снова погрузился в раздумья. Что отец хочет от меня? Какую изощрённую месть он придумал? Он точно не собирается возвращать мне фамилию. Тогда что? Заставит работать на себя? Возможно. Люди с высоким уровнем нужны каждому роду. Проблема в том, что не окончив спецшколу, я так и останусь никем: не получу статус, не получу особых прав, а значит меня никто не возьмёт на работу и не даже лицензию на охоту не выдадут, и я всю жизнь буду вынужден ишачить на своего папашу. Он на это рассчитывает?

Проехав центр Москвы, мы выбрались на дорогу, ведущую в аэропорт. Он находился в восточных пригородах.

Старое двухэтажное здание, отделанное серой фасадной плиткой, напоминало контору какой-нибудь захудалой компании. Если бы не большие буквы на нём, я бы ни за что не подумал, что здесь находится аэропорт. Он выглядел в разы беднее главного столичного аэропорта — огромного сооружения с изогнутым стеклянным фасадом, множеством терминалов для посадки и нескончаемой чередой такси, которые толпились перед входом. Здесь было всё иначе.

Мы проехали дальше, свернули в ворота и попали на взлётную полосу или, точнее, площадку, где сидели, ожидая своего рейса, вертолёты и небольшие моторные самолёты. Некоторые были накрыты брезентом, другие же имели такой ужасный вид, что казалось, уже никогда не полетят.

Отдельно стоял частный самолёт князя Скуратова, готовый выехать на взлётную полосу.

Машина остановилась возле опущенной двери, которая играла роль трапа. Мы с дядей покинули внедорожник и поднялись на борт самолёта. В обитом бежевой тканью салоне имелось восемь больших кожаных кресел, бар, холодильник, телевизор — одним словом, всё, что могло понадобиться для комфортного полёта.

В креслах расположились трое: господин преклонного возраста в синем костюме-тройке — Гавриил Андреевич, мой двоюродный дед, его сын — мужчина лет тридцати, и сам Аркадий Скуратов. Отец был одет, как всегда, стильно: чёрный костюм тройка в мелкую полоску, чёрная рубашка, фиолетовый галстук. В руках князь держал газету, на откидном столике перед ним стоял бокал красного вина.

— Доброе утро, господа, — поздоровался я.

Отец отложил газету и смерил меня холодным взглядом.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — поправил он и кивком указал на кресло напротив. — Присаживайся. Придётся тебя учить. Совсем манеры растерял.

— Рады тебя видеть, Кирилл. С возвращением, — кивнул мне двоюродный дед.

— Спасибо, — я устроился напротив отца, а Виктор Николаевич прошёл в заднюю часть салона, где сидели родственники.

— Подобные заведения портят молодых людей, — громко произнёс Скуратов, чтобы слышали все. — За три месяца юноша, воспитанный в благородной семье, превратился в неотёсанного солдафона, которому и в приличном обществе-то негоже появляться, только по пустыне бродить.

— Не каждая школа такова, — заметил Гавриил Андреевич. — Есть и приличные заведения.

— Вот только слабосильных туда не берут, — возразил отец. — Каждому своё место. Ну что, Кирилл, едешь домой. Пока отдыхай, поговорим потом.

Я промолчал, а отец отпил вина и снова погрузился в чтение газеты. Дверь закрылась, пилот объявил о скором взлёте, и самолёт тронулся с места. Минут через пятнадцать мы уже поднимались в небо, а Москва с её нищими кварталами и дымящимися заводами осталась далеко внизу, как и укрытая снегом пустыня, раскинувшаяся к западу от города.

Летели часа три. За это время мне даже удалось позавтракать — в холодильнике лежало несколько порций еды, какой обычно кормят в самолётах. Отец всю дорогу делал вид, что меня нет, мы с ним даже словом не обмолвились. А вот Гавриил Андреевич полюбопытствовал, как проходила учёба и бывал ли я в красной зоне. Я старался отвечать кратко, не вдаваясь в подробности.