Приручить Сатану (СИ) - Бекас Софья. Страница 36

— Здравствуй, — сказала лошадь. — Ты потерялась?

— Да, — тихо ответила Ева, заворожённо наблюдая за волшебным существом перед собой.

— Хочешь, я тебе помогу? — лёгкий ветер пробрался между высокими колосьями, раскачал их, и девушка увидела тёмный силуэт животного в глубине поля.

— Да, — снова сказала Ева. Лошадь медленно зашевелилась, вышла из сухой колючей травы на тропинку и осторожно опустилась, приглашая девушку сесть верхом, а когда та залезла, так же аккуратно выпрямилась. Ева обвила руками её толстую шею и сильнее прижалась к животному.

— Держись крепче, — обратилась к ней лошадь, и в следующий миг звонкий ветер засвистел у Евы в ушах.

Лошадь неслась, как в последний раз. Сначала девушка от испуга зажмурилась, с такой скоростью бежало существо по весенней равнине, но потом страх постепенно прошёл. Ева осторожно открыла глаза и увидела одни только смазанные образы, так стремительно сменяли одна другую разноцветные картинки. Жёлтая полоса — это ещё не проснувшееся после долгой зимы поле, усеянное душистыми травами, луговыми цветами, ромашками, васильками, люпинами, которые совсем скоро раскроют свой потенциал в душном воздухе июля, голубая полоса — это пронзительно-голубое небо с небольшими вкраплениями белых облачков, которые всё бегут, бегут куда-то на протяжении многих веков без устали, без цели, без желания, не зная зачем, куда, для кого и к кому; зелёная полоса — это ещё вчера голый чёрный лес на окраине земли, где небо сливается с полем, который теперь поёт на весь земной шар о своём торжестве, словно не он всю зиму дрожал то ли от страха, то ли от холода, не он стоял безмолвный, смиренно понурив голову, не он робко терпел жестокие морозы и колючие вьюги. И вот она лошадь: такая добрая, такая чистая, несётся навстречу тёплому упругому ветру, а тот и рад развеять её длинную шёлковую шерсть вместе с золотой копной сидящей на ней верхом девушки; и всё отступает на задний план, остаётся только природа, лошадь и ангел.

***

Требовательный звонок в дверь прервал задумчивую мелодию скрипки. Саваоф Теодорович, замерев, некоторое время прислушивался к происходящему за порогом, а затем, положив инструмент в раскрытый чехол, подошёл к двери. Ключ два раза повернулся в замочной скважине, и в проёме показались две высокие мужские фигуры. Увидев их, лицо Саваофа Теодоровича заметно помрачнело, однако он не отказался от предложенных ему рукопожатий и протянул руку в ответ.

— Доброе утро, брат.

***

Серая в яблоках лошадь, звонко цокая копытами об асфальт, затормозила перед средних размеров двухэтажным домом и осторожно опустилась на колени, чтобы ссадить на землю свою хрупкую наездницу. Ева медленно слезла с лошади, благодарно похлопала её по шее, и та, тихо заржав на прощание, убежала обратно, туда, откуда только что пришла.

Девушка подошла к двери и с каким-то особенным воодушевлением, появившимся у неё после нового необычного знакомства, нажала на звонок. Вообще после прогулки Ева почувствовала себя гораздо легче, чем до, словно душа наконец-то отмылась от невидимой грязи, хотя, в чём именно состояло её беспокойство, она толком сказать не могла.

Через пару минут по ту сторону стены послышались торопливые шаги, и лицо Саваофа Теодоровича осветило яркое весеннее солнце, заставляя последнего слегка прищуриться. Жучно-чёрные глаза мгновенно приобрели оттенок крепкого чая в стеклянном чайнике, сквозь который проходят косые утренние лучи, а ослепительно белая рубашка сверкала, как январский снег. Чёрные, словно смоль, ещё влажные волосы лежали с той долей нарочитой небрежности, когда нарцисс ничего не делает, чтобы выглядеть шикарно, однако при этом все вокруг только и делают, что восхищаются им. Увидев Еву, его губы тронула тёплая ласковая улыбка, точно всё утро он приводил себя в порядок только для того, чтобы она полюбовалась им, и наконец его желание исполнилось (а может, так оно и было).

— Доброе утро, Ева, — промурлыкал Саваоф Теодорович, пропуская девушку внутрь. — Вы очень вовремя. У меня гости, с которыми я хотел бы Вас познакомить.

Действительно, на кухне слышались чьи-то приглушённые голоса, изредка разбавляемые всплесками дружеского смеха или импульсивными восклицаниями, словно гости о чём-то спорили. Интонация и тембр были поразительно похожи, как если бы говорил один и тот же человек, но в таком случае у него было весьма серьёзное раздвоение личности, и Ева мысленно понадеялась, чтобы это оказалось не так, потому что, как известно, при встрече с сумасшедшим человеком сам поневоле начинаешь становиться немного, совсем чуть-чуть, но тоже сумасшедшим.

Однако за кухонным столом сидел никакой не сумасшедший, а два очень привлекательных и солидных мужчины возрастом приблизительно сорока лет. Оба были гладко выбриты, оба имели длинные волосы, только один оставил их забранными в хвост, а другой распустил, и теперь тёмно-русые пряди свисали выразительными полуовалами по обе стороны его вытянутого лица. Оба мужчины имели так называемый «волевой подбородок», и что-то подсказывало Еве, что он полностью оправдывал их характеры, несмотря на то что пока ни один из них не произнёс ни слова. Как только девушка появилась на кухне, близнецы (а они были абсолютными близнецами, и различить их можно было только по одежде) сразу замолчали и с весёлым интересом уставились на новоприбывшую.

— Познакомьтесь, Ева, — торжественно сказал Саваоф Теодорович, указывая рукой в сторону джентльменов. — Братья Михаил и Гавриил.

Близнецы синхронно кивнули, поэтому Ева так и не поняла, кто из них Михаил, а кто — Гавриил. Девушка улыбнулась им в ответ и обратилась к Саваофу Теодоровичу:

— Вы что-то говорили вчера, что нам не хватает Адама, чтобы собралась вся Библия… Что ж, я его жду.

— Вы были вчера на званном ужине? — удивлённо спросил близнец с завязанными в хвост волосами. Его тёмно-зелёные, цвета моха глаза посмотрели на Еву с опасной львиной грацией и змеиным спокойствием одновременно.

— Да, Саваоф Теодорович пригласил меня…

На кухне повисла неловкая тишина. Михаил и Гавриил переглянулись сначала между собой, затем недоумённо посмотрели на Саваофа Теодоровича, как бы требуя от него пояснений, но тот только неопределённо хмыкнул и слегка пожал плечами.

— Я что-то не так сказала?

— Нет-нет, всё в порядке, — ответил брат с распущенными волосами, но прозвучало это как-то неуверенно. — Что насчёт чая?

Чай пили тоже в тишине. Известие о том, что Ева была вчера в ресторане «Вальпургиева ночь», очевидно, чем-то очень взволновало братьев, потому что от их прежней весёлости и даже лёгкой надменности, присущей людям, занимающим какой-нибудь важный пост, не осталось и следа. Саваоф Теодорович, вопреки обязанности хозяина развлекать гостей, которой он обычно следовал, даже не пытался начать разговор и лишь изредка спрашивал у Евы что-нибудь вроде «Налить ли ещё чаю?» или «Подать ли сахар?».

— Кем Вы работаете? — спросил внезапно мужчина с распущенными волосами, даже не посмотрев в сторону девушки, так что она и не сразу поняла, что вопрос адресован ей.

— Пока никем, я только учусь… — стушевалась Ева, робко поглядывая на Саваофа Теодоровича в поисках поддержки.

— А сколько Вам лет? — вмешался второй брат. Про себя девушка с досадой отметила, что либо они эмпаты и нарочно задают провокационные вопросы, либо бесцеремонно любопытны, что, впрочем, не мешало им превращать разговор в своего рода допрос.

— Можете не отвечать, если не хотите, — как бы невзначай бросил один из близнецов. «Ну точно эмпаты», — обречённо подумала Ева, готовясь к дальнейшим дотошным и неудобным вопросам.

— Вчера исполнилось двадцать пять.

— А что так?..

Ева немного раздражённо посмотрела на мужчину с распущенными волосами. Её иногда поражала способность некоторых людей игнорировать не то что намёки, а откровенные просьбы. Девушка невольно задалась вопросом: неужели непонятно, что ей неприятна эта тема?

— Можете не отвечать.

Сказавший это брат-близнец с хвостом откинулся на спинку стула и широко улыбнулся. В его глазах, как, впрочем, и в глазах второго гостя искрилась нескрываемая наглая усмешка, граничащая с откровенным издевательством, однако вместо того, чтобы обидеться, Ева вдруг тоже улыбнулась и хитро ответила: