Приручить Сатану (СИ) - Бекас Софья. Страница 6

— О, простите…

— Не стоит извиняться, главное, что с Вами всё в порядке.

— Это моя вина… Наверное, мне стоило предупредить…

— Пожалуйста, только не волнуйтесь. Давайте я почитаю Вам стихи, и мы закончим этот день на приятной ноте.

Ева большими глазами смотрела на Саваофа Теодоровича, не веря своим ушам. Стихи, словно музыка, обволакивали пространство вокруг и сплетались в единую замысловатую паутину. У Саваофа Теодоровича был приятный, мягкий бас, и его голос постепенно усыплял уставшее от избытка пережитых эмоций сознание. Поэзия слилась в единый монотонный фон, глаза закрылись, а тело, словно тряпичная кукла, полетело в темноту наступающего сна. Находясь где-то на границе между сном и реальностью, Ева лениво наблюдала, как Саваоф Теодорович закрыл книгу, опустил Аду на пол и, подойдя к ней, укрыл сверху тонким пледом.

Еве снилось, будто она шла по вечерней улице и, пританцовывая, тихо напевала мелодию:

— Сможешь найти чёрную кошку в тёмной комнате?

Одного человека в многомиллионном городе?

Иголку в стоге сена? Сказать, что было раньше: курица или яйцо?

Выковать мне из света обручальное кольцо?

Не трудись, я знаю, что это невыносимо сложно,

Я не прошу тебя делать то, что заранее невозможно,

Просто теперь после этих невыполнимых задач

Я не увижу опустившиеся руки и разочарованный плач.

Лёгкий бриз шелестел листьями деревьев, на которых росли разные экзотические фрукты; кипарисы надменно возвышались над небольшой аллеей, уходящей прямо к морю, где далеко-далеко на водной глади виднелась маленькая белая яхта.

— Так вот как для тебя выглядит рай.

Мощёная набережная с оставшимися после короткой летней ночи огоньками извивалась вдоль береговой линии. Большинство встречали на море закат, и лишь немногие видели его в часы рассвета. Сейчас был именно такой момент. Маленькое солнце показалось из-за покрытых тёмным лесом гор, заливая белым золотом ещё не очнувшуюся после глубокого сна морскую пучину. Белый парус на фоне полутёмного неба смотрелся очень свежо, и утренний ветер надувал его новыми бодрящими силами. Морская вода, словно повидло, растёкшееся вдоль причала, так и манила опустить в себя руки.

Еве хотелось взлететь, почувствовать весь вкус утреннего бриза. Она побежала по аллее, окрылённая чувством необыкновенной лёгкости, и вдруг… Действительно взлетела! Ветер ударил в лицо, расправляя за спиной белые крылья, и солнце встретило её широкими объятиями. Некоторое время Ева висела высоко над водой и просто смотрела на этот завораживающий пейзаж. Наконец, она сложила крылья и стрелой полетела навстречу глубокой синеве. Вода сомкнулась над ней, заключая в цепкие путы и увлекая далеко вниз, но Еве было необыкновенно хорошо и спокойно, несмотря на то что свет постепенно отдалялся всё дальше и дальше, пока не стало совсем темно.

Ева проснулась с необъяснимым чувством свежести — ни следа от былой усталости. Часы рядом с кроватью показывали половину первого ночи. Ева осмотрелась вокруг: её комната, залитая тонким лунным светом, была едва видна из-за непривыкшего к темноте зрения.

Глава 3. Жанна д’Арк 2.0

— Вы можете отказаться, если хотите.

— Благодарю, я помню.

— И что же?

— Предпочту остаться.

— И Вас ничего не беспокоит? Если что, не молчите, говорите.

Ева и Саваоф Теодорович сидели за круглым обеденным столом и пили чай. За окном громыхала гроза, изредка посвёркивая иссиня-белыми вспышками молний и освещая потемневшее серое небо, и глухой гром вторил им, как будто отвечал на заданный природой вопрос; дождь лил с самого утра и, кажется, не думал прекращаться.

— Что-то рано грозы в этом году начались, — заметил Саваоф Теодорович, устало разминая спину. — Обычно-то в мае, а тут… На целый месяц раньше.

— Всё в этом мире меняется, — флегматично заметила Ева, делая большой глоток из своей чашки и горячим чаем обжигая себе горло. — Природные катастрофы, катаклизмы… Скоро уж смерч посреди мегаполиса станет для нас привычным.

— Или просто у одного демона сегодня зашкаливают эмоции, — Саваоф Теодорович недовольно покосился на улицу, где ему в ответ ярко сверкнула молния, а вслед за ней над высокими домами раздался оглушительный треск. — Держать себя в руках надо.

— А может, и так… — задумчиво протянула Ева, не особо вникая в смысл слов Саваофа Теодоровича. — Кто знает, может, вся наша жизнь — сплошная игра несколько легкомысленных, но всё же чертовски умных богов.

— Кто знает, — с лёгкой усмешкой на губах повторил Саваоф Теодорович, откидываясь на спинку стула. — Вернёмся к предыдущей нашей теме. Я понимаю, что, может быть, уже надоел Вам со своим вопросом, но Вы всё-таки хотите остаться с Адой?

— А Вы так не хотите, чтобы я это делала?

— Нет, что Вы. Я был бы очень рад.

— Тогда в чём дело? — несколько резко спросила Ева, пристально вглядываясь сначала в лицо Саваофа Теодоровича, а затем проплывающих мимо окон прохожих. — Вы предложили мне эту роль, я на неё согласилась. Ответственность на Вас.

— Понял — больше не спрашиваю Вас об этом.

Ева грустно усмехнулась.

— Пройдёт немного времени, и Вы сами захотите меня убрать.

Саваоф Теодорович несколько стушевался.

— В каком смысле?

— В прямом, — пожала плечами Ева, катая в пальцах большое чёрное кольцо Саваофа Теодоровича. — Вы первыми захотите, чтобы я ушла, и я уйду.

— Очень в этом сомневаюсь, — хмыкнул Саваоф Теодорович и задумчиво забарабанил пальцами по столу, отбивая какой-то своеобразный ритм. Шум дождя практически заглушал звук телевизора, настолько он был сильным. — Вы правы — насчёт роли, я имею в виду: я Вам её предложил, и Вы на неё согласились. Было бы невежливо отбирать её у Вас.

— Вежливо или невежливо… Кто-то сейчас ещё руководствуется подобными понятиями? По-моему, они канули в небытие, если вообще когда-то существовали на этом свете.

— Но Вы же руководствуетесь.

Ева подняла на Саваофа Теодоровича снисходительный взгляд: его раздвоенные глаза, один мёртвый и чёрный, а второй зелёный и живой, смотрели на неё удивительно спокойно, без лукавства, хитрости и насмешки — только спокойствие и равнодушный интерес.

— Не хочу показаться высокомерной, но я исключение, — сказала наконец Ева, чуть отодвигая от себя кольцо. Наверху спала Ада, и с каждым ударом грома Ева думала, что она проснётся, но потом вспоминала, как хорошо спится под прохладный дождливый аромат грозы, и успокаивалась. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Почему Вы так думаете?

— Думаю что?

— Что Вы исключение.

— А разве нет? Среди моих знакомых мало людей следует всем правилам морали, если следует правилам вообще.

— Вы плохо думаете о людях.

— Я? Нет. Я лишь говорю, что вижу.

— Вообще… — Саваоф Теодорович вдруг почему-то тихо усмехнулся себе под нос и спрятал взгляд смеющихся глаз на дне кружки. — Такое должен был говорить я, а не Вы.

— Почему?

— Вы сейчас высказали скорее моё мнение, чем своё.

Ева слегка нахмурилась.

— Не поняла.

— Видите ли, — протянул Саваоф Теодорович, несколько склонив голову в сторону окна: там дико выл ветер, очевидно, стараясь склонить к самой земле, — обычно так рассуждаю я. Вы так обычно не думаете.

— Откуда Вам знать?

— У Вас на лице написано, — Саваоф Теодорович как-то размыто показал на лоб и засмеялся. — Хорошо. Может быть, Вы так думаете, но это не мешает Вам любить людей.

— Возможно.

— Не возможно, а так и есть. Ещё чай?

— Да, пожалуй. И, может, сыграем во что-нибудь?

— Во что, например?

— Например… — Ева обернулась и обвела внимательным взглядом полупустые книжные полки гостиной. — Например, в шахматы.

Играть в шахматы с чашкой чая в руке за круглым столом в тёплом жёлтом свете электрической свечи, когда за окном громыхала гроза, шумел весенний ливень, а этажом выше спал ребёнок, было удивительно хорошо. Всё было на своих местах. Вообще-то Ева должна была уже уходить, но начался действительно сильный дождь, и Саваоф Теодорович уговорил её остаться, чтобы переждать ураган. Ева не особо отказывалась, хотя и была сегодня немного не в духе.