Гений среди растений (СИ) - Санати Дмитрий. Страница 3

К тому же убить профиль и поставить «хомяка» куда быстрее, чем судорожно сворачивать виртуалку. Это особенно важно, когда тебе уже колотят в дверь. Спасибо маме за науку, блин.

Браузер подвис на мгновение, запрос на подключение к необслуживаемому серверу, спрятанному где-то то ли на чердаке, то ли в подвале, предварительно должен был его запустить. Реальное расположение прокси их шайки обормотов реально было неизвестно, и вполне возможно, оно было даже не в соседних агломерациях. Нет-нет, больше никаких «человеческих» точек выхода в луковую сеть. А за эту науку спасибо уже дяде — апрель 2017, помним, скорбим.

Девушка включила комм, вывела на экран фотоснимок и тщательно, проверяя себя по нескольку раз, ввела шестнадцать символов цифробуквенного адреса, дописала точку. Onion. Ввод.

Логин-пароль, верификация кода самопальным приложением… Хорошо, хоть их не сканируют.

В левой части тут же приглашающе замигала иконка чата.

Buss: Народ, вы не охренели коммунальщиков использовать?

Foxie: Привет, Роза!

Buss: Бабка твоя Роза! А если палево?

Lil’Prince: Не беспокойся. Это наш проверенный человек. Вовремя сигнал перехватил.

Buss: Что у вас сегодня?

Foxie: помнишь инцидент Снайдера?

Buss: Ну.

Foxie: А почему он случился, помнишь?

Buss: Эсдешники же.

Lil’Prince: Всё куда сложнее. «Свободный день» появились только в самом конце. Я скину ссылку на дарктуб, посмотри материал, потом продолжим.

В поле чата на секунду появилась ссылка — Лера едва успела кликнуть — и тут же исчезла.

Lil’Prince: двухчасовой фильм, запрещённый к показу на всей территории Федерации. Ты посмотри, сделай выводы. Буду через пару часов.

Lil’Prince покинул чат.

Foxie: Пока, Роза!

Foxie покинул чат.

— Рррр, — зарычала Лера, переключаясь на открывшуюся вкладку. — Деаноню и прибью!

Раскрыла проигрыватель на весь экран, надвинула наушники поплотнее.

27 мая 2012 года. Инцидент Снайдера.

Play.

Хантер

Мы так боялись войны, с таким страхом смотрели в сторону заката, что когда всё случилось, мы были просто не готовы.

Вспышка «ярче тысячи солнц», вынимающий душу вой сирен, ударная волна, разносящая в пыль всё на своём пути. Выжженный воздух, почти не препятствующий свету, и оттого резкие, рубленые «лунные» тени, залёгшие от устоявших зданий.

Если бы мы только думали, что творим, что несём… Что ж, теперь думаем. Думаем же. Правда?

Более миллиона живых, дышащих, уникальных людей мгновенно испарило. Ещё три миллиона умерли меньше, чем за год.

— Вы забыли, в какой стране живёте?! Мы не Союз, мы не можем завалить очаг телами! Алло!

— …

— Я сказал: нет у меня двух тысяч! У меня лишней сотни человек нет! Что вы не расслышали? Ударом уничтожены три четверти личного состава, и чёрт знает сколько ещё пропали без вести! Я ни одного человека в столицу не отправлю!

— …

Дядя Сергей — о, нет, на людях только Сергей Витальич, генерал гражданской службы и прочая, и прочая — со злостью грохнул бакелитовой трубкой о рычажки архаичного аппарата без кнопок или наборного диска, добыл зубами сигарету из пачки, вопросительно качнул головой.

Он тут же зажёг спичку, поднёс начальству.

— Такая вот херня, Андрюха, — грустно вздохнул Витальич. — Кремль требует, чтобы мы все бросились грудью в первопрестольную как на второй Чернобыль. А что нам самим жить в долг приходится — им параллельно.

Он неопределённо повёл плечом — столица же. Ничего нового.

— Как дрянь приживается?

«Пуговка» прививки, будто почуяв, тут же зачесалась. Андрей неосознанно пошкрябал ногтями плечо.

— Работает, — неопределённо ответил он, — но я как будто в другом мире, и…

— Не ты один, Андрюх, не ты один…

Спецкниги, особая формула сигарет, тлеющих вдвое быстрее… Да что там — синдромом эпохи стало крохотное изменение привычного уже всем видеоплеера на Ютубе. Мир принял их, подстроился.

А справились ли они?

Нет, надо вернуться чуть раньше.

— Мы не выстоим сами, понимаешь? Мне самому поперёк горла, что из меня жандарма делают — я другому учился! Но, блин! Нам нужен либо кровавый тиран, либо новые орды гуннов. Империя прогнила и катится в ад, а история учит, что гнилую империю всегда сжигают дикари. Ты думаешь, я от большого удовольствия не выхожу на пенсию и штаны тут просиживаю?

Андрей покачал головой. Дядька любил говорить глупые и злые вещи. И нисколько не легче оттого, что правдивые. Оттого, что волонтёрские организации, центры помощи — снесены и проданы. Места имени человечности и взаимопомощи не приносят прибыли, вот и живут недолго. Последним оплотом помощи ближнему своему осталось место, куда его давным-давно зазывал батин брат. Министерство Чрезвычайных Ситуаций, спасатели.

Что ж, дозвался. Человек в смертельной опасности ищет лишь убежища и пропитания, а поисками виноватых можно заняться и потом. Лишь звучали порой из радиоточки разрозненные имена: «Свободный День», интернет-апокалипсис, «Экзюпери», Снайдер…

Он знал, что если хватит дури открыть окно и поднять освинцованный щит, то прямо под окнами так и будет висеть перекошенная рожа очередного партийного святого. Этот-то явно жив, на чистых воде и воздухе, на сухпае госрезерва, размахивает корочками и требует «прислать и разобраться».

Тьфу.

«А как же мы? — пусть и не так ярко, как раньше, но ворочалось внутри. — Разве мы не заслуживаем жизни и помощи? Полезное дело делаем, работаем…»

Им всё равно. Главное — бабки, бабки, не в обесценившихся деревянных и дохлых президентах, а в евро. Желательно, в новых. И кто-то очень неплохо наварил капитала на уничтоженных районах города, заработал славу, репутацию, пока присланные военкомом перепуганные солдатики тысячами дохли от радиации и «прививки».

Он сам был таким, выбравшим гражданскую службу в спасателях — средний, невыразительный, кинь взгляд на улице — забудешь через мгновение. Повезло лишь с родичем под погонами. Ну и, конечно, с тем самым необъяснимым в крови, что позволило пережить инъекцию.

Простая арифметика: Чернобыль тушили и чистили более полумиллиона человек. Справились еле-еле, потеряли ЧЗО. И это была победа.

Сейчас же на весь город осталось две штаб-квартиры МЧС, в строю не более двух сотен сотрудников. Сколько из них пережили «укол», Андрею не сообщали. Но вряд ли больше десяти процентов. Районы безвозвратно потеряны, обнесены бетонными стенами, накрыты надувными куполами, чтобы не разносили заразу. Люди живы. И всё равно это — поражение.

До того, как начали выпадать волосы и ногти, всё было просто: офицер сказал — вот лопата — копать, вот завал — разбирать. В компанию ему поставили коротко стриженную девушку, при знакомстве отрекомендовавшуюся как агент Дэ. Она не лезла в душу, не задавала лишних вопросов, работала не меньше Андрея, а, может, даже и больше — и за то он был благодарен напарнице. Может быть, у них и получилось бы подружиться, познакомиться поближе, вот только, несмотря на горстями жрущийся «Б-190», на защитные комплекты, на всё то, что только смогло придумать человечество с 1986 года против открытой радиации…

Дядя устроил форменный скандал — сначала узнав об анализах племянника и его развивающейся лучевой, потом — в ответ на приказ об обязательной вакцинации. Наорал на кого-то из чинуш, столичному хрену в рыло дал. И первым же подставил плечо под пневмошприц. Родственники же, если он выживет, то Андрей точно справится. Выжил.

— Имперские порядки, мать их, — уже не так истово делился он в курилке, выйдя из затяжного обморока. — Лишь в нашем великом государстве могли испытывать необкатанную вакцину с кучей побочек на тех, что держат последнюю линию обороны. Андрюха, если хочешь — у меня есть знакомые в Европе, самая лучшая клиника…