Божественная комедия (илл. Доре) - Алигьери Данте. Страница 39

В единый миг меня схватил вожатый,

Как мать, на шум проснувшись вдруг и дом

Увидя буйным пламенем объятый,

Хватает сына и бежит бегом,

Рубашки не накинув, помышляя

Не о себе, а лишь о нем одном, —

И тотчас вниз с обрывистого края

Скользнул спиной на каменистый скат,

Которым щель окаймлена шестая.

Так быстро воды стоком не спешат

Вращать у дольной мельницы колеса,

Когда струя уже вблизи лопат,

Как мой учитель, с высоты утеса,

Как сына, не как друга, на руках

Меня держа, стремился вдоль откоса.

Чуть он коснулся дна, те впопыхах

Уже достигли выступа стремнины

Как раз над нами; но прошел и страх, —

Затем что стражу пятой котловины

Им промысел высокий отдает,

Но прочь ступить не властен ни единый.

Внизу скалы повапленный народ *

Кружил неспешным шагом, без надежды,

В слезах, устало двигаясь вперед.

Все — в мантиях, и затеняет вежды

Глубокий куколь, низок и давящ;

Так шьют клунийским инокам * одежды.

Снаружи позолочен и слепящ,

Внутри так грузен их убор свинцовый,

Что был соломой Федериков плащ. *

О вековечно тяжкие покровы!

Мы вновь свернули влево, как они,

В их плач печальный вслушаться готовы.

Но те, устав под бременем брони,

Брели так тихо, что с другим соседом

Ровнял нас каждый новый сдвиг ступни.

И я вождю: «Найди, быть может ведом

Делами или именем иной;

Взгляни, шагая, на идущих следом».

Один, признав тосканский говор мой,

За нами крикнул: «Придержите ноги,

Вы, что спешите так под этой тьмой!

Ты можешь у меня спросить подмоги».

Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь;

Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги».

По лицам двух я видел, что их грудь

Исполнена стремления живого;

Но им мешали груз и тесный путь.

Приблизясь и не говоря ни слова,

Они смотрели долго, взгляд скосив;

Потом спросили так один другого:

«Он, судя по работе горла, жив;

А если оба мертвы, как же это

Они блуждают, столу * совлачив?»

И мне: «Тосканец, здесь, среди совета

Унылых лицемеров, на вопрос,

Кто ты такой, не презирай ответа».

Я молвил: «Я родился и возрос

В великом городе на ясном Арно,

И это тело я и прежде нес.

А кто же вы, чью муку столь коварно

Изобличает этот слезный град?

И чем вы так казнимы лучезарно?»

100

Один ответил: «Желтый наш наряд

Навис на нас таким свинцовым сводом,

Что под напором гирь весы скрипят.

103

Мы гауденты * , из Болоньи родом,

Я — Каталано, Лодеринго — он;

Мы были призваны твоим народом,

106

Как одиноких брали испокон,

Чтоб мир хранить; как он хранился нами,

Вокруг Гардинго видно с тех времен». *

109

Я начал: «Братья, вашими делами…» —

Но смолк; мой глаз внезапно увидал

Распятого в пыли тремя колами.

112

Он, увидав меня, затрепетал,

Сквозь бороду бросая вздох стесненный.

Брат Каталан на это мне сказал:

115

«Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный,

Когда-то речи фарисеям * вел,

Что может всех спасти один казненный. *

118

Он брошен поперек тропы и гол,

Как видишь сам, и чувствует все время,

Насколько каждый, кто идет, тяжел.

вернуться