Мир Савойя. Зов тьмы (СИ) - Ингвар Лара. Страница 51

Лекарства от зелья вечного сна не было, в сказках принц мог поцеловать и пробудить принцессу, в реальности никакие поцелуи не были бы способны вырвать Луну из сна. Человек медленно потухал, без еды и движения тело умирало. Савойя Луна была нужна живой, лишь для того, чтобы положить ее на алтарь. Поэтому они не церемонились с ней.

Как только Ришар понял, от чего именно его подопечная не может открыть глаза, он не медлил ни минуты. Мантикору он приказал вернуться в замок у Аршарского озера, а сам взял Луну на руки и отправился обратно в городок, напротив Голубиного гнезда. Там он купил еще одну лошадь, кибитку мясника, который как раз собирался выезжать на юг, а заодно его документы на проезд. Серебро раздобыть было сложнее, но Ришар справился. И кибитка изнутри была обита тонкой серебряной проволокой, которую Ришар выправлял и вытягивал голыми руками, объятыми пламенем.

Под чужой личиной мужчина двинулся в путь. Фамильное оружие было спрятано под кусками свиного сала, пришлось имитировать походку в вразвалочку, а дознающим сообщать, что несется так, потому что маг наложил слишком слабое заклинание и колбасы грозят протухнуть до приезда в Арсию. Те отставали от Ришара, стоило предложить им душистый окорок, желали доброго пути и набрасывались на еду, особенно легко этот трюк проходил на землях Де Шталлей, где люди казались действительно голодными.

Ришар останавливался только для того, чтобы обтереть и попытаться напоить Луну, поднести к ее губам зеркальце и убедиться, что она все еще дышит. Изнутри хрупкая кибитка была укреплена всеми возможными заклинаниями, каждую ночь защитный контур вспыхивал, причиняя Ришару немыслимую боль, но пока порождение ночи держалось от Луны в стороне. Колдун чувствовал, что живая тьма, преследующая девушку становится сильнее, что она ищет ее с отчаянным упорством. Одна надежда была на южное солнце и защиту брата Луны. Ришар понимал, что скорее всего пути их разойдутся как только он удостовериться, что там она в безопасности. Сердце сдавило железным обручем, но за время беспамятства Луны Ришар почти смирился с этой мыслью, он молил всех известных и неизвестных богов о том, чтобы она смогла очнуться. Там, среди эльфов, она найдет защиту и понимание.

Луна улыбнулась, но улыбка вышла блеклой. За время беспамятства она сильно похудела и осунулась. Ришар поспешил сварить для нее и накормить овсяной кашей. Девушка съела пару ложек и даже смогла поднять руку.

— Когда мы приедем?

— Еще неделя пути. Потом нужно будет перебраться через залив и мы окажемся в Арсии. Столица государства стоит на воде, к ней мы и направляемся.

Луна хмыкнула и снова закрыла глаза. Ришар испугался, ему показалось, что она снова заснула. Но девушка просто пыталась почувствовать ноги. Наконец, у нее это удалось и изящная ножка поднялась вверх.

— Тело затекло, — пожаловалась она. Ришар прикоснулся к ее лодыжке, размял ногу круговыми движениями, помогая ускорить движение крови. Девушка улыбнулась, а колдун словно не заметил ее улыбки, сосредоточившись на движениях. Луна подумала о том, что теперь, когда он вынужден был неделю ухаживать за ней, как за больным животным, он навряд ли когда-нибудь захочет прикоснуться к ней как мужчина. Даже движения эти казались движениями лекаря, слишком внимательные, слишком безразличные. Ришара словно не интересовала ни ее ножка, ни ее тело вовсе. Грустный вздох сорвался с губ помимо ее воли.

Вдруг Луна испытала жгучее чувство стыда, она провоняла чесноком, была не мыта и один дьявол знал, как именно приходилось Ришару за ней ухаживать. А стоило ей зажмурить глаза, в память вернулись обрывки того, что колдун делал с ней ночью накануне нападения. Тогда он изучал ее тело с совсем другими намерениями.

— Мы должны поторопиться. Вдруг савойя следуют за нами. — произнесла она, тихо, и потянулась прочь от его прикосновений. Эльфы не знают стыда, а значит Луна была недостаточно эльфийкой, раз испытывала это гадкое чувство.

Ришар кивнул, снова поднял ее на руки, прижал на мгновение к себе. Он был так счастлив от того, что Луна проснулась сама, что испытал эгоистичное желание повернуть обратно в сторону Серебряного замка, наплевав на благородные планы по укрытию ее в стране эльфов и целовать, пока она не забудет собственного имени. Но Луна отвернулась от него, закрыла глаза и мужчине ничего не оставалось, кроме как взобраться на козлы, легко ударить лошадей, чтобы прервать их отдых.

— Только не внутрь, мне нужно солнце. — тихонько попросила она. Ришар готов был исполнить любую ее просьбу, а потому усадил ее рядом с собой на толстое одеяло из козьей шерсти и накрыл еще одним, пусть девушка и говорила, что совсем не мерзнет. Лошади пошли куда медленней, счастливые отдыху от бешенной скачки накануне.

— Луна, у меня есть несколько теорий о том, как савойя находят тебя. Голос, иначе бы твоя мама не просила тебя молчать. Магия, или бы она не заблокировала твои способности, запах — любой савойя чует, кто ты такая. Мне кажется, что тень, которая следует за нами докладывает им о твоем местоположении. Поэтому молчи по ночам, хорошо?

Она вяло кивнула, наполовину погрузившись в сон. Ришар собирался сменить этих выносливых жеребчиков через двадцать километров. Это были уже пятые по счету лошадки, своего жеребца и кобылу Луны он оставил на первой переправе, тогда же нанял мужчину и женщину, чтобы те отправились вместе с Мантикором в сторону Серебряного замка. На женщину Ришар надел одежду Луны, а также острым ножом отсек у девушки несколько прядей волос, чтобы сбить савойя со следа.

Ришар понимал, если что таким образом и сможет обмануть Марину, то не надолго. Она всегда ловко раскусывала его уловки, была талантливее и сильнее Ришара. О том, чем теперь стала его любимая сестра, Ришар старался не думать.

***

—Лекар, Лекар, — они тянули к нему руки, услужливо откидывали волосы, оголяя спины. Всюду Лекара окружал красочный шелк из южных стран за Арсией, который ткался варварами, поклоняющимся многоруким богам, запахи благовоний, перебивающие аромат старой крови, оставшейся после трапез его наложниц. И сотни тел, разум которых улетучился давным давно, сметенный плотским желанием.

— Лекар. — звучали со всех сторон шепоты-стоны, шепоты-молитвы.

Все без исключения женщины хотели петь для него песни, они складывали о нем стихи и писали его портреты. Обращенные оборотни-волчицы, некромантки, люди разных рас и способностей. Провидицы, заклинательницы диких зверей, те, в ком была кровь савойя, те, в ком имелась кровь эльфов. Сотни попыток создать женщину, способную выносить и родить новое поколение шевалье. Сотни провалов, смотрели на Лекара влажными глазами, двигали гибкими телами, жаждали его прикосновений. Такова была одна из способностей последнего рожденного Савойя. Если созданные другими шевалье испытывали абсолютную верность к своим хозяевам, то создания Лекара замирали в вечной губительной страсти. Говорили, что такова же была особенность первого савойя, Ледяного короля, все женщины, которых коснулись его клыки любили его безотчетно и на века. Именно поэтому раньше многие шевалье верили, что Лекар сможет вернуть им женщин. И Лекар предпринимал попытки, да и первые пару столетий получал от них искреннее наслаждение.

Сейчас же он не хотел ни одной из них. Не мог смотреть на эти скучные, опостылившие лица, полные желания и подобострастности, на красные губы, измазанные кровью, на тела, прекрасные и золотистые в пламени свечей. Только одно лицо хотел видеть савойя. Ту, кто смогла сбросить цепи его власти над собой. Ту, которую он сейчас наказывал, зная, что нет для нее места отвратительней гарема.

Марина была насильно наряжена служанками в шаровары из фиолетового шелка и топ, открывающий пупок. Она гневно обняла себя в стремлении скрыть обнаженные белые руки, устремила взор в окно, за которым сияли сотни звезд. Этот вид всегда умиротворял ее и отбрасывал мысли о самоубийстве. Бескрайнее звездное полотно, леса и черные озера, покрытые толстым слоем льда. Несколько лет назад Марина заказала себе острые коньки и почти каждую ночь тренировалась на катке. Движения ее стали плавными, а удары при падении об острый лед причиняли ощутимую боль. Марине нравилась боль, потому что она помогала отвлечься от постоянно тянущей живот страсти.