Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия. Страница 5

«Интересно... А травничество на помидоры распространяется? – задумалась я. – С пряными травками прокатило. Может, и с помидорами получится?»

Представив, как щупаю каждый бурьян, сверяясь с толстенным фолиантом, пока соседки идут по полю со скоростью мини-трактора, я передёрнулась. И чуть не хлопнула себя по лбу: «Травница же! Если село кузнеца прокормить может, то город травницу точно осилит. Интересно, сколько у меня там конкуренток будет? Вряд ли столица берендейская без травницы жила, меня дожидаясь».

Я уже хотела спросить об этом у Илюшки, но он внезапно остановился и, громко постучав в распахнутую створку ворот, подошёл ко мне, протягивая руки:

– Прибыли, любушка. Сейчас отдохнёшь.

Я позволила ссадить себя на землю, убедилась, что поездка, по крайней мере, пока не сильно аукается, разве что от непривычной позы слегка тянет спину, и тихо спросила:

– А почему мы не заходим?

– Сперва хозяина дождаться надо. Не по-людски это, на чужой двор без спросу вваливаться.

– Так, может, они нас ещё и не пустят вовсе, – пожала плечами я, снова почувствовав себя дурочкой, не знающей элементарных вещей.

– Никто гостя за порог не погонит, – покачал головой Илья. – Не по-людски это.

А от большой бревенчатой избы, на ходу вытирая руки передником, уже спешила румяная женщина лет тридцати.

Короткие переговоры завершились подтверждением правоты Илюшки. Никто нас не выгнал. В дом пригласили, баньку предложили и даже накормить и то накормили, правда, не сразу.

Банька мне не понравилась: слишком жарко, душно, да ещё и вениками дерутся. Нет, я прекрасно знала, что происходит в бане. Но вот бывать там до сих пор не приходилось. Поворчав про себя, я стерпела средневековое издевательство над собственной тушкой, тем более что после него почувствовала себя буквально заново родившейся. Правда, в предбаннике меня уже поджидала чистая длинная рубаха, выданная хозяйкой, а мои джинсы и сарафан болтались на верёвке посреди двора, как причудливые знамёна. Сарафан, кстати, чья-то добрая рука успела зашить. Впрочем, Илюшкина одежда висела рядом, поэтому я не особо напрягалась по этому поводу: хотели бы, чтобы гостья сама занялась стиркой – выдали бы корыто. А так...

Я подпоясалась тканым пояском, который нашла тут же на лавке, и пошла за хозяйской дочкой в избу. Хозяйка накрывала на стол, но ни кузнеца, ни Илюшки рядом не наблюдалось.

– К соседу в баньку пошли, – мотнула подбородком женщина, правильно истолковав мой ищущий взгляд.

– Давайте помогу, – предложила я.

Соваться под руку не хотелось, но и стоять просто так казалось глупым.

– Тесто домеси, – с благодарностью кивнула она. – Не успела я, а скоро мужики придут.

Я развернулась в указанном направлении и застыла. Передо мной на лавке возвышалась помесь бочки и ведра, доверху наполненная выпирающим во все стороны тестом.

«Приехали», – протянула я, с опаской подходя к этому монстру.

Почему-то перед мысленным взором крутился мультик про мальчика «И так сойдёт», который воевал с точно таким же тестом, пока не влип в него всем, включая фуражку. Я даже невольно покосилась на печь, гадая, заметит ли хозяйка, если я поступлю с ним так же как он, то есть затолкаю в пышущий жаром зев вместе с бочкой.

Впрочем, недостойные мысли я быстро отогнала. Во-первых, вряд ли подобная помощь порадовала бы гостеприимную хозяйку, а во-вторых поднять и дотащить до печки это я была попросту не способна.

Со вздохом я засучила рукава и встала над тестом, примериваясь, с какой стороны за него взяться. Не взялась. Вместо этого хозяйка, бросив взгляд в окно, заполошно охнула и потянула за собой куда-то за шторку. Не понимая, что происходит, но радуясь, что меня разлучают с пугающим количеством теста, я позволила себя увести.

За занавеской нашлись такие же лавки, как и в главной части избы, даже окно было. Так что в потёмках блуждать не пришлось. Женщина, чьё имя я так и не удосужилась узнать, как ни в чём не бывало села на лавку и подтянула поближе комок полотна с воткнутой в него иголкой.

– Ты откуда к нам такая? – спросила она, расправляя ткань.

От неожиданности я сморгнула, не найдя что ответить: не рассказывать же про мир иной. Но и избушку на курьих ножках упоминать как-то не тянуло.

– Издалека...

За шторкой послышались мужские голоса, среди которых я безошибочно опознала и баритон Илюшки. «А, ну, нормально, – тут же успокоилась я. – Обойдёмся без рассказов. Сейчас поедим, а потом потащу Илью по деревне погулять. Пусть покажет, как тут люди живут. Надоело раз за разом в лужу садиться, не зная местных традиций».

Голоса гудели, вскоре застучали ложки, но хозяйка продолжала сидеть как ни в чём не бывало, что-то зашивая и время от времени с любопытством посматривая на меня.

– Оно и понятно, что издалека, – проговорила она, так и не дождавшись от меня ничего внятного. – Я таких порток отродясь не видала. И бляхами медными разукрашены.

– А... – беспомощно протянула я, бросив красноречивый, как мне казалось, взгляд на шторку. Желудок основательно тянуло. С завтрака прошло уже достаточно времени, да и банька явно подстегнула здоровый аппетит.

– Мужики-то, – хмыкнула хозяйка. – Не боись. У меня мужик хороший, зря дёргать не будет. Сиди себе делом занимайся – сам возьмёт, коли чего приспичит, – она гордо подбоченилась. – А твой не таков?

– Таков, – кивнула я. А что тут ещё можно было сказать?

– Оно и видно, – недоверчиво ухмыльнулась она. – То-то ты косишься туда, как волчица на собак. Гоняет, небось.

– Не гоняет, – буркнула я, чувствуя, как краснеют кончики ушей, достала травник и не глядя раскрыла. Беседовать с тёткой резко расхотелось.

– Так ты учёная, – протянула хозяйка. – Таких мужики всегда гоняют. Не любят шибко умных. Выкинула бы книжку, и получала бы реже.

Я прикусила язык, сдержав резкую отповедь. Но есть хотелось всё сильнее. Я каждую минуту ждала, что Илюшка вспомнит о голодной невесте и позовёт меня к столу.

Не позвал...

ГЛАВА 5

Голоса за шторкой через какое-то время стихли. Стукнула в сенях дверь. В окне, у которого я сидела, мелькнули тени. А я даже не пошевелилась. И аппетит куда-то пропал, хотя сразу после баньки я готова была съесть лошадь, причём сырую.

– Пошли, – кивнула на штору хозяйка. – Со стола прибраться надо. И поснедать, пока мужики не вернулись.

Я молча поднялась, сунула книгу, в которой так и не прочитала ни строчки, в сумку и пошла за ней. Болтать не хотелось. Впрочем, молодая женщина вполне справлялась и без моей помощи, словно уход мужа развязал ей язык. Она трещала без умолку сразу и обо всём. От цен на пшеницу до слухов из стольного града. Я без особого желания взяла ломоть тёмного плохо пропечённого хлеба и пододвинула поближе расписанную красными полосками миску. В ней оставалось немного квашеной капусты. К капусте мне было не привыкать, а всё остальное на столе скорее всего предполагалось загребать собственной ложкой, которой у меня тоже не было.

Эта последняя мысль прибила меня окончательно. Я вдруг осознала, что у меня не было не только ложки. У меня вообще ничего не было.

«Лучше бы ложку невесте вырезал, чем шляться непонятно где, – проворчала я, пережёвывая обрыдший ещё на яговской поляне овощ. Надо признать, что самобранка готовила куда лучше, чем жена местного кузнеца. Здешняя капуста мало того, что оказалась не больно-то хрустящей, так ещё и была явно недосоленной. – Вот только вернись обратно... Я тебе всё выскажу! – тут я покосилась на болтливую хозяйку, которая уже покончила с поздним обедом и, не прекращая болтать, убирала со стола, и добавила. – Ну, или чуть позже».

Устраивать скандал в присутствии чужих людей не хотелось. Я и в обычном мире до такого не опускалась, хотя гулящий муженёк за годы совместной жизни попортил мне немало крови. Но и спускать подобное хамство на старте новых отношений тоже не было никакого желания.