Без(д)умный прыжок в никуда (СИ) - Климова М. А.. Страница 19

Глава 11

Протяжный вой, раздирающий душу, выворачивающий наизнанку, наполненный безнадёжностью, пробил шумовую завесу водопада и ворвался в самое сердце. Таню выгнуло от боли, впечатало спиной в стену, снимая пласт кожи о шершавую поверхность. Можно ли было остаться в укрытии, чувствуя конец своего мужчины? Татьяна не смогла. Её с силой вырвало из потока, погружая на глубину озера, а вокруг кипела вода, испаряясь от зарождающегося пламени.

С каждым шагом с поля боя доносились звуки, заглушаемые раньше шумом водопада, и так явственно сейчас вгрызающиеся в сознание. Грозное рычание, истеричный смех, слабое дыхание и тихий скулёж. Благородство, восхваляемое Тайлом, пока он прикидывался другом. Здесь им и не пахло. Злые, оскаленные морды, как в зверином обличии, так и в человеческом. Те блондины, которые, совсем недавно, восхищали её своей мягкой красотой, превратились в монстров с перекошенными лицами.

Она не замечала обнажённых тел, не видела поднимающегося Тайла, пришедшего в себя и наблюдающего за бойней. Всё её внимание было приковано к безжизненной, окровавленной туше волка, пихаемой, как футбольный мяч, разошедшимися в пылу схватки тиграми. Таня подходила ближе и ближе, прислушивалась на ментальном уровне к биению сердца Гора, и ничего не слышала. Тишина, перетекающая в пустоту в груди, в пожирающую воронку безнадёжности и отчаяния.

Чёрная ненависть затопила сознание, выкорчёвывая жизненные постулаты, вбиваемые родителями и обществом с детства. Не обидь, не ударь, не убей. Пустые слова, загнанные в подкорку мозга для послушания и следования морали. Где она, эта мораль сейчас? Куда делись человечность и сострадание? Начерта нужен такой мир?

Вся боль, распирающая нутро, не умещающаяся в хрупком теле, смешивающаяся с ненавистью и рвущаяся уничтожить зло, пронеслась по венам, закрутилась в огненный вихрь и выплеснулась наружу, лаская пламенем кожу, расползаясь по сторонам, опаляя шерсть и плавя кожу.

Таня развела руки, прогнулась в спине и вытолкнула всю мощь гнева, карая, уничтожая, заливая огнём. Стоявшие тигры ближе к ней вспыхнули в мгновенье, сгорая и превращаясь в кучку пепла, подхватываемую разошедшимся ураганом и поднимаемую вверх, туда, где небо потемнело, поддерживая ненависть и боль.

Девушка делала шаг за шагом, пробираясь в центр и продолжая сеять смерть, а Тайл, как заворожённый, смотрел и смотрел. Как он мог хотеть её сделать одной из наложниц, когда перед ним богиня огня? Пред ней надо приклоняться, целовать ноги, носить на руках, воспевать в песнях. Таня была прекрасна. Длинные волосы поднимались силой раскалённого ветра, развевались в невероятном изломе, подсвечиваясь на концах, в глазах полыхала голубая злость, тонкий стан лизали языки пламени, обретаемые свободу и рвущиеся на свободу.

Он не мог оторвать от неё взгляда, пока Лас и двое выживших бойцов тащили его в лес. Он ведь не сказал ей самого главного, что пришёл за ней, что его душа стремится соединиться с её сердцем, что он готов разогнать гарем и сделать её единственной. Внезапное осознание тяги оглушало, не давало трезво оценить обстановку, не верило в отказ, и только раны, полученные в схватке, да товарищи, вцепившиеся клыками и продолжающие оттаскивать в чащу, мешали войти в круг смерти и слиться с ней в объятиях. Деревья скрыли место боя, отсекли нагревшийся воздух, зашедший рябью, но он всё слышал гул пожирающего огня.

- Мы должны вернуться во дворец, - просипел Лассор, выдавливая из ошпаренных лёгких натяжные звуки. – С ней справится только смерть.

- С ней могла справится любовь, - прошептал Тайлерон, осознав всю ущербность созданной им ситуации. Сейчас, на безопасном расстоянии, он мог трезво оценить свои шансы. Увы. Они стремительно сползли к нулю, если не углубились в минус. – И я сам лишился этого права. Возвращайтесь, а мне надо отлежаться, зализать раны и прийти в себя.

- Но тебя нельзя оставлять в таком состоянии, - возмутился Лас, сплёвывая гарь. – Без лекаря, скорее всего, не обойтись. Слишком сильные повреждения.

- Это приказ, Лассор, - рыкнул Тайл, чувствуя, как мутит сознание. – Мне не нужны няньки, и побитым я никогда не вернусь ко двору.

Лас вздохнул, но спорить не стал. Он и сам понимал, что задета их гордость, что какая-то человечка уничтожила целый отряд, взмахом руки забрала жизни лучших воинов. Посмотрев на приятеля, закрывающего глаза и из последних сил трансформирующегося в зверя, перекинулся в тигра, отдал команду бойцам и понёсся в сторону Турманока.

Каким-то чудом неконтролируемое пламя не задело Гора. Наоборот, прошлось вдоль него, окутало плотным коконом, не подпуская никого. Редкие капли дождя, прорвавшие тяжёлые тучи, устремились к земле, звонко ударяясь о камни и с шипением испаряясь о стену, отгородившую волка.

Таня заворожённо смотрела на покрывало огня, тонкими нитями тянулась к нему и чувствовала тихие, неуверенные удары сердца, с каждой секундой становящиеся всё насыщеннее и сильнее. До её слуха доносилось первое движение крови по венам, набирающее скорость и несущее жизнь измученному телу.

Успокоение накрыло мгновенно, проползло в грудь, заполнило пустоту, свернулось в клубок и заурчало в такт его ударам, отдающим ровным стуком.

Бач, заслышав тишину, высунул голову из-за камня, и наблюдал за человечкой, всасывающей языки пламени в себя. Неповторимое зрелище исчезающего огня под сияющей кожей. Если честно, то бедный ишигак уже простился с жизнью, и как не стыдно признавать, он очень испугался. Слишком молод, не пожил, не завёл семью, не успел продолжить род, а сейчас, ощутив на лице капли дождя, видя потоки, смывающие следы бойни, Бач, как будто бы родился заново, получил шанс, благословение. И всё благодаря слабой пришлой, по какой-то случайной ошибке, вывалившейся из временного колодца у него в лесу.

Охотник выбрался из укрытия, подкрался к кокону из огня, прислушался к дыханию волка и после этого рискнул подойти к девушке.

- Он выживет, - обеспокоенно подёргал за штанину, привлекая внимание к себе. – Я думал, что ему конец, но каким-то чудом пламя его лечит. Надо подождать, а тебе отдохнуть, пока не свалилась в обморок.

- Отдохну, - сползла Татьяна на землю, укладываясь на бок и продолжая следить за Гором. – Дождусь и отдохну.

Таня не могла сказать, сколько она так лежала и смотрела на волка, прислушиваясь к его дыханию. Уже вернулась Ким, долетев до Воющей горы и обратно, несколько раз подходил Бач, предлагая воды и ягод, дождь прошёл и сменился солнцем, скатывающимся в закат, а девушка не шевелилась, боясь отвести взгляд и потерять ниточку, протянувшуюся к половинке сердца.

Она не заметила, как оранжевый диск скрылся за скалами, как пространство наполнилось тьмой, как на чёрном покрывале неба зажглись далёкие звёзды и выплыла яркая луна. Пламя ровно перекатывалась по клокам окровавленной шерсти, вспыхивало голубыми вспышками, нежно зализывало раны.

Танюша сама не поняла, как заснула, а утром проснулась от ласкового касания к щеке. Открыв глаза, увидела Гора, сидевшего рядом и склонившегося над ней, словно во сне.

- Ты нарушила данное мне слово и рисковала собой, - строго проговорил он, продолжая, в противоречие холода в голосе, горячо смотреть и обводить контуры лица.

- Они хотели тебя убить, - положила сверху его ладони свою, теснее толкаясь в руку. – Я не могла позволить им забрать тебя.

- Но твоя безопасность, жизнь… - продолжал отчитывать Гор.

- Без тебя она ничто, - перебила Таня, поднимаясь и перебираясь в его объятия. – А ты обещал увести тигров и вернуться ко мне.

- Не успел. Слишком много их было.

Влюблённые просидели, обнявшись, не один час, перемежая шёпот поцелуями, пока Бач не решился их отвлечь. Обед давно трещал на углях, Ким сотый раз расспросила про бойню и животворящий огонь, тигры, что выжили, скорее всего вернулись домой и, возможно, собирают армию побольше.

- Надо перебираться в безопасное место, - вклинился ишигак в щебет парочки, краснея и пялясь в ямку, образовавшуюся от трения с мыском сапога. – Хвостатые вернутся и подготовятся намного лучше.