Защитить любой ценой (ЛП) - Бек Джей Эл. Страница 4

Я стараюсь говорить сдержанно, обращаясь к ней:

— Могу я чем-то помочь, Мэдди?

Она хлопает ресницами, или, как мне кажется, пытается это сделать. Больше это походит на неудачную попытку подмигнуть, но я остаюсь джентльменом.

Она в край рехнулась. И я понимаю это, когда она протягивает руку и хватает меня за член, словно ей разрешено прикасаться ко мне. Словно ей разрешено говорить со мной.

Мне не выпадает возможности насладиться тем, как я разрываю хватку её цепких пальцев, потому что рядом появляется Алексей, близнец Андреа, и уводит Мэдди.

Я смотрю им вслед, испытывая отвращение. После чего я вспоминаю, куда шёл, прежде чем меня остановили. Я оглядываюсь в поисках цветка среди бурьяна. Но её нет.

ВАЛЕНТИНА

Если остаток жизни мне придётся провести так, то я не хочу этого. Каждый на этой вечеринке либо пьян, либо под кайфом, либо и то, и другое. И не в том гламурном смысле, что «я богат и могу делать всё, что захочу». Люди здесь грубые и злые, и я готова слететь с катушек, если Сэл прикоснётся ко мне ещё хоть раз.

Я вижу досаду на лице Роуз от того, что Сэл едва ли на секунду оставил нас наедине. Мы хотели выпить и посмотреть на людей, с которыми нам никогда не удавалось познакомиться. Но нам едва удаётся поговорить между собой, ибо Сэл дышит в вырез моего платья, словно уронил туда свои ключи.

Часть меня мечтала, чтобы отец пошёл сегодня с нами. Но он откланялся, заявив, что Сэл вправе представлять его имя вместо него, ведь скоро он станет его зятем. Если бы он здесь сегодня появился, то увидел бы, как Сэл пренебрегает его запретом на сексуальные контакты, и хоть раз в жизни помог бы мне. Притворился бы, что я его дочь, а не обуза.

Поскольку Роуз ему напрямую не родственница, он считает её обузой. Наши с Роуз матери были сестрами, и со дня их гибели мы были неразлучны. Полагаю, отец понимает, что, если он выбросит Роуз на улицу, то не найдётся такого места в мире, куда бы я ни отправилась за ней, чтобы защитить её. Пускай по крови она мне и не родная, но она моя сестра во всех отношениях.

Поддержка от моего отца кажется не более чем глупой фантазией, лелеемой мною в детстве. Моя мать умерла, прежде чем я вступила в подростковый возраст, и после этого тьма, цеплявшаяся за моего отца, целиком охватила его. Свет моей матери смягчал его. Без неё у него не осталось ни совести, ни души. И поскольку смерть матери — моя вина, я должна постараться стать для него её эквивалентом. Даже если синяки это приносит чаще, чем проявления терпимости.

Сэл смеётся над чем-то, что говорит один из его скользких друзей. Он же привязался к Роуз, как только подошёл к нашему столику. Необходимо найти способ спасти нас обеих. Способ попасть домой, пока Сэл не напился до беспамятства и не забыл, что заключил с моим отцом соглашение, условие которого не может нарушить, пока мы не поженимся.

Я нежно убираю руку Сэла со своей талии и улыбаюсь ему.

— Сейчас вернусь. Отойду только попудрить носик.

Роуз понимает намек и отстраняется от прилипалы, имя которого я даже не запомнила.

Мы берёмся за руки и вливаемся в толпу, пока Сэлу не пришла в голову мысль позвать нас обратно. Уборная сейчас самое безопасное для нас место. Мы стремительным шагом пересекаем мраморное фойе и мимо лифтов проходим к небольшой нише, где находятся уборные. Эти помещения так же красивы, как и банкетный зал. Меня приводит в восторг обитый бархатом салон и хрустальные люстры перед огромными деревянными дверьми, ведущими в туалетные комнаты.

Мне не нужно в туалет, чего не скажешь о Роуз, и она спешит в одну из маленьких комнат, пока я сажусь на серый диванчик. Мои ноги болят от этих туфель, и у меня такое ощущение, что рука Сэла оставила след на изгибе моей талии. Словно фантомное ощущение воды на коже после долгого дня в бассейне.

Я жду Роуз, но слышу, как за дверью кто-то говорит на повышенных тонах. Я боюсь, что это Сэл собирается ворваться внутрь и опозорить меня, поэтому выбегаю из комнаты в фойе.

Но я нахожу там не Сэла. Передо мной стоит невероятно высокий мужчина в очень дорогом чёрном смокинге. Он выглядит разъярённым, наблюдая за тем, как двое — мужчина и женщина в красном — ведут женщину к лестнице, но та упирается. Я хочу что-то сказать, но когда возвращаюсь взглядом к мужчине, он приближается ко мне, и нас разделяет несколько дюймов. Я улавливаю нотки его одеколона, что-то ароматное, возможно, с примесью имбиря.

Он хорошо пахнет. Даже слишком хорошо. Я сглатываю и опускаю голову, собираясь изящно уйти, но он нежно возвращает мой взгляд к себе, приподнимая указательным пальцем мой подбородок.

— Как тебя зовут?

Мне приходится сглотнуть, чтобы не сорваться на писк, когда я отвечаю ему. Я не могу ясно мыслить, когда он разглядывает меня. Этот мужчина отличается от Сэла, когда он возвышается надо мной, мне кажется, что он хозяин пространства вокруг нас, а я посторонняя.

— Валентина Новак, — произношу я.

Он не представляется, лишь продолжает изучать моё лицо, его палец — единственная точка соприкосновения. Мне хочется прижаться к нему щекой, чтобы потереться носом о его шею и как следует надышаться его запахом.

Как какая-то маньячка.

— Что это за выражение на твоём лице, Вэл?

Вэл. Я хлопаю глазами от удивления. Никто никогда не обращался ко мне иначе, чем Валентина или мисс Новак. За исключением Сэла, но он сыпал ругательствами, и они не считаются.

— От тебя хорошо пахнет.

На его лбу появляются морщины, когда мужчина рассматривает меня. Его тёмные волосы уложены мягкими волнами; они даже на ощупь кажутся мягкими. Сэл отдаёт предпочтение гелю, который превращает его волосы в подобие каски. Мне никогда не хотелось прикасаться к его волосам.

А вот с этим мужчиной мне много чего хочется сделать. И я не понимаю причину. Мы даже не знакомы. Хотя он выглядит великолепно, у нас, должно быть, есть разница лет в пятнадцать. Похоже, теперь я переключилась на мужчин постарше.

Мужчина всё ещё ничего не говорит, и я позволяю ему удерживать мой подбородок, несмотря на то, что играть с Сэлом в такую игру опасно, он может увидеть нас в любой момент.

— Ты только что сказала, что от меня хорошо пахнет? — спрашивает он. В его глубоком бархатном голосе я слышу намёк на неверие, и ощущать это так же сладостно, как и вдыхать его аромат.

— А что ты хотел, чтобы я сделала? Солгала?

— Большинство бы так и поступили. Выдумали бы что-нибудь или сделали язвительное замечание, чтобы получить преимущество.

Я качаю головой, и это позволяет мне высвободить подбородок из его хватки. Он медленно опускает руку, словно не хочет прекращать прикасаться ко мне.

— Нет. В моей жизни достаточно злобы. Я не хочу срываться на других. Ты в порядке? Видела, как те люди уводили кого-то. Она пыталась навредить тебе?

Морщины на его лице становятся всё глубже, и он легонько качает головой.

— Нет, она не пыталась навредить мне. В итоге у неё лишь вышло опозориться перед людьми. Однако я не могу оставить это оскорбление без внимания. Её вывели, и этого достаточно, если она не предпримет новых попыток.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

— По-моему, справедливо. Мне бы тоже захотелось избавиться от женщины, схватившей меня за гениталии.

На короткий миг он разражается смехом, и его улыбка... господи... эта улыбка сравнима разве что с сиянием солнца. Ямочки на щеках, щетина, проблеск белых зубов и эти незабываемые полные губы.

— Ты видела это, да?

Я отвечаю на его улыбку своей, и я чувствую её даже своим лбом.

— Конечно, просто не сразу пришло на ум.

Роуз, стуча каблуками, выходит из уборной и подходит ко мне. Я оборачиваюсь к ней и вижу, как краска сходит с её лица, такое происходит, только когда Сэл пьян и приближается к ней.

— Валентина, — шепчет Роуз. — Нам нужно возвращаться.