Хорошая девочка - Райли Алекса. Страница 3

— Восемнадцать. — Она открывает свою сумочку и достает бумажник. — Вам нужно показать какое-нибудь удостоверение личности?

— Нет, я не полицейский, — говорю я, бросая взгляд на её адрес и дважды проверяя дату её рождения. — Ты там живешь? — Когда она кивает, я беру у нее сумку и помогаю ей подняться со стула. — Это модная часть города.

— Муж моей сестры богат. — Произнося это, Надя прикрывает рот, и затем я вижу, как по ее щекам разливается прелестный розовый румянец. — Понятия не имею, почему я об этом упомянула. Просто имею в виду, что он может себе это позволить.

— Все в порядке. — Большинство детей в школе Кайла могут себе это позволить. Сегодня вечером ветер немного усилился, и я замечаю, что на ней нет жакета. — Подожди, — говорю я, когда мы подходим к входной двери, и открываю шкаф рядом. Я беру с вешалки одну из своих толстовок на молнии и протягиваю ей. — Надень это.

По-моему, я тот ещё ублюдок, потому что, когда Надя это делает, я бросаю последний взгляд на её красивые сиськи, прежде чем она застегнет молнию спереди.

— Спасибо. — Её голос такой мягкий, что у меня начинает сводить рот.

Поворачиваясь, я хватаю ключи, а затем, к своему шоку, чувствую её руку на своем предплечье. Прикосновение Нади поражает меня словно удар под дых, и когда я оборачиваюсь, она смотрит на меня снизу вверх. Эти изгибы не скроешь даже под моей толстовкой, но когда она спадает с одного плеча, я не могу не думать о том, каков был бы на вкус этот маленький кусочек кожи.

— Правда, спасибо за то, что пришли мне на помощь. Надеюсь, я не доставила Кайлу слишком много неприятностей.

Что, черт возьми, Кайл сделал с этим невинным цветочком?

— Пойдем. — Бросаю фразы отрывисто, потому что я чертовски зол на него и, возможно, даже на её прикосновение. Я гожусь ей в папочки, и я не имею права думать о том, какая на вкус любая часть её тела.

Придерживаю входную дверь открытой для девушки, и после того, как она переступает порог, Надя идет через подъездную дорожку к моей машине, чтобы открыть дверь. Прежде чем она успевает схватиться за ручку, я убираю её руку, заменяя её своей.

— Это моя работа. — Мой рот продолжает извергать дерьмовые фразы до того, как я успеваю обдумать свои слова.

Я жду, пока Надя сядет в машину, и после того, как она это делает, я хватаюсь за ремень безопасности и наклоняюсь над ней. Надя удивленно смотрит на меня, когда я нависаю над ней на пассажирском сиденье, и наблюдает, как я щелкаю пряжкой.

— Спасибо. — Её улыбка такая чертовски милая, что мне приходится отвести от нее взгляд.

Не говоря больше ни слова, я закрываю дверцу с пассажирской стороны и направляюсь к багажнику машины. Я стою там целых десять секунд, пытаясь взять себя в руки. Я готов поспорить на все, что у меня есть, что девушка в моей машине невинна, как свежевыпавший снег, а я уже чертовски тверд после нескольких прикосновений.

Я поправляю себя, чтобы скрыть, насколько я заведен, а затем проскальзываю на водительское сиденье.

— Почему бы тебе не дать мне свой номер, чтобы, когда ты обзаведешься новым телефоном, ты могла бы написать мне и сообщить, что с тобой все в порядке.

Что я делаю? Что, черт возьми, я говорю? Мой член сегодня отвечает вместо меня? Я только что проложил дорожку, ведущую прямиком в ад.

— Конечно. Дайте мне свой, и я его напишу.

Я выезжаю с подъездной дорожки, и через секунду она протягивает мне мой телефон. Я вижу имя Надя Холл с маленькими розовыми сердечками по обе стороны от него. Черт, от вида этого я не должен был стать еще тверже, но именно это и произошло.

Как будто сатана заполз в мою кожу и командует этим парадом греха и порока.

Она живет недалеко от меня, и когда мы подъезжаем к замысловатым воротам, Надя сообщает мне код для въезда. Я определенно не запоминаю его, когда ввожу в систему, а затем жду, когда железные ворота раздвинутся.

— Вот я и дома. — Она улыбается, когда я подъезжаю к дверям, и пытается выйти.

— Подожди, — говорю я Наде, и она замирает от этой команды. То, как она повинуется, должно вызывать у меня желание вонзить нож себе в сердце, но все, чего я хочу прямо сейчас, – это отдавать ей еще больше приказов. — Сиди на попке ровно. Ты никогда не открываешь двери, если я здесь, рядом с тобой, ясно? — Я говорю это так, как будто планирую открыть для неё нечто большее, чем эту гребаную дверь.

— Да, сэр.

Мои глаза расширяются от её ответа, и я спешу выйти из машины, пока не наделал какую-нибудь глупость. Глубоко вдыхая и выдыхая, я обхожу машину и открываю для Нади дверцу, а затем помогаю ей выйти. Мы идем к входной двери, но прежде чем войти, она оборачивается и расстегивает мою толстовку. Эти красивые сиськи, которые были спрятаны, теперь снова выставлены на всеобщее обозрение, и я хотел бы провести между ними языком.

— Оставь её себе. — Я касаюсь руки Нади, чтобы она не сняла толстовку, а сам чувствую эту маленькую вспышку тепла. На этот раз я знаю, что это не из-за ковров или чего-то еще. Это просто то, как она ощущается на моей коже.

— Спокойной ночи, мистер Инсли, — говорит она, и впервые за сегодняшний вечер я вижу её широкую улыбку.

Это похоже на удар под дых, и мне приходится сделать шаг назад.

— Зови меня Уолш, — говорю я, потому что хочу услышать свое имя из ее уст.

— Уолш, — повторяет Надя, а затем машет на прощание, входя в свой дом.

Мои ноги приходят в движение, в то время как мой мозг все еще переваривает то, что, черт возьми, только что произошло. Я мало что знаю о том, что произошло сегодня вечером, но одно я знаю наверняка. Я собираюсь отыметь собственную руку, думая о том, как эти красивые губы произносят мое имя и отсасывают мне. Даже если это делает меня старым куском дерьма, которым она, вероятно, меня считает.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Надя

Хорошая девочка - img_6

— Надя? — зовет Кэт, стуча в мою дверь. Мои глаза распахиваются, и я задаюсь вопросом, который час. — Ты уже встала?

— А-а-а! — Я натягиваю одеяло на голову, когда Кэт включает свет, потому что мои глаза не готовы к этому.

Я ворочалась с боку на бок большую часть ночи, но, должно быть, в какой-то момент все-таки провалилась в сон. Не может быть, чтобы я спала долго, потому что чувствую себя измученной.

— Что это ты делаешь? — смеется Кэт и откидывает одеяло. — Ты собираешься опоздать. Я приготовила завтрак.

Сестра слишком бодра этим утром, и почему у меня не сработал будильник? О да, это потому, что мой телефон сломался.

— Хлопья? — Я люблю свою сестру, но готовка не её призвание. Когда мы жили в Вегасе, я готовила сама. Грэм присматривает за домом, и чаще всего блюда готовятся так, что нам остается только разогреть их.

— Эй, я практиковалась, — фыркает Кэт.

— Ты действительно серьезно относишься ко всем этим вещам в стиле отчаянных домохозяек.

На самом деле это восхитительно – видеть Кэт такой. В кои-то веки кто-то заботится о ней, и она этого заслуживает. Она так влюблена в Люка. Я думаю, он заставляет её желать того, чего она никогда не позволяла себе хотеть, потому что не думала, что это возможно. Забор из белого штакетника не входил в планы, потому что ей нужно было заботиться обо мне. Колледж не был для нее вариантом, и я ненавижу себя за то, что тормозила её.

— Мне нужна практика.

— Практика? — эхом отзываюсь я, а потом смотрю, как Кэт прикусывает губу. Это то, что она делает, когда хочет что-то сказать, но боится. — Выговорись, — говорю я, зевая.

— Я беременна! — выпаливает она, и я вскакиваю с кровати и обнимаю её.

— Поздравляю!

Неудивительно, что Кэт сегодня утром такая чертовски бодрая. Я даже не знала, что они работали над этим. Я имею в виду, я знаю, что они всегда цепляются друг за друга, но я никогда не слышала, чтобы они говорили о детях. Очевидно, что Кэт этому рада, и я не сомневаюсь, что Люк тоже. Всё, что вызывает улыбку на лице Кэт, делает его не менее счастливым.