Ермак. Революция (СИ) - Валериев Игорь. Страница 54

Открывшийся виду двор был большой и пустой, если не считать нашего проводника и ещё одного молодого пуштуна, который открыл ворота. Но мой взгляд сразу прикипел к черному, как смоль ахалтекинцу. Такого красивого жеребца я не видел никогда в жизни.

— Вижу Вам, генерал, понравился мой Асвад, — услышал я справа от себя на русском языке с небольшим акцентом.

Резко развернувшись на голос, я увидел сухощавого, среднего роста, богато одетого мужчину лет пятидесяти, который стоял в небольшой нише дувала. Весь его вид говорил о том, что он из тех, кто привык отдавать приказания и добиваться их исполнения.

— Кто, Вы? — задал я вопрос, распрямляя плечи и скидывая с себя, так надоевшую личину глухонемого дебила.

Сейчас бы, как в фильме «Свадьба в Малиновке» скинуть с себя солдатскую шинель, а под ней… Моя форма генерал-майора Свиты Е. И. В. со всеми орденами. К сожалению, чего нема, того нема. Под рваниной, только грязное и давно не мытое тело. Остается только этим телом показать военную выправку, тем более, незнакомец уже обозначил, что знает кто я такой.

— Тимофей Васильевич, можете называть меня Кубад-ханом. Двадцать лет назад мой отец Юсуф-Али-хан был миром Шугнана, а я миром Рушана. Но Афганскому эмиру Абдур-Рахман-хану не понравилось, что мой отец провозгласил себя вполне независимым правителем Шугнана, также не понравились и его переговоры с русским правительством о переходе этих горных провинций Памира под протекторат Российской империи. Он направил свои войска и после непродолжительной битвы, так как силы были несопоставимы, мой отец и вся семья оказались в плену. Об их дальнейшей судьбе мне ничего не известно, но предполагаю, что они давно мертвы. Я же в том бою был ранен, но смог спастись, благодаря преданности верных нашей семье аскеров. Я остался жив, но стал изгоем, так как правителем Шугнана и Рушана Абдур-Рахман-хан назначил генерала Гульзар-хана, который много бед принёс моему племени, — бывший мир или князь Рушана замолчал, а ноздри его орлиного носа затрепетали.

Было видно, что мужчина с трудом сдерживает свой гнев. И я его понимал. Перед этой «турпоездкой» изучил в штабе округа материалы по обстановке в той местности, где нам предстояло действовать.

Река Пяндж с 1895 года стала границей, за которой были Афганистан, Британская Индия и Китай. Сливаясь с Вахшем, Пяндж образует Амударью, и занимающий её бассейн Бадахшан, который не что иное, как древняя Верхняя Бактрия. Здесь когда-то проходил Великий Шёлковый путь, сменяли друг друга бактрийцы, иранцы, греки, арабы, кочевники, и разве что в шестнадцатом веке этот край ненадолго выбился из истории Средней Азии, оставшись за Тимуридами в их индийской вариации Великих моголов.

Но в горной части Бадахшана власть любых правителей равнины была условной. Здесь сохранилась древняя сеть мелких племенных княжеств-миров, из которых когда-то состояла вся Бактрия. Но если Чаганиан, Кабодиан или Шуман ещё при арабах успели привести к общему знаменателю, то горные Дарваз, Рушан, Шугнан и Вахан так и висели до середины XIX века над равниной орлиными гнёздами маленьких, но гордых и независимых княжеств.

В результате Большой игры между Британией и Россией за влияние и контроль над Средней Азией, в конце концов, добрались и до этих маленьких «монархий». Соединенное Королевство наступало с юга, из своих индийских владений, Россия давила с севера. До прямых военных столкновений не доходило, но с каждым десятилетием стороны подбирались все ближе друг к другу.

Англичане к 1892 году завоевали весь Каракорум, соседний с Памиром горный массив, и несколько раз неудачно пытались покорить Афганистан. Мы к этому времени установили протекторат над Хивинским ханством и Бухарским эмиратом. Земли Кокандского ханства и прикаспийские территории присоединили напрямую к Российской империи.

В результате Британия и Россия десятилетие назад решили не доводить противостояние до войны и договорились оставить Афганистан в качестве буферной страны между империями. Оставалось только согласовать границы. Для этого пришлось разделить народы с одинаковым культурным и ментальным бэкграундом, говорящих на одних языках.

Высокогорный Бадахшан не стал исключением, его по соглашению России и Британии разделили по реке Пяндж на почти равные части. Правобережные части Шугнана, Рушана и Вахана стали бекствами Бухарского эмирата, а левобережная часть осталась за Афганистаном и Британской Индией.

А я сейчас вижу перед собой одного из тех, по кому эта Большая игра проехалась, как паровой каток.

— Приятно познакомиться, Кубад-хан. Но позвольте узнать, откуда вы меня знаете?

Услышав наш разговор, Корнилов и Худайкули подошли ко мне ближе, встав по бокам.

— Ассаляму алейкум, Лавр Георгиевич и ты, Худайкули сын Нарлы, — невозмутимо произнёс бывший или действительный князь.

— Ва-алейкум ас-салям, — хором ответили те, при этом туркмен ещё и поклонился.

— Лойя Джирга направила меня в Туркестан, чтобы я выяснил, кто будет посланником Белого царя. Я родился и вырос в Хороге. Знаю все горные тропы, по которым можно незаметно пройти до Душанбе-Курган, а от него добраться до Ташкента, — Кубад-хан усмехнулся. — Лично знаком с командиром Хорогского отряда капитаном Кивикэсом.

Князь запнулся, с трудом произнося финскую фамилию.

— Знаком и с капитаном Снесаревым, который старший военный в Миргабе. Да и в Ташкенте есть люди, которые ещё помнят мира Рушана и готовы оказать ему помощь, — продолжил он. — О прибытии в город генерала Аленина из ближнего круга Белого царя, говорили во всех чайхонэ города. Я несколько раз видел вас у штаба Туркестанского военного округа, как и Лавра Георгиевича. А вот о том, что Вы, Тимофей Васильевич, стали помощником кяризгена Худайкули — верного аскера полковника Корнилова, узнал только здесь. Мои люди опознали вас, когда вы пришли в лавку Абдул Мумина. В этом доме вы можете привести себя в порядок. В ночь мы уйдём в горы. Лойя Джирга пройдёт в одном из горных кишлаков, в который не каждый знает дорогу. Идти туда три дня. Всё необходимое для перехода вы получите.

Лойя Джирга, в переводе с пушту большой круг (людей), совет старейшин в основном пуштунских племен — высший орган власти в Афганистане.

На этот раз, с учётом оккупации Афганистана английскими войсками и предыдущей попытки захватит старейшин и князей, Лойя Джирга тайно собралась высоко в горах, в небольшом кишлаке, который раннее входил в княжество Рушан. Кубад-хан исполнял роль хозяина, встречающего гостей, которых набралось достаточно много. Вместе с охраной больше трех сотен, и всех надо было накормить и напоить.

На место встречи мы пришли вместе с Кубад-ханом, который не только сопроводил со своими людьми нас до кишлака, но еще и переодел в соответствующую для встречи одежду, сменив мои обноски на богатую рушанскую одежду.

После прибытия всех старейшин и продолжительного застолья под открытым небом, уже в начинающихся сумерках, при свете костров джирга началась. Наблюдались некоторые трудности с переводом, так как кроме представителей пуштунских племён в большом круге участвовали старейшины округов Мазари-Шариф, Сарыкуль, Шабирган и Андхой, а это в своей основе таджики, узбеки и хазарейцы. Несколько князей севера, племена которых говорили на своих языках. Так рушанский язык сильно отличался от шугнанского и таджикского.

В общем, как в Дагестане, где четырнадцать языков признаны государственными в том моём прошлом-будущем, а сейчас жители соседних аулов могут говорить на совершенно разных языках. Переводчиками для меня выступали Корнилов и Кубад-хан.

Если кратко, то первые два часа прошли в уточнении уже как бы решенного вопроса об объявлении войны Великобритании — третьей по счету. Споры шли о том, как воевать, кто, сколько выставит воинов и с каким оружием, кто будет командовать. И вот тут начались горячие прения, каждый мнил себя великим главнокомандующим, так как эмир, как глава государства на джирге отсутствовал, и его судьба была до сих пор неизвестной.