Час расплаты - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 35

О возможных опасностях, поджидающих Лию, Анна предпочла умолчать. Психолог не сказала, что девочки, настолько скованные, насколько скованной выглядела Лия, имеют склонность к саморазрушению, которое может принимать различные формы, начиная от алкоголизма и нарушения режима питания и заканчивая членовредительством и самоубийством. Явных признаков расстройства Анна не заметила, но за невозмутимым лицом Лии могло скрываться все что угодно. И ее мать следовало об этом предупредить.

— Я понимаю, что до образцовой матери мне далеко… — начала Лорен.

— Я не об этом. Я уверена, что вы — хорошая мать. В противном случае из Лии не выросла бы такая милая девушка. Я уверена, что вы очень любите свою дочь. Просто… когда один слепой пытается вести другого слепого, они неизбежно будут натыкаться на стены. Лучше уж довериться в таком случае зрячему.

Анна замолчала, надеясь, что не переборщила.

Взяв маффин из стоявшей на кофейном столике корзинки, психолог, словно мячик, бросила его Лорен, желая тем самым отвлечь собеседницу от мучавших ее мыслей.

— Я не выпущу вас отсюда, пока вы не съедите его.

Лорен посмотрела на маффин так, словно ей стоило опасаться этого кекса, но послушно отломила от него маленький кусочек и положила себе в рот.

— А вы как провели вечер? — осведомилась Анна. — Я надеюсь, вам удалось немножко расслабиться, понежиться в ванне, почитать книгу и выпить бокал хорошего вина? Я бы с радостью так проводила время, но, будучи матерью ходунка, я могу себе это позволить лишь только в том случае, если переложу свои обязанности на чужие плечи.

— Да… все просто замечательно, — произнесла Лорен, не сводя взгляда с маффина.

«Лжет, — подумала Анна. — Интересно, ищет ли она выход из той депрессии и бессонницы, в которых пребывает, или махнула на себя рукой?» Анне больно было видеть таких вот измученных самоистязаниями женщин, как Лорен Лоутон. Если она и откажется от помощи Анны, то по крайней мере современная наука вполне в состоянии ей помочь.

— На следующей неделе, — сказала Анна, — вы и ваша дочь приедете к нам на ужин. Отказа я не приму. Даже не пытайтесь искать отговорку. Помните: я всегда могу позвонить шерифу, и вас доставят ко мне в полицейской машине.

Последняя фраза прозвучала вполне непринужденно.

Лорен не казалась особенно убежденной в правоте собеседницы, но Анна твердо решила стать ей подругой независимо от того, хочет она этого или нет. Психолог верила, что от этого, возможно, зависят две человеческие жизни.

25

Роланд Балленкоа и впрямь не мог жить без электричества.

Он снимал дом № 537 по бульвару Коронадо.

Мендес повесил трубку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал себя человеком, который только что обнаружил в собственном доме под диванной подушкой длинную толстую ядовитую змею. Хищник прокрался в его город и затаился, найдя себе подходящую нору. Если бы не Лорен Лоутон, этот Балленкоа мог бы сколько угодно спокойно жить в Оук-Кнолле, метя свою территорию и занимаясь своими грязными делами…

Мендес поднялся со стула и накинул на плечи пиджак. Хикс бросил на напарника вопросительный взгляд.

— Я нашел, где он живет, — коротко сказал ему Мендес.

— И где же?

— Дом № 537 по Коронадо. Богатые охотничьи угодья. Три квартала от средней школы — с одной стороны. Семь кварталов от Мак-Астерского колледжа — с другой. Весь год напролет, и в холод, и в зной полным-полно студентов, которые устраивают утренние пробежки.

До его собственного дома было не более полумили. Мендес неплохо знал эту часть города. Он и сам бегал по этим улицам по утрам.

— Ну, мужик, — пробурчал Хикс, тоже поднимаясь со стула. — Это все равно что включить посреди ночи свет в кухне и увидеть на полу крысу.

— Вот только в нашем случае мы не можем пристрелить крысу и прикрыть половичком дырку в полу, — сказал Мендес, когда они уже направились в сторону бокового выхода, из которого проще всего было попасть на автостоянку.

Мендес сел за руль. Чувствовал он себя ужасно рассерженным. Его переполняло желание защитить свой город и, разумеется, эту несчастную женщину, Лорен Лоутон. Никаких романтических мыслей. Просто он чувствовал себя в ответе за нее, как и за любого человека, который бы обратился к нему за помощью.

Мендес вполне серьезно относился к данной им клятве «служить и защищать», быть может, чуть серьезнее, когда речь шла о женщинах, но таково уж положение вещей. Этому его учили в семье. Этому его учили в военно-морском флоте. Мужчина должен защищать женщин.

Дом Балленкоа стоял на углу улицы. Скромный бунгало с отдельно расположенным на земельном участке гаражом на один автомобиль и строением позади дома, похожим на сарай. Дворик ухоженный, хотя у Мендеса возникло странное ощущение, что здесь никто не живет.

На подъездной дорожке никакой машины не было. На ступенях — никаких растений в горшках. У крыльца нет оставленного хозяином велосипеда. Жалюзи опущены. Похоже на состояние, в каком пребывал тот дом в Сан-Луис-Обиспо. Ничто не указывает на то, что за человек живет здесь… Если, конечно, здесь вообще кто-то живет… Мендес не удивился бы, если бы, заглянув внутрь дома через окно, он увидел бы то же самое запустение, как и в Сан-Луисе.

Хикс позвонил в дверь.

— Не хотел бы я быть его соседом, — сказал Хикс, — чтобы однажды узнать, кто живет рядом со мной.

— Или, что еще хуже, — добавил Мендес, — не знать, что за придурок живет по соседству со мной.

Конечно, соседи Балленкоа, скорее всего, не в курсе, кто поселился рядом с ними. Учитывая обстоятельства, его собственная твердая уверенность в этом практически не играла никакой роли. Преступление имело место довольно давно. Никто за Балленкоа не следил. Что бы Лорен или Дэнни Таннер ни думали о причастности этого мужчины к исчезновению Лесли Лоутон, официального обвинения никто никогда ему не предъявлял. Согласно букве закона предупреждать его соседей было не о чем.

Хикс снова позвонил в дверь…

Они ждали…

Наконец дверь открылась, и детективы впервые увидели Роланда Балленкоа воочию. Больше тридцати лет. Кожа оливкового цвета. Большие темные глаза с нависшими веками. Прямые каштановые волосы, чистые и разделенные посередине пробором, спускались до плеч. Его лицо украшали аккуратно подстриженные усы и эспаньолка. Мендес подумал, что он похож на Джона Леннона или, как сказала ему Дэнни Таннер, на одного из персонажей фильмов о жизни Иисуса Христа.

Мендес показал свое удостоверение.

— Мистер Балленкоа! Трудно было отыскать вас.

— И зачем вам было меня искать, детектив? — бесстрастным голосом поинтересовался мужчина.

— Можно нам войти, мистер Балленкоа? — спросил Хикс. — Нам надо задать вам несколько вопросов.

— Или вы хотите, чтобы ваши соседи увидели двух детективов из управления шерифа, стоящих на крыльце вашего дома? — усмехнувшись, добавил Мендес.

— Нет. Я вас не впущу, — отрезал Балленкоа. — Я не совершил ничего противозаконного. У вас нет оснований настаивать на том, чтобы я впустил вас к себе домой.

Мужчина был невозмутим и холоден. Он явно не относился к тем, кто нервничает или проявляет излишний энтузиазм при виде полицейских, желая тем самым доказать им, что он — хороший парень. Впускать их к себе он не собирался.

Мендес решил взять быка за рога.

— Можете сказать нам, где вы были вчера, начиная с половины десятого ночи и заканчивая двумя часами утра?

Лорен Лоутон говорила, что вернулась вчера домой поздно вечером. Было бы логично предположить, что ее «гость» подождал, пока стемнеет, а потом уже сунул фотографию под «дворник» ветрового стекла ее машины.

Балленкоа заморгал своими большими колючими глазами.

— Я работал у себя в фотолаборатории. А кто-то утверждает, что я был в это время в другом месте?

— Вы знаете женщину по имени Лорен Лоутон?

— Уверен, что вам известно, что я знаком с ней.

— Вы с ней встречались в последнее время?