Час расплаты - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 46
Лия надеялась хотя бы на время обрести душевный покой, но не смогла. Она хотела почувствовать себя в безопасности, но у нее ничего не получилось. Ощущение одиночества осталось прежним, и это пугало ее больше всего.
32
— Одного раза оказалось недостаточно? — нахмурив кустистые брови, спросил Морино, напарник детектива Таннер.
Мужчина выглядел так, словно он только что выполз из корзины для грязного белья. Рубашка помятая, а на галстуке — огромное жирное пятно.
— Детектив Таннер здесь или ее нет? — спросил Мендес.
Нерях он не любил. Грязный мужик — грязная работа.
Хотя сегодня он не был на дежурстве, Мендес оделся должным образом — тщательно выглаженные свободные брюки цвета хаки и черная спортивная рубашка с короткими рукавами, на которой с левой стороны была вышита эмблема Национальной академии ФБР.
— Разумеется, здесь. Считай, что тебе повезло, чувак, если, конечно, ты мазохист, — сказал Морино.
Он зашагал в конец вестибюля и оглянулся, проверяя, идет ли Мендес за ним.
— Не нравится иметь напарником леди?
Морино рассмеялся. Войдя в следственный отдел, они направились к стальным столам, за одним из которых сидела Таннер.
— Она не леди, а сука с «пушкой».
— Это лучше, чем быть волосатой обезьяной с большим ртом, — отрезала Таннер, ничуть не уязвленная грубостью напарника.
— Поиграй с собой, — глумливо хмыкнул Морино.
Таннер ответила таким же глумливым смешком:
— Трахни себя метлой.
— Той, на которой ты летаешь? — уходя, бросил Морино.
— Да! — крикнула ему вслед женщина. — Я заострила держак с одной стороны специально для тебя.
Мендес присел сбоку от ее стола.
— Вас не задевает то, что он позволяет себе подобные грубости?
Таннер театрально закатила глаза.
— Я выросла в семье портового грузчика вместе с четырьмя братьями. Теперь меня ничто не заденет.
— Ему не помешало бы вести себя чуть сдержаннее, — заметил Мендес. Его раздражения хватило бы на двоих. — Где ваш босс? Он должен положить этому конец.
Женщина шумно вдохнула.
— Я пошла в полицию не для того, чтобы мужчины открывали передо мной двери и пододвигали стулья, детектив. На этой работе мне приходилось и похуже… Серьезно… Поведение Морино — это моя проблема, только моя. Поверьте, в битве остроумия он полный аутсайдер, поэтому мне не нужно, чтобы рыцарь на белом коне пытался меня спасти.
Мендес бросил хмурый взгляд на Морино, который уселся на стол другого детектива. Теперь оба мужика смеялись, словно девятиклассники.
— Тем не менее спасибо вам, — добавила Таннер, поднимаясь со стула. — Хотите взглянуть на папки дела Лоутон?
Мендесу хотелось подойти и хорошенько приложить Морино в скулу, но вместо этого он повернулся к Таннер и сказал:
— Да. Мне хотелось бы посмотреть все, что у вас есть на Балленкоа. — Сделав шаг, он приблизился к ней и добавил: — Мой напарник и я приходили к нему вчера в гости.
— В Сан-Луисе?
— Нет, в Оук-Кнолле. Лорен Лоутон видела не призрак, а живого Балленкоа. Он живет в моем городе.
— Ну, значит, у вас выдалась удачная неделя, — пошутила Таннер.
— Еще какая! Ублюдок добился моего временного отстранения.
Женщина удивленно подняла брови.
— И что же вы такого натворили? Забыли поставить точки над «ё» или не в ту сторону повернули «э»?
— Он меня развел, как котенка, — признался Мендес. — Я сказал кое-что резкое. Это можно было бы интерпретировать как угрозу.
— А именно?
— Ну, я сказал ему, что, если он сделает хотя бы один неверный шаг в моем городе, я ему покажу, где раки зимуют.
Таннер хихикнула и отворила дверь, ведущую в небольшую комнатку, в которой хранились папки с делом Лоутон.
— Выходит, вы не всегда такой правильный, мистер Национальная Академия? — весело произнесла она. — Иногда и вы не в состоянии сдержать себя.
Мендес притворился, что не заметил кокетливого взгляда, которым она его одарила.
— У Балленкоа в кармане был кассетный магнитофон. Он проиграл запись моему боссу.
— Ух ты! — подмигнув, воскликнула женщина. — Он еще тот ублюдок, скажу я вам. Он из тех маленьких слизняков, которые встречаются в любом классе и которых все терпеть не могут. Такие субчики могут сдать тебя учителю за жевательную резинку, а в свободное время отрывают крылышки у бабочек. Маленький больной ублюдок! Он козел и ведет себя как козел, все время. Мерзкий, законченный, ублюдочный козел! В Санта-Барбаре Балленкоа угрожал подать в суд на полицейское управление и на детектива, который вел его дело. И он подал иск. Городской совет предложил ему отступное в обмен на то, чтобы он уехал из Санта-Барбары.
— Сколько?
— Пятьдесят штук. Так, по крайней мере, я слышала. Он требовал шестизначную компенсацию, поэтому мудрые головы решили, что так будет дешевле.
— Теперь понятно, почему он может позволить себе снимать два дома, — сказал Мендес.
— Деньги Роланда любят. Он унаследовал кругленькую сумму от тети, которая его вырастила.
— От чего она умерла?
— Лично я считаю, что она умерла из-за того, что была тетей Роланда Балленкоа, — ответила Таннер, продолжая рыться в поисках нужной папки. — Официально она умерла от травмы головы, когда, оступившись, упала с лестницы. Ее труп пролежал на жаре четыре или пять дней, прежде чем его обнаружили. Полное разложение. Коронер не смог бы найти разницы между последствиями падения или избиения. Балленкоа был ее единственным наследником.
— И что ему досталось?
— Около двух миллионов.
— Сколько ему тогда было лет?
— Двадцать один год. Его только что выпустили из тюряги, в которой он сидел за свои сексуальные художества. — Женщина ударила кончиками пальцев по коробке, стоявшей на самом верху. — Эта!
Мендес потянулся за коробкой. Комнатенка оказалась настолько тесной, что они практически касались телами друг друга. Таннер нырнула ему под руку и шагнула к двери, чтобы не стоять у мужчины на пути. Она пошатнулась и, пытаясь сохранить равновесие, невольно прикоснулась к телу мужчины. Мендес среагировал на это прикосновение куда резче, чем следовало бы.
— Копы им занимались? — поинтересовался он.
— Они допросили Балленкоа и его сокамерника Майкла Крейга Хьюстона. Кстати, тот еще психопат. Местная пресса окрестила их Леопольдом и Лёбом, [18] но ничего из этого не выгорело. Они предоставили друг другу алиби, и доказать, что старушку убили, никто не смог. Даже если они и убили ее, это сошло им с рук.
— А что случилось с родителями Балленкоа? — спросил Мендес.
— Мать умерла от передозировки наркотиков, когда Роланду было десять или двенадцать лет, — ответила детектив Таннер. — О его отце вообще ничего не известно, насколько я знаю.
— И откуда эта счастливая семейка родом?
— Из мест севернее Эврики. Там к странностям относятся с пониманием, а добрые поступки считают чудачеством. В маленьких городках, где живут в основном лесорубы, джин льется рекой.
Мендес поставил коробку на стол и снял с нее крышку. Таннер пробежала пальцами по корешкам папок и вытащила нужную. Мендес обратил внимание, что у нее не было маникюра. Никаких колец на пальцах.
— Слишком много я дать все равно не смогу. Вот еще кое-что. Несколько старых газетных вырезок со статьями о смерти его тети. А это перечень правительственных организаций, в которые он обращался. — Женщина пожала плечами. — Но они предпочитают не иметь с ним дела.
— Я уже заметил, — раскрывая папку, сказал Мендес.
Таннер хихикнула. В ее смехе прозвучали злые нотки.
— Вы мне нравитесь, Мендес. Вы — мой тип полицейского.
Когда мужчина присел на стул, женщина примостилась сверху на столе. В первую их встречу на ней были черные женские брюки и футболка. На этот раз Таннер надела золотистого цвета блейзер, оттеняющий зеленый цвет ее глаз. Ее светлые волосы были стянуты сзади в тугой конский хвост.