Голливудские жены - Коллинз Джеки. Страница 20

– Вы и я – между нами может возникнуть чудо. Испытайте меня. – Он сально осклабился. – У меня замечательные рекомендации. Понимаете, о чем я?

Она начинала раздражаться:

– Вам лучше уйти. Хорошо?

– Вы даже понятия не имеете, чего себя лишаете! – пробормотал он.

Ее терпение лопнуло:

– Бросьте! Сдается мне, я прекрасно понимаю, него лишаюсь!

Он неохотно побрел к двери.

Она вздохнула. Голливуд. Город честолюбия. Город, где засчитывается только успех. Если ты его добился, ты на коне, если нет – прощай, Чарли, ты ноль без палочки. Голливуд. Чтобы быть актером или актрисой, надо быть еще и мазохистом. Это уж точно.

И, кстати, писать тут тоже далеко не фонтан. Она вспомнила, чего натерпелась, предлагая идею своего первого телевизионного сериала. Вначале никто не относился к ней серьезно. Она обходила приемные агентов и так называемых телевизионных администраторов. Кто ты? Что ты, уже сделала? Детка, у тебя три минуса. Ты с Восточного побережья – раз. Ты женщина – два. Ты женщина – три.

Ах, неужели.

Ляжем-ка в постельку да обсудим, а?

Она никогда не использовала влияние Нийла, чтобы чего-то добиться. Идея для телевидения была хорошей. И в конце концов ее купили. Затем очерки о старом Голливуде – писать их оказалось чистым наслаждением, потому что она была сама себе хозяйка и ни перед кем не отвечала. Труднее всего было снять фильм о детях. Она смонтировала его сама. Немалое достижение. «Особенно для женщины!»– подумала она сардонически.

Она позвонила, чтобы ей прислали следующего актера, закурила сигарету и глубоко затянулась. Как там у Нийла в Палм-Бич с несравненным Джорджем Ланкастером? Не то чтобы это ее так или иначе беспокоило. Если они заключат с ним контракт, кассовый сбор обеспечен. Если нет, они смогут найти настоящего актера, который сделает живым образ старого полицейского. Перспектива куда более заманчивая.

Она открыла лежащий на ее столе сценарий и пролистала его.

Фильм может стать великим. И Нийл, она не сомневалась, сделает его таким.

Так что же остается человеку? Позволить своей молодой жене умереть с голоду? А ведь это и случится, если он в ближайшее время не раздобудет денег.

Уныло сидя за рулем машины, Бадди продумал все это.

Потом продумал еще раз. Последнее время он столько думал, что голова у него просто раскалывалась.

Он актер. Это его профессия. И не может получить роли.

Вывод? Какая другая работа даст столько, чтобы можно было держаться на плаву и продолжать поиски ролей? Нет уж, загонять машины на стоянку пропитания ради он не будет!

Ответ был прост. И если на то пошло – сущий пустяк. Полчаса в постели с безликой женщиной, сотня в кармане, свободное время, чтобы проводить его с Ангель. А то, чего Ангель не знает…

Решение было принято. Он оглядел себя в зеркале заднего вида, взлохматил волосы, прищурил дымчато-черные глаза. Остался доволен, выпрыгнул из машины и своей агрессивной походкой зашагал к магазину мужской одежды Тряпичника на бульваре Санта-Моника. Шесть лет назад это была дыра в стене, где продавались кожаные изделия. С тех пор Тряпичник купил здания справа и слева и расширил свою лавочку. Теперь витрина магазина тянулась на четверть квартала, и купить там можно было все, от костюмов Черутти до кашемировых жокейских бандажей.

На Бадди магазин произвел глубокое впечатление. А что, если он сможет покупать там со скидкой? Внутри к нему поспешил надушенный трансвестит.

– Привет! – произнесло существо в парче смущающе мужским голосом. – Чем могу вам служить?

Бадди невольно попятился. От голубых ему всегда становилось не по себе.

– Босс в наличии?

Трансвестит поиграл длинными наклеенными ресницами.

– Вы говорите о мистере Джексоне?

– Это фамилия Тряпичника?

– Прошу прощения?

– Черный. Высокий. Одевается в кожу.

– По описанию похоже на мистера Джексона.

– Ну так скажите ему, что пришел Бадди.

– Я бы с наслаждением. Но мистер Джексон никогда не приходит раньше часа. – Он задумчиво прижал к подбородку наманикюренный ноготь. – Не желаете ли подождать?

– Эй! – рявкнул Бадди. – Мне некогда ждать. У меня дела.

– Да, конечно. – Трансвестит влюбился. В янтарных глазах засветился намек на обожание.

– Где его можно найти сейчас?

– Не могу сказать.

– А вы поднатужьтесь.

– Ах, Боже мой! Видите ли, мистер Джексон ввел строгие правила, воспрещающие давать его домашний адрес и телефон.

Бадди сузил глаза в манере крутых парней.

– А я ввел строгое правило всегда добиваться того, что мне нужно.

Чувствительные руки трансвестита запорхали.

– Но что, по-вашему, я мог бы сделать?

Бадди подмигнул.

– Дать мне адрес. Никто, кроме нас двоих, ничего знать не будет. Останется нашим секретом. Идет?

Трансвестит нервно улыбнулся.

– Ну, если вы обещаете…

Неудивительно, что Джордж Ланкастер предпочитал жить в Палм-Бич. В Беверли-Хиллз или в Палм-Спрингс он был бы еще одним удалившимся на покой былым кумиром. Их там имелись десятки и десятки – Синатра, Астор, Келли, Хоуп. На улицах, на гольфовых полях вы то и дело натыкались на них. Но в Палм-Бич Джордж Ланкастер царил безраздельно. Он был королем. Или, в худшем случае, принцем-консортом своей супруги Памелы Лондон, третьей среди богатейших женщин Америки.

Нийл Грей осторожненько принюхивался к ним на данном в его честь завтраке. С Памелой следовало быть осторожным – она славилась острым языком и едким умом. Она побывала замужем четыре раза до того, как Джордж стал ее пятым мужем.

«По мужу на десять лет, – любила она говорить. – Ни один дольше не сумел продержаться. За исключением Джорджа, разумеется».

Пятьдесят четыре года, крупнокостная женщина, выше шести футов ростом, с непокорной массой рыжих кудряшек.

Джорджу стукнуло шестьдесят два, и для своих лет он сохранился изумительно. Женат до этого был дважды.

Первый раз на своей первой любви в течение тридцати двух лет. Плодом этого брака явилась его дочь Карен.

А второй – на голливудской стерве в течение девяти месяцев, трех дней и двух минут, если быть абсолютно точными.

Памела и Джордж составили внушительную пару. За пять лет брака они выработали дружелюбную враждебность друг к другу.

Оскорбления носились в воздухе, но за этой игрой была сплоченность.

– Так, значит, – васильковые глаза Памелы скребли Нийла, – вы хотите, чтобы старичок Джордж перестал рассиживать на жирной своей заднице и взялся за работу. Так?

Нийл улыбнулся и посмотрел на другой конец длинного стола, где Джордж беседовал с темной от загара королевой косметики. Естественно, Памела отсадила его как могла дальше. Она ведь прекрасно знала, что приехал он к Джорджу.

– Если он того пожелает, – ответил он небрежно.

– Если он пожелает! – фыркнула она насмешливо. – Если я пожелаю, так ведь?

Нийл был знаком с Памелой много лет. Одно время, пока она состояла в браке с голливудским режиссером, его хорошим знакомым, и жила в Беверли-Хиллс, они вращались в одном обществе. Его она устрашить не могла.

Он продолжал улыбаться.

– Джорджу нравится сценарий, ему нравлюсь я. Так ли уж плохо немножко отдохнуть от всей этой роскоши? И вы бы могли поехать с ним, чтобы развлечься.

Она хрипло засмеялась.

– Вы знаете, как я люблю Беверли-Хиллз. Малютки звездочки выставляют напоказ все, чем богаты. Жуткие старикашки щеголяют золотыми цепочками и потрескавшимся загаром. Дешевые людишки, Нийл, милый! Ненавижу дешевых людишек!

– Тогда останьтесь тут, – кротко сказал он. – Джордж сможет прилетать домой каждую пятницу. Мы устроим для него частный самолет.

– Но у меня есть свой самолет. – Памела засмеялась. – Вернее, два самолета.

– Я знаю. Но для чего эксплуатировать свой самолет, когда администрация обеспечит Джорджа всем, что бы ему ни потребовалось?