Постельная сцена. Дубль 1 (СИ) - Качим Марк. Страница 13

Килан подтянул меня повыше, а потом еще повыше, сажая меня себе на бедра. В его не таких уж и мощных с виду руках на поверку крылась недюжинная сила. Его член, который некому было сейчас направить, ткнулся в нежную кожу — сначала слишком низко, затем слишком высоко. И только когда его хозяин недовольно зарычал, наконец нашел нужный вход. Я охнула, когда Килан рывком насадил меня на себя — все-таки он действительно был очень большой.

Очень, но не слишком. Поэтому в следующую секунду я сжала его бедра коленями и насадилась на член сама. Вышло не так резко, но зато очень, очень глубоко. Судорожно выдохнув прямо в его губы, я сцепила руки на его шее, боясь оставить новые царапины на спине. А потом новый глубокий рывок, и снова. Опаздывали мы, куда-то спешили — все сейчас стало неважным, незначительным, пока сплетались наши губы, пока член О’Брайта врывался в меня, словно пытаясь с каждым новым движением расширить границы моего тела, подстроить только под себя.

Все закончилось почти одновременно. С той лишь разницей, что я парила в невесомости, судорожно сжимаясь вокруг твердой плоти намного дольше, чем глухо рычал, выплескиваясь в меня, Килан. И, наверное, более сладко, потому что первая попытка поставить меня на ноги бесславно провалилась, в то время как О’Брайт мужественно держал меня на весу, пока колени наконец не перестали дрожать.

Почувствовав, что я наконец обрела почву под ногами, Килан быстро прижался губами к моим губам и выдохнул в них:

— А теперь марш в ванную!

Все еще опьяненная оргазмом, я вновь потянулась к губам О’Брайта. Но мозг все же включился, пытаясь осмыслить фразу. Мы же опаздываем! Через секунду меня уже не было в спальне. Спотыкаясь на еще дрожащих ногах, я почти с разбега запрыгнула в ванну, сразу врубила воду, спеша смыть следы близости. Чертов О’Брайт, разве законно быть таким сексуальным?

Глава 9

— Кисонька моя, все отлично, — Ален довольно улыбнулся, глядя на меня, а вот на Льюса посмотрел строго. — Давай-ка попробуем еще раз, милый мой. Сосредоточься, пожалуйста.

Странно, но вчера, когда я была рассеяна и несобрана, он не хмурил брови так сурово. Хотя моя героиня, Кэссиди, была той еще мечтательницей, так что мое витание в облаках явно вписывалось в образ.

— Сцена двести семьдесят три. Дубль пятнадцать! — последнее слово Ален произнес так ядовито, что бедняга Льюис уменьшился до размеров моего диетического завтрака.

У него тряслись руки, когда он положил их мне на талию. У меня тоже начали трястись — от злости. Льюис не новичок, в отличие от меня, но только с ним мы столь бесполезно тратили время. Понимая, что и этот дубль он уже запорол, когда его белоснежные зубы начали биться друг о друга в нервной дрожи, я решила немного развлечься.

— Ты лучше Эстебана, — рыкнула я, схватив его за грудки. Встряхнула, внутренне хихикая над непередаваемым выражением изумления на лице Льюиса. А следом впилась поцелуем в его припухшие губы, ведь мы уже сотый раз подряд сосемся для этой сцены. Свет софитов скоро выжжет ожоги на моей коже.

Поцелуй все продолжался, я ждала, что Ален объявит стоп, но он молчал. И странное дело, Льюис не будил во мне даже искорки желания. То ли марафон с О’Брайтом возымел эффект, и мое либидо забилось в уголок подсознания, то ли дело в самом Килане. Ну или Льюисе…

Целоваться тот умел, и, наверное, не имей я шанс сравнить, мне бы даже понравилось. Мягкие чуткие губы, нежный ласковый язык. Вот только почему было ощущение, что я пришла в экзотический СПА? Ни малейшего напряжения — сплошной релакс. Так, наверное, могли бы целоваться брат с сестрой, оттачивая друг на друге технику.

— Томас! — выдохнула я свою фразу, прижимаясь к Льюису, и незаметно хихикнула, спрятав лицо в его рубашку.

Бедный Льюис растерялся и окончатльно запорол дубль, глянув на меня с укоризной. Зато мое и так отличное настроение поднялось еще на сотню пунктов. Это было весело! А вот Алену было не до веселья. Я резко присела, когда разбушевавшийся режиссер запустил в Льюиса сценарием. Уверена, Ален не хотел в меня попасть. Измятые нервной рукой листы разлетелись по полу павильона.

— Перерыв! — грозно объявил Ален и уже совсем другим тоном добавил: — Кисонька, отдохни пока.

Да было бы от чего отдыхать! Я изобразила благодарную улыбку — вот где актриса-то проснулась — и пошла в гримерку. Если от чего-то и стоило отдыхать, так это от мыслей о Килане.

Вчера я думала о нем весь день. Просто наваждение какое-то… Ощущала его прикосновения, его запах на коже — и везде, абсолютно везде видела густой малахитовый цвет. Черт, да я даже юбку сегодня надела зеленую! И сразу же об этом пожалела. Зачем лишний раз напоминать самой себе о человеке, который исчез из твоей жизни раз и навсегда?

Может, все было бы нормально, если бы мы вновь увиделись. Я бы посмотрела в его теперь уже невозмутимые глаза и успокоилась сама, уверившись в том, что он не испытывает и толики моих чувств. Но Килан до сих пор не появился на съемочной площадке. Его съемки назначены на вторую половину дня.

Вчера вечером мне было так одиноко, что я даже позвониле Аише, чтобы поныть и получить толику сочувствия от лучшей подруги. Но услышала от нее только поток восторженных комментариев.

“Пресвятые единороги!” — кричала она. — “Ты же исполнила мечту всей моей жизни! И как он? Ты сняла слепок его члена? Но хоть татушку его сфоткала? Тоже нет? Как ты могла?!”

Всем этим она только вогнала меня в еще большее уныние, и даже урчащий во все горло и явно простивший мне ночь загула Спайк не помог.

Чувствуя, что снова накатывает тоска, ничем, к слову, не обоснованная, я решила сходить к кофейному автомату. Интересно, а О’Брайту кофе носили прямо в гримерку? С этой мыслью я переступила порог, и под ногой вдруг что-то хрустнуло. Опустив глаза я увидела, что стою на тонком стебельке какого-то цветка. Присмотревшись, я поняла, что это роза, но не садовая красавица из ближайшего цветочного, а скорее полудикая парковая с извитыми гибкими веточками.

Осторожно подняв цветок за колючий стебель, я с удивлением погладила нежно-розовые, словно фарфоровые лепестки и вдохнула мягкий, но сильный аромат. Да… Розы из магазина так не пахнут.

Кто мог оставить цветок? Неужели… Нет, с чего бы О’Брайту подбрасывать мне розу? Цветы обычно дарят до секса, а не после. Может, она выпала из чужого букета? Но моя гримерка находилась в конце коридора. У меня появился тайный поклонник? Столько вопросов! Будто мне и так не хватало душевных терзаний.

Но появление цветка воодушевило и, что уж говорить, польстило. Так что вместо того, чтобы бежать за порцией кофеина, я отправилась на поиски вазы. Но просить ее у всех подряд я не решилась, потому роза была торжественно водружена в бутафорскую дымовую гранату, которую я умыкнула из-под носа Ванессы.

К моему огромному сожалению, стебелек сломался в том месте, где на него опустился мой каблук, но я утешила себя мыслью, что его все равно пришлось бы отрезать: слишком тонким он был и вряд ли смог бы накачать достаточно воды к большому, только начавшему раскрываться бутону. Я еще раз вдохнула чудесный аромат и отчаянно пожалела, что не могу по нему найти таинственного дарителя.

Время перерыва завершилось, и я покинула гримерную. По пути старалась сосредоточиться, повторить про себя реплики предстоящих сцен. Если Льюис и дальше будет тупить, то я его покусаю, честное слово.

К павильону я шла, полная решимости, и пребывала в таком состоянии, пока не увидела его. Килан, судя по уличной одежде, только приехал. Идеально уложенные волосы, дорогая брендовая одежда — он выглядел так, будто только что сошел с обложки журнала. Хотя не удивлюсь, если он как раз пришел с каких-нибудь съемок.

Уделив слишком много внимания О’Брайту, я не сразу заметила его собеседников. А стоило бы. Потому что он с самым серьезным выражением на лице разговаривал с Аленом и Амандой Грей.

Аманду Грей можно было смело назвать женским вариантом О’Брайта. Платиновая блондинка с лицом, над идеальностью которого трудилась сотня пластических хирургов, не меньше. Большая высокая грудь, тонкая талия и ноги даже не от ушей, а от макушки. Прибавить к этому набору внушительный список ролей, и становится понятным, почему большинство девушек считают себя неполноценными на ее фоне.