На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга. Страница 56

Он вышел из сгустившихся сумерек к костру – гордый, стройный, с дерзкой улыбкой на губах. В руках не было оружия, а в глазах плясало злое веселье. И был он в этот миг так красив, что Фантарина прекратила раскачиваться и впилась в него взглядом, словно увидела впервые.

Но тут общее оцепенение прошло, все зашушукались, задвигались. Всех перекричал козлобородый старикашка, который незадолго до этого беседовал с атаманом:

– Если делать все по обычаю, то не забудьте завещание! Каждый должен оставить противнику что-то ценное!

– Да! – хохотнул Мемед. – Что ты завещаешь мне, бродяга, выгнанный из патруля?

Райсул вытащил из-за ворота цепочку и высоко поднял над головой круглый предмет, подвешенный на ней:

– Дороже ничего у меня не было и нет. Талисман подарен мне отцом. Он переходил в нашей семье от отца к сыну. В серебряном шарике – гляди, Мемед, он раскрывается! – волос из бороды пророка Халфы, да будет благословенно его имя!

– Ай, какой талисман! – потрясенно загалдели разбойники.

Райсул, подойдя к Фантарине, стоявшей на коленях, набросил цепочку ей на шею.

– Если Мемед меня зарежет – отдашь ему.

– Достойное наследство, – кивнул Коршун. – Мне, стало быть, надо завещать тебе что-то не менее ценное?

– А ты не жадничай, атаман! – сверкнул белозубой улыбкой Райсул. – Завещай мне пленницу. Разве не сказал пророк Халфа: «Мудрость мужчины и любовь женщины стоят друг друга!»

– Пусть будет так, – согласился разбойничий главарь. – Перешагнув через мой труп, ты заберешь женщину – и пусть никто не помешает вам уйти... А свою власть над ватагой я завещаю тебе, Горелый.

Верзила со страшными ожогами на лице благодарно упал в ноги Мемеду.

– Прочее, что от меня останется, велю разделить поровну на всю ватагу.

– О, щедрый! – взвыли разбойники.

– Не спешите радоваться, я еще не умер. Сегодня я выпущу кишки из убийцы моего брата и возлягу с его женщиной... А почему не готово место для поединка? Я должен отдавать приказы дважды?

* * *

Небольшие чадящие костерки слабо освещали обложенную камнями площадку. Разбойники заботливо убрали с нее корни и валуны, но совсем ровной она не стала, и оба противника внимательно ее осмотрели, чтобы потом, во время боя, не пялиться под ноги.

– Кто вскроет вены? – деловито спросил Райсул.

– Законник, – ответил Мемед. – Эй, голова-на-двух-ногах, доставай кинжал.

Козлобородый старикашка вытащил из ножен свой кинжал и подступил к противникам, которые уже закатывали левые рукава.

– Это зачем?! – охнула Фантарина. Про такое ей муж не рассказывал.

Стоявший рядом разбойник, не сводя глаз с Коршуна и Райсула, объяснил:

– Чтоб не затягивать схватку. Кровь понемногу вытекает, боец слабеет.

Фантарина прикусила язык, сдержав черную брань.

– Рубахи совсем снимите, – придирчиво потребовал старик. – Ткань прилипнет к ране, остановит кровь. Не по обычаю будет.

– Законник – он и есть Законник, – хохотнул Мемед, стаскивая через голову рубашку. Фантарина вскользь подумала, что, может быть, скоро эта жуткая гора мышц навалится на нее. И тут же забыла об этом.

Райсул тоже снял рубаху, бросил ее к ногам Фантарины. Оба протянули старику левые руки – и тот быстро, почти одновременно тронул их кинжалом.

Убрать кинжал в ножны старик не успел: Райсул правой рукой вырвал у него оружие.

– Эй, ты чего? – возмутился старик.

– У меня один кинжал, – дружелюбно улыбнулся Райсул. – По обычаю надо два.

– Мужчины, вы слышали? Он даже оружием не запасся! – возмутился атаман. – Ты Мемеда Коршуна убивать пришел – или курицу резать?

– Ну извини, – развел руками Райсул.

Даже в слабом свете костров видны были тонкие черные ручейки, бежавшие у обоих по коже.

Мемед тронул кровь кончиком пальца. Лизнул палец.

– Эту рану, бродяга, мне перевяжет твоя женщина.

– Моя женщина, грабитель, плюнет на твою могилу, – все так же весело отозвался Райсул. – Так мы деремся или болтаем, как на пирушке?

И шагнул в огороженный камнями круг.

Мемед последовал за ним. Набычился, обратил к врагу острия кинжалов – и стал похож на кабана-секача. Он был крупнее и массивнее Райсула.

Наступило молчание. Даже уханье совы не нарушило гнетущую тишину. Все разом поняли: двое мужчин ушли из жизни в смерть. Вернется лишь один. Может быть.

Медленно, мягко, не сводя друг с друга взгляда, оба двинулись по кругу.

И тут тишина наполнилась ритмичными звуками. Разбойники, что сгрудились возле круга, дружно ударили в ладоши и на выдохе произнесли:

– Ай-ха, тай-а ро! Ай-ха, тай-а ро!

«Призывают духов предков, – вспомнила Фантарина. – Еще нужен барабан...»

И тут же в ритмичные хлопки и завораживающие слова добавились гулкие удары камня о камень.

– Ай-ха, тай-а ро! Ай-ха, тай-а ро! – повторяли разбойники, и Фантарина немеющими губами невольно подхватила древнее заклинание.

Первым атаковал Коршун: ударом ноги попытался выбить один из кинжалов противника. Промахнулся – и Райсул успел режущим движением махнуть по его ноге. Мемед оскалился и вновь пошел по кругу, выбирая уязвимое место у врага. Слабый порез не заставил его даже прихрамывать.

Хор голосов вокруг не сбился с ритма:

– Ай-ха, тай-а ро! Ай-ха, тай-а ро!

Райсул взмахнул кинжалом, метя в запястье противника. Это был обманный финт, и он удался. Райсул тут же ударил Мемеда ногой по правой лодыжке, подсек ее.

Фантарина вскрикнула.

Громадный разбойник рухнул. Райсул метнул в него кинжал, но проворный Коршун уже перекатывался по земле, разрывая расстояние меж собой и врагом. Кинжал Райсула ударился острием о камень с такой силой, что сломался.

Райсул метнулся добить противника. Но разбойник успел подняться на одно колено и поймал над своей головой рубящий удар на скрещенные кинжалы. Круговым движением он «стряхнул», увел в сторону клинок врага. Райсул отпрыгнул, зная, что за этим движением последует удар. Это дало Мемеду мгновения, чтобы подняться на ноги. Враги вновь закружились лицом друг к другу, но у Райсула был теперь лишь один кинжал, а у Коршуна – два.

Фантарина безотчетно нагнулась, подняла лежащую на траве рубаху Райсула, прижала к груди. При этом она не сводила глаз с круга смерти.

А там Коршун перешел в атаку. Клинок его нырнул к левой руке Райсула с внутренней стороны, чтобы вспороть ее до запястья. А второй клинок почти сразу пошел в бок Райсулу.

Но парень, отпрыгнув, отдернул руку – и на повороте запястья взрезал разбойнику правое предплечье.

Кинжал пропахал кожу, из раны хлынула кровь. Рука разбойника выронила оружие. Мемед на миг замер, осознавая, что серьезно ранен. И этого мига Райсулу хватило, чтобы сильно и точно бросить кинжал в грудь врагу.

Ритм заклинания сбился. Разбойники один за другим замолкали, глядя, как мертвой грудой рухнул на камни тот, кто еще недавно был их главарем.

Райсул вышел из круга. Халфатиец был угрюм, не осталось и тени того веселого азарта, с которым он вызывал Коршуна на поединок. Он обвел взглядом разбойников – и те, что стояли рядом, невольно отступили назад.

И лишь когда Райсул увидел Фантарину, прижимающую к груди его рубаху, уголки губ мужчины дрогнули в улыбке.

Он взял рубаху и быстро оделся. Фантарина сняла с себя талисман, протянула Райсулу. Тот надел цепочку себе на шею.

– Тебе надо перевязать руку, – робко сказала женщина.

– Успеется.

– Не спеши, – вмешался в разговор верзила с ожогами на лице. – Перевяжи рану. А потом можешь уйти.

В голосе Горелого, которому Мемед только что завещал власть над шайкой, уже звучали хозяйские нотки.

* * *

Пока Райсул и Фантарина шли по ночному лесу, оба молчали. Не до разговоров, когда приходится во мраке брести сквозь кусты и перебираться через поваленные деревья. Лишь когда оба вышли на каменистую прогалину, над которой днем Бенц на грифоне выследил разбойников, Райсул заговорил: