Ее друг (СИ) - Февраль Алена. Страница 2

Яну Решетникову я поначалу немного побаивалась. Строгая, порой высокомерная брюнетка, державшая окружающих на расстоянии, вела себя со мной особенно холодно и надменно. Однажды она назвала меня пронырливой пигалицей, сующей нос туда, куда не просят и создающей вокруг себя один лишь хаос. Я тогда ей не ответила, боязливо опустила глаза, а потом ещё долго переживала. Ну как долго. С неделю точно страдала, пока не полила Янины любимые орхидеи настоем из собачьих экскрементов. Долго никто не мог понять, почему из комнаты снежной королевы несет как из свинарника. Миша рассказывал, что сестре пришлось переехать из спальни в гостевую комнату. А когда все поняли, что этот аромат парит от горшков с орхидеями, Яна молниеносно оттаяла — девушка забегала по дому с шальными глазами и метала огнём, вместо привычного ледяного ветра. Я до сих пор не призналась другу в своей пакости, но Яночка похоже и так всё поняла.

С тех самых пор мы с ней воюем. Правда воюем не демонстративно, тихо. С её слов она «не хочет больше тратить на меня свои внутренние ресурсы». Врёт, конечно. Мы часто обмениваемся с сестрой друга «подарочками», что привело в итоге к тому, что Миша стал замечать нашу "любовь". Меня друг попросил игнорировать выпады Яны и я как могла сдерживалась, но… Но эта выдра не оставляла меня в покое и я стала с удовольствием отбиваться. Чтобы меня успокоить, друг сказал, что с Яной произошла кака-то беда в юности, и после случившегося она стала такой сукой. Но даже это не заставило меня игнорить снежную королеву. Раз лезет ко мне, значит должна получить достойный ответ.

Я не так часто бывала у Решетниковых в доме, но каждый раз их особняк источал арктический холод и мраморное спокойствие. Лицо мамы Миши — Людмилы Леопольдовны — всегда напоминало маску. Женщина была либо хладнокровно спокойна, либо благодушно нейтральна.

Мишкин отец — Александр Степанович — всегда был очень хмур и строг. Ни разу не видела, чтобы хоть капля эмоций касалась его лица. Старший сын Владимир также не отличался благодушием. Он недавно развёлся с женой и всё время был задумчив и отстранён.

Только Мишка и Арсений привносили в эту семью эмоции и жизнь. А в будущем возможно и я принесу в семью Решетниковых яркие краски. Став женой Арсения я постараюсь превратить их жизнь в праздник.

— Ты чего притихла, Маруся? На тебя не похоже.

Голос Мишки вытаскивает меня из водоворота мыслей и я вглядываюсь в выразительное лицо друга.

Миша отличался от своей семьи не только наличием живых эмоций. Он был и внешне другой. Чужеземец. Все Решетниковы были смуглыми брюнетами, а друг был блондином с бледно-бирюзовыми глазами и светлой кожей. Миша говорил, что он был копией деда, которого я никогда не видела, но о котором довольно много слышала. Сегодня дед — Леопольд Генрихович — тоже будет на празднике и я обязательно с ним познакомлюсь.

— Ма-аш? — снова позвал меня Мишка.

— Задумалась просто, — махнула рукой я и стала вглядываться в дома за окном.

Мы уже въехали в новый микрорайон и теперь нас окружали очень красивые и разнообразные особняки, принадлежащие элите нашего города.

— Волнуешься? — тихо спросил друг и я снова посмотрела на его профиль.

— Почему ты так решил? — насторожившись, вопросом на вопрос спросила я.

Миша пожал плечами и на несколько секунд отвел глаза от пустынной дороги.

— Ты какая-то другая сегодня, — растягивая губы в полуулыбке ответил друг и кивнул на мои ноги, затянутые в черный капрон, — притихла, думаешь много… Нарядилась вот… Для меня что-ли?

После последней фразы, я рассмеялась и слегка толкнула своего Медведя в плечо.

— Ага. Для тебя. Ну ты загнул, Мишка!!!

Друг бросил на меня нечитаемый взгляд, а потом как-то криво улыбнулся.

— Не трусь, Маруся. Обещаю, что я всё время буду рядом и не дам своим родственникам тебя покусать.

Зачем рядом? — внутренне взмолилась я, а вслух лишь тихо прошептала.

— Я и одна могу.

Миша облизнул губы и глядя на дорогу уверенно проговорил.

— Не брошу я тебя, подруга. Тем более... мы вроде как официально сегодня вместе придём…

Я хотела спросить что значит «официально», но потом подумала, что буду решать проблемы по мере их поступления…

Глава 4

В доме Решетниковых я бывала не часто — пару раз в месяц, не больше — и каждый раз была шокирована масштабами их особняка. Владимир жил отдельно от семьи, поэтому в нём проживало всего то пять человек. Но у меня создавалось впечатление, что в таком доме можно было разместить весь наш первый курс колледжа. Причём наши преподаватели тоже бы поместились.

Величественное здание из красного кирпича было похоже на хозяев дома: выглядело строго, без вычурности и сложности линий. Каждый раз, когда я приходила к Мишке, вид этого дома как будто кричал мне: «Проваливай отсюда, Маша! Ты не достойна здесь находиться!» Но я конечно же не уходила. Я наоборот стремилась к такой жизни. Жизни, когда любимый человек полностью берёт заботу о тебе, когда не нужно думать о работе, о деньгах… Когда ты окружён роскошью, красотой и к тому же у тебя есть всё, что ты не пожелаешь. Но самое главное — тебя любят. О тебе думают! Ты нужна! Я мечтала, что Арсений даст всё это мне и станет любить больше жизни.

На большой площадке у дома Миша остановил свой седан и весело подмигнул мне.

— Мы на месте, Маруся. Сейчас я первым выйду из машины и открою тебе дверь… Потом я подам тебе руку и помогу выйти.

Я удивлённо уставилась на друга и осторожно уточнила.

— Это ещё зачем?

— Так надо, — загадочно ответил друг и уже было начал выходить из машины, но я его остановила.

— Надо кому? Раньше ничего такого не было.

Мишка вернулся в кресло и развернувшись ко мне всем корпусом, с полуулыбкой проговорил.

— Я вчера рассказал деду, что приду сегодня не один и его, мягко говоря, эта информация воодушевила. Весь вечер дедушка читал мне лекции о том, как вести себя с дамой…

— Так я не дама, Миш, — закусив губу, возмутилась я.

— Это верно, — между делом хмыкнул друг и продолжил, — дед наговорил мне столько всего, хотя, если быть честным, я особо ничего не запомнил… Но кое-что всплыло в голове сегодня утром — я должен открыть тебе дверь и подать руку и…

— И донести меня до двери на руках? — простонала я и повернулась к освещённому дому Решетниковых.

— Вроде ничего такого не было, — задумался Мишка, а потом развернул моё лицо к себе, — дед… Он очень дорог мне, Маруся… И он наверняка сейчас стоит у окна и наблюдает за нами. Более того я почти в этом уверен! Давай просто сделаем то, что он хочет и порадуем старика. А?

Я заглянула в светлые глаза друга и уже более спокойно кивнула.

— Ладно. Раз твой Леопольд Гендерович…

— Генрихович, Маш! Очень важно не перепутать. Дед боготворил своего отца.

— Да, — соглашаюсь я, — в общем Леопольд Гээнмммм.., будет доволен.

Мишка легонько целует меня в нос и со смешком повторяет.

— Ген-ри-хо-вич.

Не успели мы с другом подняться на крыльцо, как массивная дверь распахнулась и на пороге показалась очень худая женщина в темно-синем фартуке. Это была Снежанна — домработница семейства Решетниковых.

— Проходите, молодые люди. Через десять минут обед будет подан. Людмила Леопольдовна попросила поторопить вас.

После её слов Мишка запрыгивает на последнюю ступеньку и осторожно подталкивает меня вперёд.

— Шевелись, Маруся, а то мамин график собьём. Она помешана на планировании. С ума всех сводит своим распорядком.

Я инстинктивно киваю, а сама осматриваюсь в знакомой прихожей, которая сейчас была по новогоднему украшена. Строгий минимализм прихожей разбавляли разноцветные гирлянды и новогодние свечи. На светлом паркете отражались огни и делали комнату не такой сурово-строгой.