За пределом. Том 2 (СИ) - Кири Кирико. Страница 73

— Как откуда? От матери! Гены! Она у меня была знатной кухаркой! Всё лучшее от мам, как говорится.

— Да, его мать знала толк, — кивнул Пуля. — Можно было жрать и жрать, пока не лопнешь. Дуся так вообще оттуда не выходила. Хотя для неё твоя мать была второй мамой, по сути.

Так, значит, твою сестру зовут Дусей? Евдокией, то есть? Удивительно, что только сейчас я узнал, как её зовут.

— Да, помню. Её ма тоже любила. Как дочери не получилось, она к Дусе и привязалась. Всё не хотела, чтоб она влезала во всё это дерьмо, — вздохнул Француз. — Думала устроить её у себя помощницей, но… не сложилось. Мне тоже жаль, что она втянулась в это.

— Они же закарманили всё тогда. Дусь ещё ребёнком была. Мы почти дохли с голода: там или землю жри, или иди наркоту толкать. Выбор в городе не то чтобы сильно широк.

— Да, знаю, знаю… — вздохнул он.

— А вы были знакомы? — перевёл я взгляд с Француза на Пулю и обратно.

Дело в том, что Француз был старше Пули лет на десять. Хоть сам он и был худым с тонкими чертами лица и его усиками, делающим его действительно похожим на француза, однако его возраст можно было определить довольно точно. У некоторых людей он на лице написан.

— Одно время, — как-то нехотя признался тот. — Ещё до того как… у него случились неприятности.

Уже подозреваю, какие именно.

— Мою мать убили, — спокойно объяснил Француз. Да, именно о них я и подумал. — Не заплатила нужным людям, они её и запихнули в холодильник в наказание. Знаешь, такие большие холодильники в комнату?

— Да.

— Вот. Они её и запихнули, чтоб подумала над своим поведением. Да только мать моя заплатила, а они об этом не знали. Продержали несколько часов в холодильнике. Она и заболела.

— Сочувствую.

— Не стоит, — покачал он головой. — Всё в порядке. К тому же, она прожила ещё несколько лет, прежде чем умерла.

Так она умерла не сразу? То есть не в холодильнике?

— Вижу, что подумал иначе, — кивнул Француз. — Она умерла от пневмонии. Всё началось после холодильника. Постоянные болезни с лёгкими. Если бы не они, мать была бы жива.

— Это она тебя научила готовить?

— У нас была кулинарная книга просто…

— Я помню её, кстати говоря, — кивнул Пуля.

— Да… Она большая, несколько поколений рецептов собрала. От матери к дочери переходила, но на мне прервалась цепь. Вот я и взялся за готовку, чтоб потом передать книгу дальше, уже своей дочери. Ну и рецептиков накатать ещё больше.

— А у тебя она есть, дочь-то? — спросил я.

— Сына испекли. Но будет и румяная дочка. Как раз работаю над этим, — подмигнул он мне.

Глава 86

— Испекли сына?

— Ну… зачали, в смысле, — поправил он себя. — Сладким получился.

— Он всегда так говорит. Ма его всегда так говорила, — пояснил Пуля. — Понятно, откуда ноги растут.

— Понятно… Вот где вы, значит, познакомились друг с другом. Какая у вас разница в возрасте-то?

— Десять лет. Десять лет же? — уточнил он у Француза.

— Да, десять. Их мать, пока была жива, работала с моей. Она их часто на кухню приводила, пока я ещё здесь был.

— А я помню то время. Все так суетились там, — улыбнулся давним воспоминаниям Пуля. — А потом они хуй знает во что превратили то место.

— Бургерная, — фыркнул Француз. — Повсюду бургерные, словно все забыли о том, что такое нормальная еда. Меня тошнить начинает, когда я вижу их. Отжали место, пока меня не было. А как вернулся, так уже ничего и не перепечь было. Хотя позже я выкупил его обратно.

— Это и есть твой ресторанчик? — догадался я. — Ты говорил о нём вроде.

— Ага, тот самый, что на углу. Мы даже проезжали как-то рядом. Помнишь? «Manger servi» называется.

— Да… кажется, что-то было… А как переводится?

— Жрать подано, — усмехнулся Француз. Вот тебе и название. Приходишь ты в ресторан с красивым названием, а оказывается, что ты обедал в «Жрать подано». — Почти семейное дело, если бы не те вареники с дерьмом. Но опять же, только при Буром получилось всё вернуть. Без связей ты ничто здесь.

— То есть вы знали Бурого и до этого?

— Миху? Да, знали, он был тем ещё перцем. В хорошем смысле, — добавил он. — Мы вообще много кого знали. Все жили почти рядом, если уж на то пошло. Кто дожил, естественно…

Значит, Михаил? Забавно, но почему-то только сейчас я начинаю узнавать имена своих товарищей по работе. Михаил, Евдокия, осталось ещё у шестерых узнать, и вообще чудно будет.

— Я рос с ним в одном дворе, — похвастался Француз. — Пуля же ещё вообще мелким пряником был, как и Гильза. Они вечно за всеми бегали. Панк был постарше, он вроде и начал это дело. У него батя работал у Соломона боевиком. Сына и ввёл в дело. Нашёл, договорился и устроил старшего дилером.

Панк может быть что-то и добавил бы к этой истории, но он был в зале, в то время как мы расселись на кухне. Да и такой человек, как он, очень навряд ли бы захотел вообще о себе что-либо рассказывать. Особенно тому, кто ему в глотку ствол запихивал.

— Чего же он в этом месте жил? — задал я логичный вопрос. — У Панка, получается, был билет в жизнь.

— Да какой там, — отмахнулся Пуля. — Боевики, по-твоему, много получают? Обычные солдаты картеля, по сути. Это Лейтенанты имеют бабки и их приближённые, хотя большая часть денег всё равно уходит в казну картеля. Или карман Соломона.

— А ещё надо хорошо платить командирам боевиков, за товар и так далее. Охрана там, — кивнул Француз. — Трат немерено, хотя всё равно остаётся много.

— Но Бурый всё равно был более смышлёным. Но у него не было родаков, которые смогли бы его протолкнуть. Наверное, потому, когда Панк его, как знакомого, подтянул, он так быстро и выбился.

Им было впору создавать собственный дом. Практически все они были знакомы с детства, что не удивительно. В таких местах такими вот группами и пробиваются наверх, наверное. Один уцепился, других подтянул. А те спину прикроют, когда возникнет такая необходимость. Как мне приходилось читать, так и создавались великие преступные империи. Друзья, знакомые, те, кто готов отдать жизнь за тебя, идеалисты и деньги. Эта адская смесь создавала тех, кто до сих пор существует.

Как мне кажется, криминал в этом плане в разы сложнее. Да, масштаб не тот, однако в нём практически не действуют законы. Ты борешься за власть даже не с людьми, ты борешься с чистой алчностью, жёсткостью и хитростью. Здесь не действуют никакие правила, здесь тебя почитают сегодня, но закапывают завтра, и никто не застрахован от этого. В доме всё куда надёжнее.

— Кстати, — я немного отвлёкся на собственные мысли, позабыв о том, что мне сказали. — Ты сказал, что отец Панка устроил старшего. Значит, у него есть братья?

— Э… — протянул Пуля, но толком ничего и не сказал, умолкнув.

— Были, — спокойно ответил за моей спиной Панк. Его голос не выражал агрессии, скорее был всё таким же пропитанным антипатией ко всему. — Среднего убили банды, младший снаркоманился и вскрылся. Ещё хочешь что-то спросить?

— Нет, — обернулся я к нему и немного виновато ответил. — Прости, я не знал.

— Никто не знал, — фыркнул он. — Хотя вру, все знают, но думают, что их это обойдёт, а, Шрам?

— Что? — не понял я.

— Мне всё не даёт покоя, нахера ты полез в это всё?

— Если бы не сын Чеки, поверь, держался бы подальше.

— Я про то, что было до этого, — вряд ли он знал, что было до этого, потому я не показал ни страха, ни неуверенности. — Нахрена ты вообще встрял в такие дела? Ты не выглядишь тем, кому здесь место.

— А почему встревают обычные, далёкие от этого люди? — усмехнулся я. — Деньги, проблемы, отсутствие возможностей. Думаю, Пуля лучше всех меня поймёт.

— Ясно… — нахмурился он, после чего перевёл взгляд на Француза. — Ну как у тебя там? Готово?

— Так недавно же начал.

— Ладно… идёмте, пока Француз тут кулинарит, разберёмся с экипировкой.

Проблема ожидания — время летит очень медленно, но когда настаёт момент, тебе кажется, что это было очень и очень быстро. Наверное, каждый испытывал это на себе хоть раз. Это испытываю и я сейчас, когда мы, воровато оглядываясь, вылазим через окно на крышу пристройки, внимательно следя за окружением.