Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна. Страница 51

Она болтала на эту тему как заведенная, изливая тонны ненависти на Сиятельных – как давно покойных, так и тех, кто жил в других странах и никак не касался Теофрении. Я же размышляла о том, что я – единственная, кто может попасть во второй корпус. Знать бы еще, что для этого нужно. Возможно, иметь ключ? Или владеть заклинанием прохода? Вариантов масса, но все они требовали проверки, а я боялась даже подойти близко к зданию и тем самым показать свой интерес. Вокруг корпуса словно зона отчуждения была, никто не подходил, зато деревья рядом вымахали чуть ли не в высоту самого здания. Правда, ветками в окна тоже не стучали, держали дистанцию.

– Ой, должны же были списки вывесить! – внезапно спохватилась Ракель. – И сегодня собрания по группам, на списках куратора и время указывают.

Но спохватилась она рано – когда мы подошли, списки только принесли. Группы были маленькие, по десять-двенадцать человек. Мы с Ракель попали в одну, Эрнандес – в другую, что порадовало. А вот то, что куратором у нас оказался Альварес, напротив, насторожило. И еще больше напрягла приписка в конце листа, что за час до собрания по группам будет отдельное собрание для студенток.

– Это зачем? – спросила у Ракель, как у привычного источника информации.

– Ты о чем?

– Я о собрании. – Ткнула пальцем в строчку. – Которое только для девушек. О чем там собираются говорить?

– Понятия не имею. – Она выглядела не менее удивленной, чем я. – Меня о таком никто не предупреждал. Возможно, речь пойдет о дополнительных курсах?

– С чего вдруг? Должна же быть определенная программа.

– Мама говорит, что женская психика более гибкая и женщины легче обучаемы. И вообще, вдруг это связано с принцессой? Она же приходит на некоторые лекции.

– Для первого курса? – скептически хмыкнула.

– Нет, конечно, не для первого. Кстати, собрание будет для всех курсов.

Так и оказалось. Изучая списки и выискивая в них уже знакомые фамилии, я не обратила внимания, что и для других курсов вывесили объявления. Гадали мы долго и безрезультатно, и не только мы: на обеде к нам периодически подсаживались девушки и спрашивали, не знаем ли мы, что будет на собрании. Вопрос адресовался главным образом Ракель, об особенностях ее семьи многие были в курсе. Это стало утомлять, поэтому четвертой подсевшей девице я посоветовала обратиться к Эрнандес, чей отец работал в министерстве магии, и она наверняка осведомлена о нововведениях в университете. Девица в ответ скорчила такую гримасу, что не приходилось сомневаться: к Эрнандес она не пойдет.

Впрочем, долго мучиться неизвестностью не пришлось, потому что собрание случилось всего через каких-то два часа после обеда – ни приличной теории заговора не выработать, ни похудеть от переживаний. Аудитория была набита битком: девушек в университете немного, но и помещение под беседу выделили маленькое. Наверное, чтобы проще было наложить защиту, потому что Альварес, едва войдя, бросил заклинание, не позволявшее ни единому звуку просочиться из аудитории. И только после этого он поздоровался и сказал:

– Сеньориты, тема нашей нынешней беседы будет очень деликатной и не должна выйти за пределы этой комнаты.

Мне подумалось, что для такой беседы могли пригласить магичку-целительницу. Кому, как не им, знать все о деликатных проблемах женского тела? В то время как молодой мужчина не казался подходящим лектором для толпы девушек. Тем не менее он прошел к кафедре, ничуть не смущаясь от взглядов порозовевших сеньорит, подталкивающих друг друга локтями и перешептывающихся. Толкались не все, конечно: вокруг Эрнандес было достаточно пустого пространства, чтобы она ни до кого не могла дотянуться локтем.

– Итак, речь пойдет о Сиятельных. Все вы знаете о проблемах нашей страны, связанных с отсутствием Сиятельных.

– Вопрос спорный, – привычно пробурчала Ракель. – Возможно, если бы их не было в соседних странах, то мы жили бы как они.

– Скорее, они жили бы как мы, – насмешливо ответил Альварес. – Сеньорита, на ближайшее время оставьте эти бездоказательные теории при себе, или вы будете исключены. Предупреждаю официально, потому что нам не нужны проблемы с Мурицией, выделившей нам преподавателя-Сиятельного.

По аудитории прокатилось дружное «ах», а потом Эрнандес, как самая устойчивая к подобным заявлениям, пренебрежительно бросила:

– Наверняка отправили к нам какого-нибудь ни на что не годного старого пердуна.

– Конечно, – неожиданно поддержала Ракель, – чтобы не жалко было. В случае чего.

Глаза ее горели столь фанатично, что не приходилось сомневаться, какой именно случай она имела в виду.

– Напротив, – сурово возразил Альварес, – прибывающий маг, граф Дарок, молод и красив. И вот об этом я хотел бы с вами поговорить.

Надо же, Диего сослали в Теофрению. Интересно, что он натворил в этот раз? Для столь жестокого наказания должна быть веская причина – не меньше, чем соблазнение любовницы его величества. Как-никак жизнь Диего здесь постоянно будет подвергаться опасности: уверена, думающих, как Ракель, в Теофрении очень много.

– Двуединый, – презрительно фыркнула Эрнандес, – не надо ходить вокруг и около. Скажите прямо: вам нужно, чтобы он на ком-то женился и остался тут.

– Не обольщайтесь, сеньорита, Сиятельный ни на ком из вас не женится, не захочет портить породу, – насмешливо бросил Альварес. – Даже в случае, если бы за вами стояло нечто большее, чем смазливая мордашка, которая не идет ни в какое сравнение с ослепительной красотой Сиятельных дам.

Положим, не такая уж она и ослепительная, а Сиятельные могут выглядеть даже отталкивающе, если не хотят вызывать положительные эмоции у наблюдателей. И это чаще всего. Хотя при первой встрече Сиятельные производят убойное впечатление. Взять того же Теодоро: когда я увидела его впервые, мне показалось, что кто-то подкрался сзади и приложил мешком по голове. Но, возможно, так проявляется любовь?

– Если у нас появятся свои Сиятельные, корона щедро вознаградит тех, кто этому поспособствует, – тем временем продолжал Альварес, улыбаясь столь неприлично, что не возникало сомнения, что именно он имел в виду.

– То есть вы хотите?.. – пискнула какая-то сеньорита в первом ряду, но не закончила фразу и покраснела.

– Именно. Любой ребенок от Сиятельного с какой-то вероятностью тоже будет Сиятельным. Особенно если мать – маг.

Студентки выглядели донельзя ошарашенными, мне же неожиданно стало смешно. Судя по тому, что я помню о Диего, никому не придется его соблазнять – его хватит на всех.

– Чисто ради интереса, сеньор Альварес. – Я подняла руку. Прекрасно осознавала, что привлекаю нежелательное внимание, но ничего не могла с собой поделать. – А что будет с теми детьми, которые не засияют? Вдруг здесь атмосфера такая, что Сиятельность ни к кому не прилипнет? Вы учитываете вариант, что студентки окажутся с внебрачными детьми, на воспитание которых у них не будет денег? Детьми, которые так и не станут Сиятельными, но испортят матери учебу, да и жизнь в целом. Я правильно понимаю, что определить, станет ли ребенок Сиятельным, можно только после его рождения?

– Речь идет только о выплатах за Сиятельных детей, мне очень жаль, – стрельнул он в мою сторону улыбкой.

– То есть вы хотите превратить университет в бесплатный бордель как для Сиятельного, так и для нашей короны? Мне кажется, это не слишком хорошо отразится на репутации учебного заведения.

– Сеньорита, где вы набрались таких гнусных мыслей? – возмутился Альварес. – Речь не идет о том, чтобы устраивать тут бордель. Речь идет о том, чтобы поспособствовать благу собственной страны.

– Увеличить в ней рождаемость можно и более щадящими методами.

– В конце концов, дети от Сиятельных – всегда маги и почти всегда сильные. Свежая кровь в наши магические рода нужна, – рявкнул Альварес, порядком разозленный моими словами. – И если вам для этого нужно всего лишь принять ухаживания молодого красивого мага, то не вижу причины, почему бы так не сделать. Не такая это большая жертва, зато благодарность Теофрении будет велика. Можно сказать, вы станете нашими героинями.