Судьба по СМС (СИ) - Макуш Тиана. Страница 23

Оля качала головой, но молчала. И не понимала — как так? Да, её тоже бабушка заставила поступать на медсестру, но она прекрасно понимала, куда идёт, зачем, и что её ждёт. Как и основная часть сокурсников. Таких вот, не понимающих, а чего они дальше-то делать собираются, сред них было меньшинство.

Поначалу на Олю хотели нагрузить староство, как на самую старшую, но она отбрыкалась — от этого «почётного» звания одни проблемы да головная боль, а ей время на учёбу надо тратить.

Учиться она старалась (ибо стипендия), и вскоре умненькую, ответственную студентку стали выделять преподаватели. Всё потому, что Оля не заучивала темы, а старалась вникнуть в суть и понять. Предыдущее медицинское образование в этом здорово помогало, как и нормальные «отношения» с латынью — на физиологии и анатомии большинство сокурсников выли дурниной от объёмов и сложности, а ей даже нравилось.

Существенным отличием от Уссурийска стало и наличие учхоза. Самого настоящего, с коровником, свинарником и птичником. Преподаватели грозились, что уже через месяц начнутся практические занятия, где студентам предстоит учится обращаться с животными, проводить всяческие манипуляции, а в клинике при академии и оперировать всякую домашнюю мелочь (но последнее уже на старших курсах). Оля в этот момент позавидовала сама себе — в Уссурийске, как и в прошлом году, с практикой было тоскливо.

С девчонками из группы она регулярно переписывалась ВКонтакте, благо проводной интернет в общежитие предполагался в каждой комнате. Шик! Ну и разумеется, она каждый вечер созванивалась с Борей и они болтали. Вроде и ни о чём, но по полчаса как минимум улетало — время проносилось незаметно.

Возвращаясь с первых выходных, Оля везла с собой пару контейнеров плова — за месяц перед учёбой они выяснили, что плов, борщ и ещё несколько блюд она готовит гораздо вкуснее, чем Борис, и тот с тех пор зарёкся готовить. Не вообще, а именно эти вот, выясненные. Зато гороховый суп у него получался — пальчики оближешь. А на выходных Оля планировала готовить то, что в общаге не особо реально. Плов как раз входил в эту категорию.

Совершенно неожиданно в автобусе она увидела девочку, учившуюся с ней в одной группе. Катя, кажется. Но, в отличие от уссурийской Катеньки, эта была худенькой, высокой и на самом деле скромной (а не пытающейся казаться таковой в присутствии мамы), вот прям до невозможности. Оля приветливо кивнула девушке и улыбнулась.

— Привет! Ты тоже отсюда?

— Привет. Ну… да.

Место рядом с Катей было свободным и Оля кивнула на него:

— Не против, если я сяду? Хоть поболтаем, раз мы так удачно оказались из одного города.

Для привычной к строгим правилам на Дальнем Востоке, для неё было дико, что даже при указании места в билете, в автобусе можно было занимать любое свободное, и никто почти никогда не возмущался.

— Садись конечно. Не знала, что из Льгова ещё кто-то учится на ветеринарном.

— Так я ж только в этом году переехала. И что, совсем никого?

— Нет, даже в самой академии, по-моему, человека три всего учатся, кроме меня. Но мы не общаемся.

Слово за слово, завязался разговор. Катя не была отличницей, но учиться старалась, потому что относилась к тем немногим, кто пришёл в профессию осознанно. Правда, пока не представляла, куда пойдёт работать — Боря не обманывал про ситуацию, и устроиться куда-то в приличное место было проблемой. Да даже с фермами в это время дела обстояли не ахти — многие попросту разваливались из-за финансовых проблем.

У Кати были старший брат и мама, и не то чтобы стабильный достаток. Так что, как и у Оли, выбора у девчонки особого не было — приходилось вкалывать ради стипендии. На пятёрки она не тянула, но старалась без троек. Хотя анатомия и ещё пара предметов ввергали девушку в отчаяние. Прообщавшись с нею всю дорогу, Оля подумала: «А почему, собственно, и нет?» и решила, что постарается помочь, чем сможет, объяснить и подтянуть. Катя ей искренне понравилась.

Они договорились ездить на выходные вместе, но на следующие не получилось: наконец-то были готовы документы о квартире, и Оля отпросилась на пятницу, чтобы сделать-таки прописку — коменда уже два раза спрашивала, когда она этот вопрос решит, чтобы можно было, в свою очередь, сделать временную регистрацию по месту пребывания. Требования общежития.

В паспортном столе серьёзная дама отчитала её как девочку за безответственность, пригрозив штрафом, но Оля покаянно кивала головой, сделав умильную мордашку, и на просрочку закрыли глаза. Не то чтобы сумма штрафа какая-то огромная, но просто неприятно. Борина мама, когда услышала его пересказ, разволновалась и попеняла, что «молодые» не додумались сделать временную прописку у Бори или даже у них, родителей. Оля лишь пожимала плечами: ну как она с такой просьбой пришла бы к посторонним пока ещё людям? Да и обошлось всё, слава богу.

Обратно ехали снова с Катей, и в этот раз зашла речь об общагах. Вот когда Оля поняла, что ей действительно повезло: Кате преувеличивать не было резона, и девушка жаловалась, что совершенно не высыпается из-за шумных соседей, а делать домашку приходится в наушниках или с берушами. Спать с последними, к сожалению, она не могла — к утру уши словно немели, и долго не проходило ощущение заложенности ватой.

Месяцы проходили за месяцами. Закончился первый семестр, сессия привычно наполовину сдана автоматами, так что уезжала на каникулы Оля раньше всех. Пожелав удачи Катюшке, она всю дорогу дремала и думала, что у них с Борей впереди целых три недели наедине — походы на ужин к его родителям не так уж и часты.

Несмотря на жизнь фактически в разных городах, отношения с Борей развивались довольно бодро, заставляя забыть былые опасения. На выходных он буквально набрасывался на неё и залюбливал до умопомрачения. Постоянно держал за руку, обнимал, касался, целовал. И Оле это безумно нравилось. Нравилась его забота, его сильные и ласковые руки, умелые губы, нравился его мягкий характер, отношение к быту, нравилась его начитанность, и даже тараканы (Боря увлекался историей как таковой, и реконструкцией в частности). Он нравился ей весь.

— Привет…

— Привет!

И улыбки, и взгляд глаза в глаза, в которых обещание. И сумасшедшее сдирание одежды, едва только добрались до дома. Говорят, женщины любят ушами, им нужно слышать признания и комплименты. А они с Борей ещё ни разу не говорили о любви, но зачем, если всё видно в глазах, жестах, поступках?

— Олюшка… ты такая… такая… восхитительная!

И в этом жарком шёпоте, как по ней, куда больше, чем в дежурных комплиментах. А уж упирающееся в бедро свидетельство желания, вообще самое лучшее доказательство чувств. И да, секс возможен и без них, но вот так, всё вкупе… Оля считала, что у них всё хорошо. Потом, удовлетворённые, они лежали обнявшись и успокаивали дыхание. Идиллия.

Даже её маленькая (или не очень — с какой стороны смотреть) тайна не стала препятствием. Потому что сам Борис тоже оказался не без сюрпризов.

Когда зашёл разговор о предохранении, вернее о нелюбви к презервативам (даже тут они совпали, но как ответственные люди пользовались по первости), выяснилось, что оба сдали анализы перед приездом Оли (и да, снова — ответственность), оба здоровы и… у обоих проблемы с организмами. Оле ещё года три назад гинеколог назначил обследование из-за нерегулярности цикла, после которого выяснилось, что даже если она захочет детей, даже длительное лечение не сможет гарантировать зачатие. Конечно, она расстроилась, но поскольку кандидата на отцовство в ближайшем окружении всё равно не было, решила думать о проблеме, когда в этом возникнет необходимость.

У Бори тоже не всё гладко с этим делом оказалось, но тут виновата сама местность, входящая в зону аварийного накрытия после аварии на Чернобыльской АЭС. Ну или одна из самых наиболее вероятных причин. В общем, в обоих браках детей у него не было, и лечение эффекта не давало.

Тогда Оля подумала: что ж, может, это судьба. Пока у них всё не слишком определено, это и хорошо, что риск забеременеть минимальный, ну а если дело дойдёт до серьёзных вещей типа брака, можно будет поднять вопрос снова. Но в их ситуации положительный исход маловероятен. Так что будет, как будет. Пока об этом думать не хотелось. В конце концов, каникулы же!