Хозяин тайги (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 5

- В-ваше в-в-еличество!... - парень хрипел и пытался удержаться на весу, цепляясь в руку Грома, и пребывал в таком ужасе, что не знал о чем говорить.

А главное КАК это можно было сделать, учитывая, что кислород стремительно заканчивался в легких и больше в них не поступал.

- Нет никакого величества, мать твою! Какого хрена ты здесь делаешь?! Думаешь, я глухой и слепой, что не смогу поймать таких проныр, как ты? Думал, что заловишь девушку себе для потехи?

И без того округлившиеся глаза парня от этих слов стали еще больше, когда он захрипел, задергавшись сильнее, потому что было совсем хреново и глаза начали постепенно краснеть.

-…я за грибами!...не за девушками! Клянусь!

Вот только Грома понесло.

Внутри было больно и тревожно, а как справится с этими чувствами, что выжигали в груди черную дыру, он не знал.

И придушил бы этого мелкого недомедведя, если бы в его руку не вцепились сильные пальцы, и знакомый голос друга не раздался за спиной:

- Спокойнее, дружище. Ну всё, всё. Давай будем дышать, и думать о хорошем. Разожми ладонь. Разожми сказал! - Буран надавил с силой на могучее плечо Грома, и тот нехотя повиновался, глядя на то, как парень рухнул на колени, глотая ртом воздух, и все никак не мог надышаться.

Грома никто не душил, а он понимал, что воздуха ему тоже не хватает. Словно легкие прокололи.

- Вот молодец. А ты вали скорее, пока он не передумал! - шикнул Буран на парня, который и в себя-то толком прийти не успел, но уже поспешно уносил нетвердые ноги, боясь даже обернуться, - И всем передай, кого увидишь из нашего рода, чтобы ни одна душа сюда не совалась!

Гром молча смотрел, как парень убегает, а кулаки разжать никак не мог.

И Буран это видел, когда только покачал головой, кивая на корзинку, в которой действительно были собраны грибы:

- Зря ты так. Он ведь действительно не за девушками сюда шел. Вон, смотри, сколько успел наковырять. Опа. И груздей нашел.

Друг присел на корточки, принявшись ковыряться в корзине, а Гром тяжело выдохнул, помассировав гудящие виски, в которых кровь пульсировала и горела.

Вспылил он, конечно. Сильно вспылил.

Он ведь думал, что раз помог девушке, то наутро его душа станет спокойной, и он заживет себе дальше, как и жил до этого.

А ведь ничего не изменилось. Даже еще хуже стало.

Гром всю ночь не мог уснуть, все прислушивался сквозь лес к ней. К тому, как она плачет в подушку от своей тоски. Как подвывает от боли, которая раздирала ей грудь, потому что сердце болело и кровоточило.

И он крутился всю ночь, рычал на себя.

Выпил даже, чтобы отключиться наконец, но и спиртное не помогло ни черта.

И теперь ярость и растерянность рокотали в нем так, что хотелось снести кому-нибудь голову.

Но хуже всего было, что скрыть это от Бурана не получилось бы не при каком раскладе. И потому друг прищурил свой карий глаз, а потом потащил его домой вероломно и нагло, как мог это сделать только он один, при этом прихватив с собой корзину того парня.

- Ты ведь не ел еще, пошли позавтракаем!

- Не хочу, - пробасил Гром, но поплелся за ним все-равно.

Дом у них стал общий с тех пор, как случилось горе, и Буран больше не решался оставлять Грома в полном одиночестве.

Он столько насмотрелся, что одно время боялся даже уходить далеко. Но к счастью последние годы Гром стал спокойнее, и смерти не искал.

С его переездом в доме одиночки и ворчуна появились все эти человеческие штучки, которые Гром не любил, потому что постоянно умудрялся что-нибудь сломать - микроволновка, электрический чайник, стиральная машина, телевизор, посудомоечная машина. Даже этот жутко раздражающий своим гудением блендер, будь он неладен!

Буран первым делом закинул свои вещи в стиральную машинку, разгуливая по дому голышом просто потому, что среди берсерков так было принято.

Нет, разве вы видели медведей в одежде?

Вот и Буран считал, что все эти тряпки – лишнее. В любом случае в одежде берсерки ходили только если люди были поблизости, чтобы никого не ввергать в шок своими габаритами.

И Гром почему-то в этот момент подумал, что девчонка-то оказалась крепким орешком - она ведь ни единого раза не скосила глаза, чтобы посмотреть на его бедра, как наверное сделала бы любая другая девушка, чтобы воочию убедиться, что он во всех местах большой, а не только сверху.

Потому что там было на что смотреть и чему удивляться.

Она больше смущалась за свой дом, чем за то, что перед ней стоял голый огромный мужик.

- А вишневого варенья больше не осталось? - отвлек от его размышлений голос Бурана, который спустился в кладовку в поисках чего-нибудь вкусненького.

- Ты за прошлую неделю восемь литров этого варенья съел.

В кладовке загремели банки, которые Буран переставлял в поисках того, что хотелось его медвежьей душе, и раздался его низкий голос:

- У меня стресс! И поэтому организм требует вкусного!

- Твой организм не слипнется от такого количества сладкого? И откуда стресс взялся?

- Я с тобой живу! Каждый день как на пороховой бочке!

- Тогда теперь понято, почему мои запасы в кладовке стали так стремительно исчезать.

Глава 3

Пока Буран шарился в кладовке, которая занимала подземный этаж размером с этаж первый, Гром тяжело опустился на диван и попытался расслабиться.

Кладовка у него была знатная.

Там было столько запасов, что можно было бы спокойно жить несколько лет в принципе не покидая стен дома - варенья, соленья, компоты, настойки, мед, орехи, нужные засушенные травы - всё, что было так мило медвежьей душе, было в этой кладовке в большом количестве.

И все это Гром заготавливал собственными руками, чтобы хоть как-то скрасить свое одиночество и занять себя вполне полезным делом.

Правда, с переездом Бурана к нему кажется снова нужно было запасаться всем на свете.

- У нас яйца заканчиваются!

- Прошлым утром их было восемьдесят штук, - глухо отозвался Гром, когда Буран появился из кладовки, степенно поднимаясь по удобной лестнице с большой тарелкой в руках, где лежали яйца, грибы и вяленое мясо.

- Вчера я ел яичницу, и сейчас мы будем есть ее тоже. Поэтому уже минус сорок.

Кстати, как истинные медведи, берсерки ели много.

Но иногда Грому казалось, что в таких количествах способны поглощать еду только Бурые. Полярные предпочитали свежепойманную рыбу.

Кадьяки - живое, сопротивляющееся мясо.

Гризли больше болтали, чем набивали рот. И только Бурые всегда пытались найти, чем бы им перекусить. Может, поэтому, его род считался самым гостеприимным и душевным, чего про самого Грома сказать можно было с большой натяжкой.

Он молчал, и упорно делал вид, что пытается уснуть, но друга было не провести.

Медведь медведя чувствовал так, что людям было не понять. Им иногда и говорить было не нужно – достаточно было почувствовать эмоции друг друга.

- Так. Не строй из себя спящую царевну. Пока я готовлю – рассказывай давай, что у нас случилось, пока я был в мастерской, - раздался деловой голос Бурана, который ловко орудовал на кухне, уже включил плиту и достал самую большую из сковородок, чтобы первым делом пожарить мясо до красивой и аппетитной корочки.

Гром протяжно выдохнул, но проще было сдаться сразу, чем сутки слушать нытье мужчины, что от него скрывают что-то интересное.

- В дальней деревне откуда-то появилась девушка.

- Опа! Симпатичная?

Гром бросил такой тяжелый взгляд на сияющего друга, что Буран сник за секунду, теперь видя, что дело реально паршиво, и его товарищ пропадает.

Подумать только, его сутки дома не было, а тут уже такое творилось мать-перемать!

- Всё, понял. Симпатичная, но не для меня.

Гром в ответ поморщился и снова лег, пробурчав:

- Глупости не говори.

Хорошо, что он не увидел, как понятливо улыбнулся Буран на эти слова, чуть выгибая брови, когда вкрадчиво добавил, ожидая, что за такие слова помимо подушек в него может прилететь и диван. А потом стол. Или кресло. Главное, чтобы не крыша дома, потому что в своей ярости Гром был страшнее бога Одина.