Инициация (СИ) - Агеев Денис. Страница 26

– Опять верно. Хотя насчет жен я бы поспорил, – ухмыльнулся Уиллис и поставил рядом с бутылкой два запотевших стакана с уже болтающимися в нем крупными кусками нетающего льда. Гоббс погладил бутылку, как любимого питомца, и добавил: – Виски настоящий, не синтезированный. Такой ты точно не пил уже лет десять.

– Я вообще ничего не пил более-менее сносного уже целую вечность.

– Я знаю, братик. Читал твое досье. Ты провалялся в Платосе восемь лет. Несладко, наверное, было?

– Привык, – пожал плечами я.

– Ладно, давай за встречу.

Он убрал ноги со столешницы, откупорил бутылку и плеснул в оба стакана янтарной жидкости. В нос ударил едкий запах виски. И тут я понял, что чую помимо спирта целую гамму разных ускользающих ароматов. Такого раньше за собой не замечал. Неужели улучшение наноимплантов как-то на это повлияло?

Мы чокнулись и выпили. Когда виски оказался на языке, я остро ощутил его насыщенный огненный вкус. Проглотил и поморщился. Отвык я от подобного. В тюрьме мы пили брагу, которую гнал одноглазый старый тюремщик Шныг из всяких отбросов. Впаривал нам ее чуть ли ни как эксклюзивный напиток, хотя по факту это пойло годилось только для того, чтобы травить крыс.

– Неплохо, да? – попросил одобрения Гоббс.

– Уж получше того сока, что дают в вашей столовой, – сказал сдавленным голосом я. Поставил стакан на стол и резко выдохнул. – А тебя не привлекут за употребление на службе?

– Я же сказал, что все выключил. Здесь все мне подчиняются. Кроме полковника, конечно же. Надо мной – только он.

– Смотрю, хорошо ты устроился. Звание, должность… Что ты делал после того, как нашу часть расформировали?

– С Империей воевал. Как и все, – внезапно посерьезнел капитан. Расстегнул молнию у горла, снова взял бутылку и плеснул виски в стаканы. – За то время, пока ты грел задницу в тюрьме, много чего произошло.

– Ты, конечно, здесь босс, Уиллис, но говорить со мной, как будто я сраный заключенный, отсидевшийся в застенках, когда все проливали кровь на фронте, не надо. Я тоже воевал. Почти до самого окончания войны.

– Я знаю, братик. Извини. Не хотел обидеть, правда, – он снова улыбнулся, но уже как-то неестественно. – Давай выпьем.

Чокнулись. Выпили. Пошло уже лучше.

– Как и сказал, я читал твое досье. Вообще, когда вы прибыли и мне передали ваши дела… Знаешь, как начальнику службы безопасности, мне нужно обязательно знать ваше прошлое, настоящее и возможное будущее – ну понимать, что вы можете натворить в случае чего. Так вот, когда я увидел твое досье и начал вчитываться и изучать детали, где ты служил и что делал, то охренел от увиденного. Вспомнил былые времена, нашу часть. Все вспомнил. И даже прослезился, – теперь Гоббс улыбнулся мягче, почти искренне.

Я тоже улыбнулся.

– Хочу, чтобы ты знал: я тебя не осуждаю, – сказал он, поглядев мне в глаза.

– За что? – спросил я лишь для проформы. Улыбка моя померкла. Я прекрасно знал, за что он меня «не осуждает». За то же, за что осуждают все остальные.

– За твое так называемое преступление, Алекс. Я считаю, ты все сделал правильно. А чинуши, как им и полагается, тебя за это упекли за решетку. Просто… – он пригнулся к столешнице, будто собрался открыть мне нечто секретное, – …ты все сделал грубо, понимаешь? Грязно. Топорно.

– В смысле?

– Ну не нужно было их убивать так прямо и так сразу. Не знаю, придумал бы что-нибудь. Газ там какой-нибудь или яд.

Я хмыкнул. Черт возьми, а ведь он в чем-то прав. Странно, но за все эти долгие восемь лет мне ни разу не пришла в голову подобная мысль.

– Жаль, тебя рядом не было. Подсказал бы, – ухмыльнулся я.

– Да, не было, – снова его лицо приняло серьезный вид. – Но в любом случае я рад, что ты решился ввязаться в этот проект.

Гоббс снова плеснул виски в стаканы и пододвинул мне мой. Я его поднял и покрутил в руке. Снова острый аромат ударил в нос, и я мог поклясться, что знай я названия компонентов содержимого, то с легкостью смог бы назвать их все.

– Давай за всех, кто пал в той войне.

Капитан поднял стакан и выпил. Я повторил за ним. Выдохнул. Пространство перед глазами чуть качнулось. Ну вот и опьянение подступило. В нейроинтерфейсе всплыло сообщение:

Получена легкая алкогольная интоксикация

Мне вдруг невыносимо захотелось икнуть, но я сдержался. От столь резкого вливания в себя немалого количества алкоголя может и вырвать. А тут ни закусить, ни запить даже не чем.

– И все же, Уиллис, что было потом, когда тебя перевели в другую часть? – спросил я.

Гоббс задумчиво уставился в столешницу. Моргнул пару раз и поднял взгляд на меня.

– Воевал. Сначала в легкой пехоте, а потом – в тяжелой.

– В тяжелой? Но как тебя туда приняли? Ты, конечно, мужик здоровый и сильный, но для рядового тяжелопехотинца все же не дотягиваешь. Видел Громилу, одного из участников проекта? Вот он – типичный боец тяжелой пехоты. А ты, капитан Гоббс, уж извини, ростом и шириной плеч не удался. Для тебя бронекостюм – как для мыши черепаший панцирь.

Гоббс усмехнулся. Глаза хмельно блеснули. Он снова налил виски в стаканы и поглядел на меня, как мастер на глупого ученика:

– Поверь мне, братик, высокий рост и член в полметра – не основные условия для вступления в тяжелую пехоту. К тому же я был не рядовым бойцом, я командовал.

– О, – присвистнул я. – А вот это уже интересно. Как так вышло, что бывшему легкопехотинцу позволили руководить тяжелой пехотой?

Мой вопрос ему явно не понравился, и отвечать на него он не собирался. Вместо этого Уиллис вручил мне стакан, чокнулся об него своим и выпил. Откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на меня. Я помедлил, но выпил тоже.

– Ответь мне, Алекс, – заговорил он спустя несколько секунд, – когда ты убивал тех локсийских ублюдков, что ты чувствовал?

– Облегчение. Вселенское. Как будто тебя полдня не пускали в сортир, и вот ты наконец до него добрался и сделал все, что надо, – не задумываясь ответил я. – Когда я нажимал на спусковой крючок, то отчетливо чувствовал, что избавляю этот мир от дерьма.

Капитан помолчал с четверть минуты, а потом спокойно проговорил:

– Я навел справки про тех локсов, которых ты покромсал там. Они составляли среднее звено командования армией Империи.

– Я знаю. Мне было на это наплевать. Как и сейчас. Эти ублюдки сожгли мою планету. Там теперь почти не осталось ничего живого, Уиллис. Вдобавок к этому имперцы распылили в атмосфере какой-то психотропный газ, из-за которого остатки выживших начали сходить с ума и убивать друг друга. Расстреляв этих уродов, я не восполнил даже одного процента того урона, что Империя нанесла нам.

– Твои мотивы ясны, Алекс. И эти выродки вполне заслужили своей участи. Тут я с тобой согласен. Но с собой в могилу они унесли и важные данные о предстоящем последнем наступлении, которое могло не состояться, если бы эти данные попали к нашему командованию.

– Насколько я знаю, войска Федерации подавили это наступление.

– Подавили, – кивнул Гоббс. Подался вперед, положив локти на столешницу. В глазах у него блеснул недобрый огонек. – Но для этого пришлось вогнать в могилу несколько тысяч бойцов. И моих бойцов в том числе, братик. – Уиллис хлопнул себя по груди и снова откинулся на спинку кресла.

Я молчал, как немой. Глядел на него, не в силах отвести глаз.

– Батальон тяжелой пехоты номер шестьдесят восемь дробь четыре. Он был под моим командованием. Все полегли там. Все до единого, кроме меня. – Он говорил спокойно, словно рассказывал историю на ночь. – Там был настоящий ад. Локсы решили задействовать все оставшиеся силы. Бились как на последнем издыхании. Как и мы. И вот этот шрам, – ткнул пальцем в глубокую отметину на левой щеке, – каждый раз напоминает мне о тех днях, Алекс.

Я смотрел на него и, наверное, даже не моргал. В висках стучало, сердцебиение набирало обороты. Если я сейчас зайду в раздел «Параметры» в нейроинтерфейсе, то наверняка увижу, что у меня участился пульс, и повысилось кровяное давление.