Плебейка (СИ) - Плен Александра. Страница 24

– Ты не знаешь? Я же потеряла память, – ответила легкомысленно, – и пока не нашла.

Аврора не удержалась и хмыкнула. Растус перевел взгляд на нее. На лицо набежала тень.

– Нетрудно догадаться, что вы здесь затеваете, – произнес он холодно. Аврора напряглась. Я увидела, как побелели ее пальцы, судорожно стиснув вилку, – донна Просперус, вы подписали договор и лишились всяких прав на ребенка. Не забыли?

Почему он так разговаривает? Девушка сжалась, словно от удара. Я же наоборот, вскипела от злости. Есть у меня такая особенность в характере, не слишком полезная для профессии журналиста – болезненное чувство справедливости. Если вижу грубость в отношении друзей или родных – вспыхиваю и лезу в драку.

– Но увидеть она его может или и это запрещено? – прошипела ядовито. Я читала договор, там ничего не было про «увидеть». Просто пробраться на остров для обычного человека невозможно, детей охраняли, как великую драгоценность. Домашнее обучение, потом закрытые школы – домины почти не соприкасались с людьми.

– Заранее готовишь почву? – видя мое непонимание, пояснил, – для своего ребенка. Думаешь, ты тоже сможешь с ним встречаться?

– Повторяю для особо тупых. Я не собираюсь никого никому рожать, – произнесла я, медленно цедя слова сквозь зубы, – сколько можно раз повторять? Беда с памятью?

Поверенный, сидящий напротив, испуганно икнул и уткнулся носом в очередной бокал. Я зло сощурила глаза. А домин наоборот, развеселился. На аристократической физиономии расцвела ехидная ухмылка. Он наслаждался ссорой. Действительно, кто еще кроме меня сможет сказать правду в лицо.

– Посмотрим, сколько ты продержишься, – Растус промокнул губы салфеткой, небрежно бросил ее в тарелку. У меня сердце сжалось, видя, как тонкая льняная ткань окрашивается пятнами от еды, – а я понаблюдаю. Давно не было ничего интересного в семье. Ставлю на месяц. А ты? – он повернулся к господину Таллану, тот неуверенно пожал плечами.

– Ээээ… две недели? – выдавил вынужденно.

Я провела хмурым взглядом выходящего из столовой домина. А он изменился. Здесь, в своем поместье, он вел себя совершенно по-другому. Не выглядел той замороженной глыбой, какую мы наблюдали в доме Просперусов, а вполне нормальным для своего возраста парнем. Хмурился, улыбался, даже смеялся. И этот чертовый бриллиант в ухе… Постоянно отвлекал и слепил глаза.

На вид он был моим ровесником. Но не удивлюсь, если ему больше, с этими хозяевами империи ни в чем нельзя быть уверенной точно. Вон Фабию девяносто, а выглядит максимум на сорок, а то и меньше.

Зарядившись на обеде не только едой, но и адреналином, я пошла за Авророй в подвал выбирать скисы. Они здесь были разными, на любой вкус и цвет. Некоторые с боковыми поручнями и рычагом, типа джойстика, некоторые с удобными сидениями и рулем, некоторые точно такие же, как у меня дома – со стойкой впереди и двумя ручками.

Я выбрала привычный. С картой, двумя бутылками воды и верой в успех мы поехали на север вдоль берега. Скорость держали высокой, иногда я даже залетала на воду, потому что постоянно отвлекалась, рассматривая красоты. А также инстинктивно уклонялась от бродивших по побережью туристов из моего левого мира. После того, как я перестала носить очки, это стало настоящей проблемой. Плюс еще одна неприятность – непрекращающаяся головная боль и, как следствие, раздражительность и усталость уже с утра.

Границу одного поместья от другого определял невысокий маяк со сверкающим шариком, висящим в стеклянном колпаке. Мы осторожно его обогнули и полетели дальше.

Огромный замок на холме мы увидели издалека. Он выглядел древнее «нашего», с толстыми стенами, башенками, арками, как у средневековых построек. Странно было встретить на Родосе подобное сооружение. Хотя плюсы в таком сооружении есть – не нужно тратиться на кондиционеры, внутри толстых стен всегда прохладно.

Мы с Авророй притормозили, потом соскочили со скисов и пошли пешком. Было заметно, что девушка нервничает. Она побледнела, ее взгляд испуганно блуждал по побережью. Слава богу, людей вокруг не наблюдалось. До замка оставался всего ничего, когда за декоративным кустарником мы обнаружили шезлонг с лежащей на нем женщиной. Он стоял на границе песка и газона, достаточно далеко от моря. Женщина самозабвенно спала, прикрыв лицо шляпкой. А еще дальше, у самой воды, за небольшим барханом играл маленький мальчик.

Женщина, скорее всего, няня. И свои обязанности она выполняет из рук вон плохо. Но нам сейчас не с руки ее будить. Пусть спит. Ребенок, словно что-то почуяв, обернулся. Потом оставил свои игрушки и подбежал к нам.

– Ты кто? – он пристально смотрел на Аврору. Маленькое круглое личико стало до невозможности сосредоточенным, бровки сдвинулись домиком.

Аврора опустилась на колени перед ребенком, их лица оказались на одном уровне. Я замерла, задержав дыхание, даже сердце остановилось на несколько секунд. Эти двое были абсолютно одинаковыми, зеркальным отражением друг друга. Похожими как две капли воды.

– Ты моя мама? – Браво! Четырехлетний мальчик без труда сделал правильный вывод. Любой бы сделал, видя себя в зеркале ежедневно.

Лицо Авроры исказилось, губы затряслись, девушка всхлипнула раз, другой. И вдруг слезы потекли из ее глаз потоком. Она прижала к себе ребенка, ощупывая ладонями маленькое тельце, гладя ручки, ножки, бесконечно целуя его в макушку.

– Где же ты была так долго? – попытался серьезно произнести малыш, но в конце голос задрожал и сорвался. Было видно, что мальчик изо всех сил старается не расплакаться. – Я спрашивал у папы. Он сказал, что моя мама Федра, но мы с ней совсем не похожи и она не любит меня. А все мамы любят своих детей. – С логикой у него все в порядке.

Я не вмешивалась. Стояла на отдалении и молча глотала слезы. В голову пришла мысль – из-за таких моментов стоит жить. Стоит лгать, изворачиваться, шантажировать. Делать что угодно, только бы хоть раз наблюдать подобное чудо – встречу двух самых родных на свете существ. Это круче всего на свете, круче богатства, власти, всемирной известности и славы… как бы мне хотелось остановить это мгновенье, спрятать внутри и сохранить в памяти навечно.

– Я никогда не переставала тебя любить, – наконец выдавила из себя Аврора, прерывисто всхлипывая. – Все тысячу пятьсот дней.

Видя, что Авроре нужно немного успокоиться, я перетянула внимание на себя.

– И как зовут маленького домина? – подмигнула я ребенку.

– Эмиль, – вежливо ответил мальчик, – но я еще не домин. Папа сказал, что мне нужно немного вырасти. Он свозит меня к саксу, и я стану таким же, как и он.

Еще одно непонятное слово. Свозит к скале? Саксум на латинском скала. Значит доминами не рождаются, ими становятся? С ума сойти! У меня мурашки побежали по коже. Чем дальше, тем непонятнее.

– А это не опасно? – произнесла Аврора тревожно. Мы с ней быстро переглянулись, и я поняла, что она так же, как и я не представляет, что такое сакс.

– Папа сказал, что я смогу пройти испытание, – в голосе Эмиля прозвучала гордость, – я сильный.

– А когда точно тебя отправят к саксу? – поинтересовалась я непринужденно.

– Через шесть лет, когда мне исполнится десять, – ответил мальчик и солнечно улыбнулся. Маленькая прелесть! Он совсем еще чистый лист, не успел обрасти броней и высокомерием доминов. Из него еще можно сделать нормального ребенка и вернуть ему детство.

Впереди куча времени. Что-нибудь придумаем.

Аврора пылко поцеловала сына в щечку и обняла крепче. Они словно приросли друг к другу, не оторвать. Ребенку явно не хватало ласки и объятий. Сейчас он блаженствовал, как котенок на солнышке.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?! – сбоку раздался громкий визгливый голос. О! Няня проснулась. Аврора испуганно обернулась, прижимая к себе Эмиля. Я предупреждающе подняла ладонь и прошептала:

– Разберусь, не обращай внимания.

Потом повернулась к пышущей негодованием женщине и вкрадчиво произнесла:

– Заткнитесь, уважаемая. Вы не в той ситуации, чтобы качать права.