Когда пророчества сбываются (СИ) - Ангелов Августин. Страница 5

Когда Петя, следуя за отцом, вошел внутрь избы Елисея, у того как раз были посетители. Чтобы не мешать, отец и сын скромно уселись на лавку, стоящую возле входа. Главы нескольких семей сидели на двух длинных скамьях с двух сторон от широкого стола и говорили со старостой о своих проблемах. Рассуждали они о коровьей лихорадке, которая в последнее время выкашивала новорожденных телят. Вспоминали и о поросятах, заболевших посреди зимы какой-то красной чесоткой, которая никак не проходила, да еще и перекидывалась на другую скотину. И что делать с этими болезнями, никто точно не знал. Староста же настаивал на том, чтобы всех заболевших животных отселить в отдельный общественный хлев, специально выстроенный ради карантина, где знахарь по животинам Кондрат Самойлов вместе со своей женой Анфисой, тоже сведущей в лечении, попытаются бороться с новой напастью, чтобы выходить к весне тех животных, кого удастся. А которых вылечить не получится, придется умертвить.

Вот только зимой быстро построить какие-то новые помещения для скотины, да еще и утепленные, казалось крестьянам весьма хлопотным занятием. Ведь своей лесопилки в деревне не было, и, чтобы быстро построить хлев, пришлось бы покупать готовые доски у лесозаготовителей. А они, как известно, отличались жадностью и драли за пиломатериалы по три шкуры. Или же предстояло строить по старинке примитивные грубые срубы, вырубленные из бревен с помощью топоров. Но, все понимали, что общинный столяр Данила даже с двумя своими учениками будет ковыряться слишком долго, а потому для предстоящего строительства придется привлечь крепких мужиков из нескольких семей.

А в каждой крестьянской семье имелись собственные дела даже зимой. Крестьяне плели корзины и лапти, ткали одежду из шерсти и льна себе и на продажу, ухаживали за скотиной, перебирали семена, чинили инструменты и точили плуги, загодя готовясь к весенней посевной, поправляли свои избы и печки, готовили к лету телеги, да и других хозяйственных забот имелось в каждой семье немало. И никто особенно не горел желанием бросать работу по дому ради работ общественных. Но, все понимали, что придется. Без особой радости, но главы семей соглашались со старостой, приговаривая:

— На все воля Господа. Если надо, значит построим общественный хлев для карантина. Куда же нам деваться?

Народ в Дружковке любил иногда для видимости поворчать, но все-таки каждый крестьянин понимал, что правильное обустройство общественной жизни не менее важно, чем благо его собственного семейства. Ведь всем было очевидно, что именно общественное начало регулирует ту среду обитания, в которой живет его семья. И если не заботиться об общественном, то и условия жизни собственной семьи сделаются хуже. Потому все присутствующие у старосты быстро смирились с необходимостью общественных работ и перешли к обсуждению того, кто именно и от какой семьи отправится выполнять трудовую повинность. В конце концов, главы семей, в которых заболели животные, договорились предоставить в распоряжение старосты своих сыновей с собственными топорами и с лошадьми для перевозки бревен срубленных деревьев от леса на место предстоящего строительства.

Только тогда, когда все со строительством хлева для больных животных решили в общих чертах, староста обратил на Петю и его отца внимание.

— Ну, с чем пожаловали, Илларионовы? — спросил Елисей Голованов, который знал в лицо каждого из взрослых деревенских жителей, точно так же, как и его самого знали все деревенские жители сознательного возраста.

— Да мы только что от шахтеров приехали. За угольком мотались. Так вот, на обратном пути уже недалеко от нашей деревни мы слышали завывания волкобяков. Не менее двух. Опять расплодились, судя по всему, — поведал Еремей.

Староста кивнул:

— Правильно, что вовремя сказал мне, Ерема. Немедленно вышлю туда охотников. Пусть выследят зверюг. Не нужны нам здесь эти хищники. Еле избавились мы от них в прошлый раз.

Отец Пети добавил:

— И еще кое-что. На границе леса возле дороги, когда мы уже подъезжали к Дружковке, мой сын заметил морока.

Елисей проговорил:

— Странное дело. Их уже давненько в наших краях не появлялось. А как он выглядел?

— Расскажи старосте, — попросил отец. И Петя описал увиденное, снова возвратившись мыслями на то место и вновь испытав чувство страха, которое пропало, когда они вошли в избу.

— Если так, то это дурной знак. Мороки просто так никогда не приходят. За ними идет беда, — сказал Елисей. Потом добавил:

— Я должен посоветоваться по этому поводу с настоятельницей Ксенией.

В деревне имелась небольшая деревянная часовня, построенная давным давно, которой заведовали одинокие женщины. Всем заправляла старая вдова Ксения, муж которой умер от хвори пятнадцать лет назад. Ей помогала женщина средних лет Светлана, тоже лишившаяся мужа, которого на охоте задрал волкобяк. Ксении и Светлане помогали ухаживать за храмом и другие деревенские женщины, старые и молодые. Таких называли сестрами креста. Во время нахождения в храме они были словно монашки, но только приходящие. Вместе они поддерживали часовенку в опрятном виде, проводили молебны с пением хора по праздникам, готовили к погребению и отпевали усопших, выслушивали исповеди тех, кто нуждался в том, чтобы высказаться и попросить совет, а также собирали и сушили целебные растения, чтобы использовать их для приготовления лекарств, секреты которых они хранили в своем узком кругу и передавали от старших младшим. Но, настоящими посвященными во все тайны религии и лечения травами оставались пока лишь Ксения и Светлана.

Деревенские мужики, хоть и воспринимали религию, как привычную часть старинных обычаев, все-таки не проявляли такую религиозность, чтобы становиться монахами, отказавшись от обычных мирских забот. Никто из крестьян, обычно, в детали религии не вдавался. Знали только, что истоки ее находятся в древней народной традиции родных краев, и что вера в Господа и в вечную борьбу Света с Тьмой существовала еще задолго до Великой Войны. Старики, правда, рассказывали, что и вера после смены эпох изменилась. Будто бы все прежние священники сгорели вместе с храмами, но истинная вера возродилась из пепла, смешавшись с какой-то восточной религией с непонятным названием Ду, которая, вроде бы, проповедовала все то же самое, только делала акцент не на самом Спасителе и Святой Троице, а именно на противоборстве через них двух начал мироздания, Света и Тьмы. Согласно религии Ду, доброе начало в самом человеке всегда боролось со злым. А все войны и прочие события проистекали из этого бесконечного противоборства добра и зла. Добро олицетворяло в религии Ду жизнь и развитие, а зло приносило разрушение и смерть. Потому каждому существу, любящему жизнь, необходимо было вовремя выбрать в этой борьбе сторону добра. Но, несмотря на изменение догматики, внешние атрибуты веры никак не поменялись за все века. Те же купола-маковки, свечи перед иконами, распятие, святые, ангелы, архангелы и тот же самый крест наверху церквей, так и остались главными символами для верующих людей Сибири.

Иногда некоторые из крестьян, особенно пожилые, заходили в часовенку, чтобы перекреститься перед иконами или поставить свечку за упокой кого-то из близких перед распятием, но, в основном, народ наведывался в часовенку за другим. Все знали, что главной обязанностью настоятельницы деревенского храма было изготовление разных целебных настоек. И ушлые мужики, пристрастившиеся к подобному питью, часто приходили к настоятельнице за тем, чтобы попросить чудодейственное питье, настоянное на травах, под благовидными предлогами мнимых болезней. Особенной популярностью пользовались сиропы от простуды.

То ли от переживаний, связанных с потерей супруга, то ли от серьезной болезни, которую женщина перенесла, но выжила, старая Ксения на седьмом десятке лет сделалась самой настоящей прорицательницей. Она могла точно сказать любой беременной женщине, родится ли у нее мальчик или девочка, предсказывала погоду, а также чувствовала у кого какая болезнь. И потому те симулянты, у которых никакого заболевания не имелось, но очень хотелось пригубить вкусной травяной настойки с удивительным эффектом опьянения, почти всегда уходили от Ксении ни с чем. Как кремень старуха была стойкая и редко подавалась на уговоры. Правда, иногда она неожиданно смягчалась и выдавала все-таки страждущим зелье. По этой причине ходили слухи, что сама настоятельница время от времени пробует снадобья собственного изготовления.