Основано на реальных событиях - де Виган Дельфин. Страница 5

Помнится, я обрисовала Л. свое представление об успехе, без всяких уловок, уверенная, что мои слова не будут поняты превратно. С моей точки зрения, успех книги – это несчастный случай. В прямом смысле. Внезапное неожиданное событие, спровоцированное непредвиденным стечением различных невозможных факторов. Только не следует искать в моих словах ложной скромности, разумеется, сама книга тоже играет роль в этой истории, но она представляет лишь один из параметров. Другие книги потенциально тоже имели бы подобный успех, и даже более значительный, но для них обстоятельства сложились не столь благоприятно, недостало того или иного параметра.

Л. не сводила с меня глаз.

– Несчастный случай, – снова заговорила она, особенно выделив эти слова, чтобы дать понять, что не она первая их сказала, – причина повреждений, порой необратимых, не так ли?

Я допила водку, которую она несколько раз подливала мне в рюмку. Я не была пьяна, наоборот, мне казалось, что я достигла того уровня сознания, в каком редко бывала. Было очень поздно, вечеринка внезапно закончилась, все разошлись. Мы были одни в кухне, где еще минуту назад было полно народу. Прежде чем ответить ей, я улыбнулась.

– Да, именно так. Успех книги – это несчастный случай, в котором нельзя не пострадать, однако жаловаться было бы недостойно. В этом я уверена.

Мы взяли одно такси, Л. настояла, ей несложно меня подбросить, это ей по пути, даже не придется делать крюк.

В машине мы молчали. Я ощущала, как мной овладевает усталость, давит на затылок, постепенно сковывает все члены.

Водитель остановился перед моим домом.

Л. погладила меня по щеке.

Я часто вспоминала этот ее жест, в нем были симпатия, нежность, возможно, желание.

А может, и ничего. Потому что, по правде говоря, я ничего об Л. не знаю и никогда ничего не знала.

Я вышла из машины, поднялась по лестнице и, не раздеваясь, рухнула в постель.

Я смутно помню последующие дни. Разумеется, у меня оставались какие-то обязательства: встречи в книжных магазинах, медиатеках, выступления в школах. Я попыталась сократить поездки по провинциям до одной в неделю, чтобы быть со своими детьми, и предполагала завершить все к концу мая. Наступает момент, когда требуется тишина, чтобы вновь взяться за работу, вернуться к привычному ритму жизни. Я одновременно желала этого и страшилась, но я положилась на судьбу и отказывалась от всех приглашений после назначенного мною самой срока.

Как-то в пятницу вечером, возвратившись домой после двухдневного отсутствия (меня в Женеве принимал кружок любителей чтения), я обнаружила в почтовом ящике среди счетов какое-то письмо. В нижней части конверта была наклейка с напечатанными на ней моим именем и адресом.

Поэтому я решила, что это рекламная рассылка, и едва не выбросила его, даже не заглянув внутрь. Однако одна деталь привлекла мое внимание. На наклейке крупно значился номер моей квартиры – чего никогда не бывало ни на одном официальном почтовом отправлении. Я и сама долгое время не ведала о его существовании. На самом деле его можно было обнаружить на бронзовой табличке, прибитой к стене в общем коридоре, слева, примерно в метре от каждой входной двери, рядом со старыми табличками почтового ведомства. Мне потребовалось много лет, прежде чем я заметила ее. Номер моей квартиры – восемь, у моих соседей – пять, подобное отсутствие логики, на мой взгляд, лишь усиливало эффект таинственности.

Заинтригованная, я распечатала конверт и развернула листок формата А4 с напечатанным на машинке текстом. У кого в наше время еще есть пишущая машинка, подумала я, прежде чем приступить к чтению.

Ниже я целиком привожу текст, синтаксис и лексика которого, похоже, выбраны таким образом, чтобы я не могла определить пол его автора.

В то время через свое издательство я получала много корреспонденции: десятки писем от читателей, которые каждую неделю мне доставляли в плотном бумажном конверте. И электронные сообщения, перенаправленные на мою почту с сайта издателя. Но анонимное письмо на свой личный адрес я получила впервые. И впервые я получила такое резкое письмо, касающееся моих книг.

Едва я дочитала, у меня зазвонил мобильник. Высветившийся номер был мне незнаком, и я не сразу ответила. Какое-то мгновение я думала, что звонит тот же человек, который написал письмо, хотя в подобном подозрении не было никакого смысла. Я была так взволнована (и утешена), что мне не показалось неуместным узнать низкий и глуховатый голос Л., которой я, между прочим, своего номера не давала.

Оказывается, после нашей встречи Л. часто думала обо мне и теперь предлагала в один из ближайших дней мне выпить чаю, кофе, стаканчик вина или чего-нибудь другого по моему вкусу. Она прекрасно понимает, что ее поведение может показаться странным, даже вызывающим. Она коротко рассмеялась и добавила:

– Но будущее принадлежит сентиментальным.

Я не нашла, что ответить. Мне вдруг вспомнилась картинка «Сентиментальный волк» из книжки, которую я десятки раз читала своим детям, когда они были маленькие. Лукас, герой книги, резвый волчонок, уходит из семьи, чтобы жить своей жизнью. Во время прощания его взволнованный отец передает ему список продуктов, которые тот может есть: Красная Шапочка, три поросенка, коза с козлятами и т. д. Одетый в длинные шорты и свитер с высоким воротом (я привожу детали, свидетельствующие о неоспоримом очаровании персонажа), возбужденный и доверчивый Лукас пускается на поиски приключений. Но всякий раз, как он встречает одну из фигурирующих в списке жертв, той удается задобрить его, и вместо того, чтобы одним махом проглотить добычу, он продолжает свой путь. Так, дав сбежать нескольким «обедам на ножках» – с которыми он вдобавок завязал дружеские отношения, – оголодавший Лукас встречается со страшным Людоедом (мне помнится, что речь идет о Людоеде из «Мальчика-с-пальчика»), которого он заглатывает целиком, избавив таким образом от опасности всех ранимых тварей в округе.

По правде говоря, кроме этой сказки, мне на ум не пришло ни одного примера, подтверждающего счастливую участь сентиментальных. Напротив, мне казалось, что в последнее время они становятся любимой добычей извращенцев и властолюбцев.

Как бы то ни было, я услышала, что говорю «да, почему бы нет, с удовольствием» – что-то в этом роде. Мы договорились встретиться в следующую пятницу в кафе, которое знает Л. Во время разговора она несколько раз спросила меня, все ли в порядке, как будто туда, где она находилась, ей передалось мое беспокойство.

Позже, когда мне захотелось узнать, откуда у нее мой телефон, Л. ответила, что у нее достаточно «связей», чтобы раздобыть мобильник кого угодно.