Я не желаю нагибать! (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 14

При моем появлении все местное население — несколько сотен рептилий — высыпали на улицы поселка.

Больше всего это было похоже на встречу самого настоящего бога, сошедшего с небес. Ящеролюди упали на колени, тянули ко мне свои чешуйчатые трехпалые лапы, некоторые плакали, другие бормотали непонятные молитвы…

Это могло бы выглядеть круто, если бы не было столь жутко. Я ощущал себя главой тоталитарной секты, который довёл своих последователей до экстаза.

Я подошел ближе, и ящеры все разом зашипели. Звук был оглушительным, как будто где-то рядом проткнули громадной иглой дирижабль Цеппелин.

Теперь ящеролюды вообще распростерлись по земле, они вытянули в мою сторону свою длинные чешуйчатые шеи. Явно хотят, чтобы я оторвал им головы, более того — считают это честью…

Да, блин. Что вообще люди с ними делали, в этом мире? Такое ощущение, что издевались и дрессировали электрошоком, причем не триста лет, а все триста тысяч.

Я шёл между рядами распростершихся на земле ящериц. Тот факт, что божественный человек был весь оборван, в волдырях, да еще и шатался от голода, моих почитателей явно не волновал.

Под ногами у меня вдруг что-то метнулось — совсем маленькая ящерка, с рыжеватой и еще мягкой чешуей.

— Осторожнее, — посоветовал я, — Не бегай тут, а то могу и затоптать.

Я ухватил ящерку за короткий хвостик, потом аккуратно взял её на руки. В принципе этот мелкий зверолюд был похож на человечьего младенца — только чешуйчатый, хвостатый и трехпалый, а в остальном — обычное дитё лет трёх.

— Нет-сссс! — оглушительно зашипела женщина-ящер слева от меня, — Госссс-подин, прошшш-у васссс-с! Не берите моё дитя! Воссссьмите лучшшшш-ше меня! Восьмите меня!

Девушку всю трясло от ужаса, этот детеныш явно принадлежал ей. Женщина-ящер подползла ближе к моим ногам, потом начала покрывать их поцелуям, измазав остатки моих кроссовок зеленоватой слюной.

— Возьмите меня! — шипела зверолюдка, — Не мою дочку!

— Ссс-сара, не надо! — взмолился другой ящер, видимо, её муж, — Отдай ему! Отдай ему детеныш-ша. Мы высидим новое яйцо. А если он заберёт тебя — то у нассс-с уже не будет новых детишек…

Муж этой ящерицы был огромным, его темные глаза блистали от страха и ярости, громадные клыки скалились, но заговорить со мной напрямую он боялся. Да он даже глаза на меня поднять боялся, как и все остальные здесь!

Боже мой…

Я наверное должен был ощущать гордость за свою принадлежность к человеческой расе, но ощущал только омерзение. Местные люди были какими-то кровавыми богами, а скорее даже демонами. Когда тебе готовы отдать своего ребенка, причем, видимо, единственного — это нифига не норма.

Ящерка у меня на руках тем временем замерла от ужаса. Её глазенки округлились, девчушку, казалось, парализовало от страха. Такая маленькая, а уже понимает, что хуже человека нет ничего на свете. Если мои прошлые знакомые орки просто боялись людей, то этим ящерицам люди явно полностью сломали психику, запугав их до состояния бессловесных тварей.

— Да не нужна мне твоя дочка! — сообщил я женщине-ящеру, — Встань. Возьми её!

Женщина попыталась встать, но её дюжий муж схватил свою жену трехпалой лапой и уронил её обратно лицом в дорожную пыль.

— Лежи, глупая! Лежи! Это уловка человека! Пусть заберёт детенышшш-а! Этот детеныш ещщщ-ще мал, у неё даже нет имени. Будеш-шь дергаться — человек возьмет нас всех!

— Да не нужен мне ваш детеныш!

Я сунул личинку ящеролюда матери под нос, та тут же схватила её своими трехпалыми чешуйчатыми лапами.

Ящеры снова зашипели, все разом, и вот это мне уже не понравилось. А что если я ошибся и делаю все неправильно? Что если они теперь сочтут меня слабаком и пожелают расквитаться со мной за всё то зло, что им причинили люди?

Но из самого большого дома-яйца ко мне уже двигалась процессия. Больше всего это напоминало какой-то странный крёстный ход: ко мне спешил десяток ящериц, но шли они согнувшись в три погибели. Эти ящеролюди были пожилыми, явно деревенские старейшины. Возглавлял процессию ящер с побелевшей от старости чешуей и громадной головой. Видимо, самый древний и самый умный здесь.

Старик тащил в руках громадное блюдо, а на блюде у него лежал румяный каравай. Определенно испекли ночью, специально готовясь к моему приходу. Каравай был странной формы — приглядевшись, я с ужасом осознал, что этот ритуальный хлеб изображает детеныша ящеролюда в натуральную величину, типа того, которого я только что держал на руках.

Вместо глаз у хлебного детеныша были мелкие печеные яблоки, сам каравай был посыпан ароматными травами и крупной солью. Рядом с ним на блюде стояла еще солонка, а еще стакан с каким-то травяным самогоном.

Достигнув меня, старейшины повалились на колени. Самый древний ящер дрожащими руками протянул мне блюдо:

— Отведай, человек! Пощ-щщади! Возьми этого хлебного детеныша вмессс-сто настоящих!

Вот чего я не ожидал, так это встречи буквальными хлебом-солью. Судя по всему, эти ящеры так боялись людей, что даже придумали специальный откупной ритуал. Так дикари обычно режут барана, если кто-то в семье заболеет, чтобы боги забрали барашка, а не больного родича.

Наверное я слишком много не себя брал, но… Я ведь и правда смертельно устал, а при виде румяного каравая у меня свело судорогой голодный желудок. Тем более что ароматы этот каравай распространял просто потрясающие.

Так что я решил не мяться. Я оторвал хлебному детенышу кусок щеки, потом макнул его в соль и с наслаждением отправил в рот.

Каравай оказался удивительно вкусным. Возможно все дело было в голоде, но мне показалось, что ничего более прекрасного я не жрал в своей жизни. Я торопливо прожевал и проглотил кусок хлеба, а жители села снова зашипели на все голоса, но на этот раз явно с облегчением.

— Будь нашшш-шим гостем, человек! — всшипел белесый старейшина, — Возьми, что хочешш-шь! Это будет честь для нас!

Я не мог ответить на эти любезности, потому что рот у меня был набит очередным куском каравая, на этот раз я оторвал хлебному детенышу кусок лица вместе с глазом-яблоком.

Потом я хлебнул травяного самогона и тут же об этом пожалел — самогон оказался крепчайшим. Так что я чуть сам не рухнул от него прямо на дорогу, рядом с распластавшимися в подобострастных позах ящерками.

— Эм, спасибо… — поблагодарил я, но тут же поправился, — то есть, это всё ваш долг, конечно же.

Вообще «спасибо» тут лучше не говорить, я сильно сомневался, что местные люди опускались до таких любезностей с аборигенами.

— Я желаю отдохнуть! — выдохнул я, едва держась на ногах, — и моя кожа сгорела… Есть у вас что-нибудь от ожогов?