Тонкие грани (СИ) - Кири Кирико. Страница 73

Она смотрела на меня с такой ненавистью, будто была готова сожрать одним взглядом. Но мне не привыкать. Всё лучше крови и смертей, без которых можно обойтись.

— Слово, Кэйт.

— Моё… слово… — выдавила она из себя, тужась. — Молчание на жизнь…

— Отлично, — хлопнул я в ладоши. — Я бы пожал вам руку, но вряд ли вы хотите меня касаться.

Вот и всё. Дело было сделано.

Глядя на то, как наши гостьи уходят, меня невольно посетила мысль, что я очень стремился быть свободным, чтоб мне никто не диктовал, что делать. И как только я получил её, стал не сильно отличаться от тех же домов или других бандитов. Может я и стараюсь не трогать гражданских, может я и против крови, но суть та же. Мне плевать на других, я давлю несогласных, заставляю лгать, угрожаю и нарушаю законы.

Все равны, но кто-то равнее. Когда-то я говорил это про дома. Теперь это можно сказать и про меня. Просто теперь я на другой стороне.

— Горячая девочка, — заметил Джек, глядя на то, как они садятся в машину и быстро уезжают. Мы им даже машину починили.

— Ага, — хмуро отозвался я.

— Ты не рад? Вроде без крови всё сделали же.

— Да, без крови.

— Ты какой-то хмурый, — заметил Джек. — Что произошло?

— Ничего хорошего, — отозвался я.

— Да ладно, ты опять загружаешь себя псевдоморальной хернёй?

— Ты уже видишь меня насквозь, — усмехнулся я.

— Ну а как же, — пожал он плечами с усмешкой. — А знаешь, ведь ты раньше это начал, а всё равно запариваешься. Я тоже запаривался же, но потом подумал: чёрт, если не я буду это делать, то это будут делать другие, и уже со мной. Свои трусы к жопе ближе, как говорят.

— Рубаха к телу, говорят.

— Да не суть. Харе грузиться, — хлопнул он меня по плечу. — Был бы не ты, они не уехали бы целыми. Так что считай, что ты просто вынужденное зло, которое защищает остальных от ещё большего зла. Погнали, надо ещё с контрабандой решить, что делать.

Глава 269

В дверь небольшой однокомнатной квартирки постучали.

Это была жилплощадь размером тридцать шесть — тридцать восемь квадратов в Верхнем городе в одном из многоэтажных домов. В Верхнем городе нет бедности, как в Нижнем городе, но это отнюдь не значит, что там не живут малообеспеченные люди. Кто будет мыть полы в офисах? Кто будет охранять магазины и клубы? Работать продавцом и официантом? Нет, конечно, из Нижнего города в Верхнем тоже работали, но ехать на другой конец города могли не все, а мыть полы кто-то должен. К тому же, даже офисный планктон не всегда мог себе позволить нормальную квартиру, нередко предпочитая жилища поменьше, но зато куда более дешёвые. Потому нередко в Верхнем городе отстраивались красивые на вид многоэтажки, в которых, как в муравейниках, теснились люди. Хотя даже здесь было не так плохо, что можно было объяснить выражением «ближе к цивилизации».

В одну из таких квартир и стучались двое человек. Совсем молодой парень, которому было от силы лет восемнадцать, и мужик, больше похожий на сурового работника какого-нибудь цеха.

Не прошло и полминуты, как им открыл немного гоповатый на вид мужчина с щетиной, который выглядел так, будто плохо спал последние несколько суток. Он окинул взглядом парочку, после чего грубо спросил:

— Чё надо?

Ответ пришёл незамедлительно.

Глухой хлопок, и хозяин квартиры отшагнул назад, схватившись за живот и издав протяжный стон. Ему показалось, будто в живот загнали раскалённый гвоздь. Руки на животе быстро стали влажными. Не успел он опомниться от первого выстрела, как в следующее мгновение мир перед ним окончательно потух.

Молодой совсем паренёк сделал шаг вперёд над уже бездыханным телом, после чего поднял пистолет и немного дрожащей рукой загнал мужчине в голову ещё одну пулю. Быстро окинул коридор взглядом и вышел, ногой прикрыв дверь.

Уже когда они спустились вниз, мужчина начал наставлять новенького:

— Никогда не заходи в квартиру. Если он тебе открыл, стреляй прямо с порога. Если зашёл внутрь, считай, что что-то оставил внутри.

— Но я боялся промахнуться…

— В тир ходи. Учись стрелять. И в квартиру заходи в самую последнюю очередь.

За этот день это уже был второй человек, с которым они разобрались. Их ждало ещё двое, если, конечно, они их найдут.

Таким нехитрым образом картель медленно и верно добивал остатки своего врага, сея панику в рядах противника.

Когда остальные узнают, что их планомерно отстреливают на улицах и дома, они поспешат залечь на дно или вообще уехать из города, логично рассудив, что своя жизнь куда дороже, чем картель, который мало того, что погряз в войне между претендентами на место босса, так ещё и разваливается на глазах, имея совсем уж туманное будущее, которое не сулит ничего хорошего.

Те, что поумнее и, как следствие, занимали пост повыше обычного мяса, резонно рассудят, что лучше отсидеться и дождаться, когда картель Нижнего города заявит свои права на эту территорию. В том, что это произойдёт, они уже не сомневались. И так как с нуля окучивать новую территорию куда сложнее, такие люди вполне резонно рассчитывали предложить себя в качестве работников. Они уже были знакомы со всей системой, знали, что делать и как работать, против нового начальства ничего не имели против и, по сути, желали лишь заниматься своим делом, а не дохнуть под пулями за непонятные перспективы.

Очень скоро после такой чистки так думать начнут слишком многие, просто попрятавшись и ожидая своего нового босса, на которого будут работать. Ничего личного и никакого предательства — их босс пал, работы нет, следовательно, пора её вновь искать. Просто бизнес, ничего личного.

А те, что будут пытаться сопротивляться и огрызаться, видя, как их люди быстро, словно тараканы, разбегаются по углам, оставляя их одних, или умрут от пули, или сядут за решётку, на радость публике пройдясь под камерами.

Но это будет потом, в будущем, сейчас парочки, как их потом будут называть, разгуливали по городу, убирая людей одного за другим. Не было какой-то особой выборки, мясо ли это или кто-то из начальников — умирали все подряд.

А полиция тем временем тихо, без лишнего шума, не будоража общественность таким количеством убийств, приезжала, запаковывала труп и увозила. Удивительным образом именно в этот период было больше всего нераскрытых дел, квалифицировавшихся, как разбой. Кто бы увидел, тот бы ужаснулся. Но людей привлекала больше слишком громкая статья от одной из журналисток, которая не слишком-то и спешила продолжать своё дело.

Но для обычных людей Сильверсайд как был, так и оставался обычным городом. И им было неведомо, какие перестановки сил происходят за кулисами.

Всё лето прошло в стиле какого-то быстрого танца, наполненного скучными и серыми буднями, если не брать в расчёт убийство Брюсселя, массовых убийств в Верхнем городе и последующего его захвата, разборок с той журналисткой, дня рождения Эйко и ещё одного происшествия, которое произошло в середине июля.

Если конкретнее, то какой-то дед пришёл с дробовиком и убил троих парней, прежде чем его положили. Как позже выяснилось, один из убитых изнасиловал его малолетнюю дочь, за что и поплатился жизнью. И признаться честно, мне было жаль старика и его дочь, что осталась одна, а не новоявленного насильника. Пришлось потом через Джека и Скрипку с Сэндмэном напомнить всем, что будет с теми, кто будет нарушать правила.

Я действительно старался контролировать подобные вещи. Ещё с того раза с мстителем пытался дать людям понять, что с претензией они могу обратиться ко мне, а я уже разрулю обстановку. Но многие предпочитали молчать, тем самым лишь поощряя подобное. А единицы начинали действовать.

Да, от меня это может странно звучать: та же журналистка тоже имела претензии, к примеру, но с ней разговор был коротким. Однако между ней и произошедшим была ощутимая разница. Журналистка пыталась похерить весь картель, разрушить бизнес и мою жизнь — естественно, что я буду бороться за себя. Здесь же было просто преступление. Я не хочу покрывать воров, педофилов и убийц, но выловить их самому было нереально, хотя такие кадры действительно встречались в наших рядах.