Глядя в будущее. Автобиография - Буш Джордж. Страница 4

Я встаю рано, обычно около 6.00 или 6.30 утра. К 7.00 следующего утра, еще раз пробежав составленную мною поздравительную телеграмму губернатору Рональду Рейгану и отослав ее, я принялся обзванивать друзей по всей стране, выражая им свою благодарность за долгие дни и ночи, которые они вложили в эту кампанию.

Я не помню, кто первый упомянул об этом, но, кажется, двое из каждых троих обязательно спрашивали, а каковы шансы на бюллетень Рейган-Буш. Этот вопрос прозвучал снова на второй утренней пресс-конференции в отеле "Гэллериа". Я отмел это предположение. После трехлетней бешеной погони за президентским креслом мой внутренний механизм не был подготовлен к столь быстрому переключению скоростей. Мне было необходимо на время уйти от всего. Пережить период охлаждения. Разложить мысли по полочкам.

К тому же я знал, что за пост вице-президента не ведут кампаний — на него приглашают. И приглашающим является тот, кто стал кандидатом в президенты.

В Майами-Бич в 1968 году конгрессмен Билл Стейгер от штата Висконсин и некоторые мои друзья-доброжелатели, включая таких ветеранов партии, как Том Дьюи и Джон Брикер, провентилировали мою фамилию в качестве возможной кандидатуры на роль напарника Ричарда Никсона. Когда вопрос о его кандидатуре на пост президента был решен, Никсон занялся ритуалом испрашивания совета по поводу кандидата в вице-президенты. Как мы узнали позже, он уже остановился на губернаторе штата Мэриленд Спиро Агню. Но Никсон знал, что немного неопределенности необходимо, чтобы поддержать благосклонность прессы к съезду партии и заинтересованность телевизионной аудитории.

В качестве возможного "избранника" Никсона некоторые средства информации упомянули мэра Нью-Йорка Джона Линдсея. Он тогда был восходящей политической звездой и мог понравиться молодым избирателям. Но большинство делегатов сочли Линдсея слишком либеральным. Принимая во внимание потребность в новом, молодом республиканском лице, меня, сорокачетырехлетнего конгрессмена-республиканца из Техаса с семейными связями на Востоке, можно было рассматривать как возможный вариант.

Подобная характеристика не может обидеть молодого политического деятеля, даже если это всего лишь пустой пробный шар, за которым ничего нет. Так оно и было в тот год. На приеме после съезда Никсон выбрал время, чтобы объяснить, почему он отказался от меня.

"Ваша маленькая кампания, Джордж, прошла очень хорошо и была умело оркестрована, — сказал он клиническим тоном старого политического игрока. — Но вы понимаете… Я действительно не мог выбрать простого конгрессмена с одним сроком за плечами". Он был прав. Я не мог привнести в бюллетень ничего большего, чем новое молодое лицо, а этого явно недостаточно в национальной кампании.

В 1974 году, когда Никсон ушел в отставку и Джерри Форд стал размышлять о возможностях подбора вице-президента, снова всплыло мое имя. Но теперь мой политический вес был более солидным. Я был председателем республиканского Национального комитета, прослужил несколько лет в качестве постоянного представителя США в Организации Объединенных Наций и шел первым в списке предпочтительных кандидатур на пост вице-президента среди губернаторов и членов Национального комитета. На этот раз я получил вызов прямо от оператора Белого дома.

— Мистер Буш?

— Да?

— Секунду, сэр… Мистер президент, мистер Буш на проводе.

— Хелло, Джордж…

— Как вы поживаете, мистер президент?

— Хорошо, Джордж, хорошо. Я сейчас звоню вам, чтобы вы это знали. Через несколько минут я собираюсь объявить, что имя Нельсона Рокфеллера передается на Холм [5] для утверждения в качестве вице-президента…

— Да… Ну что ж, мистер президент, вы сделали прекрасный выбор, и я благодарен, что нашли время позвонить мне. Вам в самом деле не нужно было…

Ему и в самом деле это не было нужно, однако Джерри Форд не мог иначе. Он был столь же заботливым президентом, как и партийным лидером в палате.

Интересным обстоятельством при получении Рокфеллером этого приглашения в 1974 году было то, что он твердил о своем нежелании занимать эту должность, говоря, что не может видеть себя "закулисным механизмом". Это была все та же оценка, которую люди, в том числе и некоторые вице-президенты, давали должности вице-президента начиная с первых дней Республики.

Джон Адамс утверждал, что чувствовал себя несчастным на этом посту. Потом он стал президентом и приложил все силы к тому, чтобы сделать несчастным Томаса Джефферсона, своего вице-президента. Столетие спустя Теодор Рузвельт любил повторять шутку Марка Твена о двух братьях: один из них ушел в море, другой стал вице-президентом. С тех пор ни от одного из них не было ни слуху ни духу.

В позднейшие времена получил распространение эвфемизм, которым Джон Нэнс Гарнер из Техаса, первый вице-президент Франклина Д. Рузвельта, охарактеризовал этот пост. Вице-президентство, по его словам, не стоило и "бадьи теплых плевков". В 1932 году Гарнер отчаянно боролся против выдвижения Рузвельта в президенты, а когда тот предложил ему стать вице-президентом, "Кактус Джек" подхватил эту "бадью", хотя для этого ему пришлось отказаться от своего поста спикера палаты представителей.

Двадцать восемь лет спустя другой техасец, Линдон Джонсон, проиграл выдвижение в президенты другому выходцу с северо-востока, Джону Кеннеди. Джонсон также говорил, что он не желал бы быть вице-президентом, а его личная неприязнь к Кеннеди была даже еще сильнее антипатии Гарнера к Рузвельту. Но когда дым рассеялся, Джонсон отказался от своей влиятельной позиции лидера сенатского большинства, чтобы стать напарником Кеннеди в национальном избирательном бюллетене.

Смысл вышесказанного ясен: хотя каждый преуменьшает пост вице-президента, отказываются от него лишь немногие. Существует очевидная причина — она сформулирована столь же кратко, как и невесело, нашим первым вице-президентом. "Сегодня я ничто, — писал Джон Адамс, — а завтра могу стать всем".

Но помимо невеселых моментов, современное вицепрезидентство отличают некоторые реальные плюсы. Престиж (если не власть) этой должности значительно возрос с конца второй мировой войны. Когда Гарри Трумэн сменил Рузвельта, но еще не знал об А-бомбе, ему нужен был какой-то спешный инструктаж, чтобы справляться с основными задачами, которые стояли перед ним в последние дни второй мировой войны. Этот опыт побудил последующих президентов держать своих вице-президентов в курсе относительно решений Белого дома. При условии, что есть толковый президент, толковый вице-президент может оказывать влияние на политику администрации.

Все это я перебрал в уме в течение шести следующих недель, когда Барбара и я готовились отправиться на национальный съезд.

Был ли я заинтересован в том, чтобы стать напарником Рональда Рейгана по избирательному бюллетеню? Да. Мог ли я что-то сделать для этого? Не более, чем уже было сделано за 18 лет моей политической жизни. Либо меня пригласят, либо нет.

Тем временем оставалось незавершенным после моей борьбы за президентство одно дело: нужно было вернуть долг по предвыборной кампании — 400 тысяч долларов. Организаторы Фонда поддерживали меня до середины июля, когда долг был полностью погашен.

Затем все переместилось в Детройт.

Выбор кандидатов в вице-президенты всегда был одним из наименее предсказуемых ритуалов современной американской политической жизни. И то, что произошло на республиканском национальном съезде в 1980 году, не составило исключения.

Дик Уэртлин, эксперт Рейгана по опросам общественного мнения, предпринял в июне общенациональный опрос, чтобы выделить самого сильного напарника для бюллетеня, возглавляемого Рейганом. Результаты голосования пресса выудила у членов команды Рейгана: Джерри Форд шел первым, я был вторым, Говард Бейкер — третьим. Среди других имен, включенных после повторных проверок в список, который Уэртлин составил для своих полевых интервьюеров, значились Пол Лэксолт [6] и Джек Кемп.