Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович. Страница 24

По пути завернули в Муром. У нас прямо тут на борту как раз завершились работы по чертежам двадцатичетырёхтонной баржи, которая после окончания проектирования оказалась стотонной: мы удвоили не только длину, но и ширину, а осадку утроили. Теоретически это могло дать грузоподъёмность в сто сорок четыре тонны, но пришлось немного усилить конструкцию, предусмотреть места для пассажиров и улучшить условия обитания экипажа.

Старший по Карачаровскому лодочному двору Степан эскизы рассмотрел, поспрашивал о некоторых не вполне понятных моментах и заверил, что справится. Мы приняли на борт десяток бочек скипидара местной выгонки и прошлись по производственным помещениям.

Вот тут-то и ждала меня неожиданность. О том, что брёвна распиливают одной горизонтально расположенной пилой, прогоняя хлыст столько раз, сколько требуется пропилов, я и раньше знал, но тут обратил внимание на привод. Полотно двигал шток, торчащий из цилиндра, просто и прямо туда-сюда, без каких либо хитростей с переводом вращательного движения в возвратно-поступательное.

То есть передо мной была паровая машина Уатта, в которой пар попеременно поступал то с одной стороны поршня, то с другой. А это не только правильно устроенные клапана, привод которых отчётливо просматривался, но и паровой котёл, которого здесь и в упор не видно. Потому что вместо него пристроен шестидюймовый калильный двигатель, второй цилиндр которого выполняет функцию ресивера, то есть как бы и есть котёл.

Как-то давненько я не интересовался трудами наших с Софи Кулибиных, а они механическую энергию вращения маховика додумались истратить на сжатие смеси газообразных продуктов сгорания и пара, приводя в действие двигатель, имеющий куда лучшие динамические характеристики. А подачей топлива управляют от манометра. Автоматика, конечно, убогая, лишенная элемента сравнения, но в узких пределах изменения нагрузок с задачей справляется, чему способствует инерционность системы в целом.

Следующим «открытием» для меня стал рейсмусный станок. Надо же, и сюда сделали, привезли, смонтировали и даже запустили.

– Где взяли высушенный лес? – спросил я старшого.

– Так в Муроме был, у тамошних плотников, – разулыбался Степан. – Мы его по брёвнышку принимали, каждый хлыст обмеряя и взвешивая, чтобы плотность древесины была та, какую ещё в Архангельске требовали.

Тот факт, что тутошний руководитель умеет распоряжаться, это славно, но он ещё и в деле кумекает. Софи оставила на этой верфи несколько инструктивных писем, рассчитывая, что идущие мимо суда заглянут за ними, поскольку на флагштоке, видном с Оки, вывешен соответствующий сигнал. При отсутствии надёжных средств коммуникации, притом что корреспонденты часто находятся в движении, приходится прибегать к старинным методам связи – медленным, даже затяжным, требующим тщательного планирования.

Письма о том, что требуется судно класса «река – море», придётся отправить из Москвы, пользуясь положением фрейлины, царевна наверняка поможет. А в Котлас понадобится ехать самим. Там у нас нынче происходит самое активное развитие моторостроения и металлообработки.

– Батюшка наш Алексей Михайлович очень любил это место, – произнесла царевна, обращаясь к Петру. – Я часто здесь бываю, когда дела не призывают меня на Москву. Тут как-то легче дышится и мыслям делается просторней. Прошу тебя, братец, позволь мне сдать тебе государственные дела и жить в Коломенском.

Слушая эти речи, Пётр прямо на глазах мрачнел. Мне делалось тревожно при воспоминаниях о вспышках гнева этого человека, которые не раз отмечались в посвящённых ему произведениях. Государь был горазд наломать дров, когда оказывался в раздражении.

Сейчас он обвёл окружающих пылающим взором, встретился глазами с Лизой и чуточку охолонул.

– Нехорошо так, сестрица. Неладно дела государственные бросать, не завершив начатое, – произнёс он напряжённым голосом, выдающим происходящую в его душе внутреннюю борьбу. – Дворец сей Коломенский пусть и впредь будет тебе местом отдохновения, но трудов своих по устроению земли русской не прекращай. Мне не каждый раз можно на Москве быть: дела зовут во многие места. Кого ещё я за себя оставлю? Посему трудись самодержицей, раз уж назвалась ею.

Внешне вспышку царь сдержал, но внутри у него бушевала буря. Не любит он Софью Алексеевну. Груз накопившихся обид продолжает подрывать его доверие к сестре. Но, с другой стороны, сам он одержал впечатляющую победу, захватив и отстояв Азов. Турки не так уж сильно навалились на отбитую у них крепость в устье Дона, потому что были заняты под Очаковым. Опять же, пороховое зелье и иной припас ему и казакам доставлялись исправно хлопотами той самой царевны. Очевидные факты и обуревающие душу эмоции вступили в противоречие. Не стоит забывать: государю всего семнадцать.

Разговор этот происходит в Коломенском. Царевна при всех своих шести фрейлинах и царь с ближниками-преображенцами, среди которых и зрелый муж Фёдор Юрьевич Ромодановский, и юнец Михаил Матюшкин. Меншикова я тоже теперь уверенно опознаю, и он здесь. Такое впечатление, будто Пётр примчался требовать передачи ему всей полноты власти, поскольку нагрянул внезапно да с сильной дружиной преданных ему людей. Но не успел начать задуманного – царевна встретила его поклоном и сама предложила брату взяться за гуж державной телеги. А он, понюхавший пороха в осаждённой крепости, теперь уже стреляный воробей, его на мякине не проведёшь.

– Фрейлина Корн, фрейлина Уокер! – повернулся государь в сторону стайки девушек, одетых в богато расшитые сарафаны. – Завтра приеду в картишки перекинуться.

Мы поклонились в знак согласия.

– Поздорову оставаться, сестрица. – Пётр поднёс ладонь к треуголке и, резко повернувшись, вышел. Кажется, его внутренне трясло.

– Фрейлина Корн, фрейлина Уокер! Принесите карты в мой кабинет. Остальных я не задерживаю. – И шпионов от своей родни по матери, и соглядатаев от Нарышкиных «ненаследная принцесса» устранила от дальнейшего общения.

Похоже, после того как Пётр отличился на поле брани, вопрос о том, кто в доме главный, перестал беспокоить хоть бояр, хоть иных служилых людей. Конечно, царь. Но никаких перестановок в верхах не произошло, как это всегда случается при смене власти. Общественность между тем ожидает возвышения Нарышкиных и изгнания с руководящих постов Милославских. Поэтому прямо сейчас необходимо подготовить шаги к тому, чтобы грядущие перетасовки не оказали негативного воздействия на с таким трудом наладившееся хрупкое равновесие в отношениях между братом и сестрой.

Вот для чего обеим сторонам срочно потребовалась фрейлина Уокер, через которую и ведутся переговоры на столь щекотливые темы. Лизе как-то удаётся смягчать резкости Петра – мы с Софи только что видели, как буквально один взгляд её лукавых глаз заставил государя сдержаться. Фрейлина же Корн служит исключительно для отвода глаз из-за своей общеизвестной тяги к картам.

Четвертинка глобуса, старательно разрисованная прилежной Лизой, занимает специальный стол у стены кабинета самодержицы. Карта на ней, конечно, изобилует неточностями, но, в принципе, масштабы отражает правильно. Тем не менее занимает нас только участок от Балтики до Урала и от Баренцева моря до Чёрного.

Лиза с максимальной точностью наносит по снятым Софочкой координатам оба Чусовских городка, устье реки Койвы и маршрут планируемой к постройке дороги к Туре.

– Интересный вариант. – Вошедшая Софья одобрительно посматривает на труды Рисовальщицы, проводящей чётко выверенную линию на почти белом пятне. Почти белом потому, что раньше эти местности были изображены в других расположениях. – Как строить твои брусовки, мои мастера уже переняли, да только за колёсами для них дело стало. За ободьями железными, кои с двумя выступами по кромкам. Так что начинай делать, их много потребуется. Шутка ли, одной лошадью сотню пудов можно перевезти на пяти телегах разом!

И вот что, девица Софи! Ты с подарками казне не горячись и у братца моего на поводу не ведись. Те твои барки, кои он измыслил на оборонительной линии по Самаре-реке применить, всё лето его в Азове снабжали. Плату за перевоз я тебе пришлю, как только ясак с башкир возьму. Разорение твоё никому не надобно.