Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович. Страница 57

Вскоре полковник доложил о прибытии второго карельского взвода и полной готовности вверенного ему подразделения к выходу. Прикинув длительность светового дня, провели посадочные учения и пробное десантирование посредством шлюпок. А там и в дорогу отправились.

Наши корабли в какой-то мере приближены к классическому клиперу – немного тихоходней и менее вместительны, зато весьма комфортабельны по меркам нынешнего времени. Одним словом, основными тяготами перехода были скука и ограничение употребления пресной воды, ради возобновления запасов которой пришлось непланово заходить на острова Зелёного Мыса, где народ отведал множество экзотических фруктов и продегустировал португальские вина.

В тропиках начались проблемы с вентиляцией верхнего трюма, пришлось налаживать организацию сквозь него постоянного протока воздуха. Окатывание людей водой на корме или носу происходило непрерывно. Команда и десант предпочитали находиться на верхней палубе: внутри-то духота.

Благословенный Капштадт, изнурительный переход через весь Индийский океан. Можете удивляться, но штормы или дожди все воспринимали с энтузиазмом: понижение температуры – это же просто великолепно! Передышка в Батавии и рывок на север с заходом за водой на один из островов. Посещать Шанхай мы остереглись, потому что идём воевать как раз против китайцев – как бы чего не вышло!

К Охотску подошли, обойдя Японию с востока и пройдя через цепь Курильских островов, в расчётное время – последние числа мая. То что надо. Как раз море в этих местах очистилось ото льда. Тут достаточно удобный, закрытый от моря залив, в котором готовилась к плаванию джонка «Диана».

Ещё до того, как наша эскадра завершила постановку на якоря, от джонки отошла шлюпка – капитан Пантелеев поспешил встретить знакомую ему «Селену» и два её систершипа. Даже семафорными сигналами не обменялись, не говоря о поднятии флагов-распоряжений. И самого Захара, и гребцов всех переобнимали, по плечам похлопали, и неорганизованная встреча мигом превратилась в пересказ новостей и сообщения о здравии родственников. А четыре капитана вместе с Софьей прошли в капитанскую каюту, которая просторней адмиральского салона. Нужно было ознакомиться с обстановкой.

Прежде всего, никакого воеводы в Охотске нет. Таковой имеет место быть в Якутске, до которого отсюда два месяца пути, не во всякое время года проходимого. Тут всем заправляет казачий атаман, собирающий ясак с местных жителей и отправляющий пушнину на Москву. Дело это государево и является неприкосновенным, поскольку деньги от этого проистекают огромные.

Сам же Захар со товарищи прошёл минувшим летом вдоль западного берега этого моря, которое нынче именуют Ламским, до самого устья Амура, где присмотрел место для лодочного двора. Признаков присутствия маньчжур он нигде не увидел, кругом сплошные люди каменного века со своими князьками или иного манера вожаками. Себя они зовут по-разному, а русские именуют их гиляками. Женщины их с приезжими приветливы, а мужчины недорого отдают меха за ножики, топоры, наконечники и иные железные изделия.

Не будем забывать, что экипаж состоит из сплошных архангельских школяров, которые все поголовно куют весело и непринуждённо, отчего тунгусы получали всегда то, чего желали. Гарпуны, например, или любопытные наконечники вроде как для римских пилумов, которыми умеют закалывать моржей через задницу.

Собственно, запасы металла на корабле были невелики, отчего «Диана» сбегала в Шанхай, где прикупила китайского. Шкурки тутошнего морского бобра – калана – пошли там по высокой цене, отчего средств хватило и на рис, и на тамошнее просо, да ещё и на порох, шёлк, чай, которые поступили в острог в добавление к ранее доставленным. А вот соболей и меха чернобурых лисиц Захар отдал казакам, поскольку это всё тот же ясак, только не силой взятый, а торгом полученный, то есть это здесь государственное достояние.

Зимовала джонка на берегу, где шло её поправление и, как всегда, некоторое совершенствование. На зиму запасли лосося, а хлебного довольствия было в достатке. Даже эвенов подкармливали. Выяснилось, что местных к уплате ясака принуждали, держа в остроге заложников, так эту практику капитан Пантелеев прекратил, потому что та же задача безболезненно решалась простым торгом. Он же понимает, что казаки не могли воспользоваться этим вариантом тупо потому, что сами имеют железных изделий отнюдь не в изобилии.

Учась зимами в школе, члены команды имели начальные понятия о чёрной металлургии. Поискали по окрестностям, нашли лимонит и провели несколько плавок сыродутным методом. С пятого раза получили полпуда мягкого кричного железа. Атамана, пожелавшего качать права, застрелили, револьверы-то есть у всех и содержатся они в исправности. А что делать, если прокурор здесь медведь, а закон – тайга?

На это лето планировали пройти вдоль северного берега Охотского моря, сделать толковое его описание и познакомиться с местными. В принципе, казаки тутошние числом около сорока человек не особо-то протестовали, потому что гоняться с риском для жизни за тунгусами по лесам и горам – удовольствие сомнительное. Намного лучше заниматься благоустройством себя любимых да собирать добровольно приносимые меха, складывая их в амбар.

Протестная группа из дюжины самых принципиальных казаков ушла в Якутск с жалобой к воеводе на самоуправство людей в чёрном. Софья же представилась построенным по случаю её прибытия казакам в качестве адмирала моря Ламского с чрезвычайными полномочиями государя, о чём и грамотку предъявила. Не скажу наверняка, что было убедительней: бумага с печатью, полученный опыт или строй из полутысячи сермяжников, дружно выкрикнувший своё веское «виват!» – но обстановка никого не напрягала. На заздравную чарку рома хватило каждому.

Переход в устье Амура эскадры из четырёх вымпелов показал, что «Диана» сильно отстаёт. Место на левом северном берегу великой сибирской реки для лодочного двора оказалось подходящим. Из карт моего времени припоминаю, что где-то здесь находился Комсомольск-на-Амуре. Приличных размеров залив, подходящие глубины, пологий берег. С местными поладили, поднеся подарки и пообещав не охотиться в их угодьях. Оборону организовали дозорами, секретами и патрулями – недосуг нам стены возводить и валы насыпать.

«Селену» разгрузили и отправили в Охотск, чтобы отвезла домой ясак и отчёты, а сами поспешно собрали из привезённых с собой частей три двенадцатиметровых колёсных моторки. Джонку «Диану» послали описывать северный берег Охотского моря: где-то там имеется место для будущего Магадана и устье Колымы, знаменитой и золотыми приисками, и кучей других минеральных полезностей. Неплохо бы и Камчатку проведать и познакомиться с коряками, но не всё же сразу!

Сами же баржами и «Горгоной» двинулись вверх по Амуру. Сложная это река со многими мелями, островами, протоками – приходилось искать фарватер океанскому кораблю, хоть мы его и разгрузили. Ну что сказать? Лес по берегам, за которым ничего не видно. Лодки местных жителей встречались – рыбу здесь ловят. На китайском берегу попадаются селения, а на нашем – всё как вымерло. Изредка человека увидишь, да и тот скорее прячется.

Уже миновав устье Сунгари, встретили нескольких казаков, которые не ушли отсюда после подписания Нерчинского договора – отошли вглубь суши да и сидят, поглядывая на реку. Сами же себя причисляют к Нерчинску: оттуда людишки. Так я от них и не добился: не ушли они или потом пришли? А про запустение поведали, что ещё живы люди, при которых Поярков и Москвитин распугали местное население так, что оно свалило на другой берег Амура к маньчжурам, хоть раньше на земле сидели и выращивали хлеб.

А тут доклад: со стороны низовьев подходит отряд кораблей. Получается, нас обнаружили, пропустили и отсекли от моря. Мы тут же десантировали батальон сермяжников с артиллерией на свой берег и стали готовиться к бою: за тем и шли сюда, чтобы отчётливо обозначить присутствие России в столь отдалённом регионе.