Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович. Страница 69

Софи в положенный срок родила девчонку, которую нарекли именем Элизабет, чтобы в бытовом варианте это звучало Бетти, но нянюшки её Лизонькой зовут. Похоже, нормальный ребёнок. Так уж вышло, что крёстным отцом ей был государь: он как раз обогнул пол света на «Наяде», заглянув по пути в Кадис, Капштадт, Батавию и Макао. Ну и в середине лета оказался у нас, выполнив экскурс по своим крепостям и проверив несение службы. В дела хозяйственные вникал, по цехам полазил и принял парад сермяжных войск на главной площади Сомольска.

* * *

Строевая подготовка у наших лесных бойцов проводится без топанья, потому что шаг им нужен мягкий. Разумеется, барабанщиков или знаменосцев в их рядах нет. Но на смотре или параде следует идти в ногу, поэтому ритм движения традиционно задаёт запевала. Ну не пищиками же, которыми они сигналят друг другу в лесу, аккомпанировать торжественному маршу! Пищики – это свистелки и крякалки, имитирующие птичьи голоса.

Так про песню.

Жил да был, жил да был, жил да был один король,
Правил он, как мог, страною и людьми.
Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,
Но, впрочем, песня не о нём, а о любви!
В те времена жила красавица одна,
У стен дворца она пасла гусей,
Но для Луи была милее всех она,
Решил Луи, что женится на ней.
Всё могут короли, всё могут короли,
И судьбы всей земли вершат они порой,
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король!
Не может ни один, ни один король!
«Я женюсь! Я женюсь! Я женюсь!» – Луи сказал,
Но сбежались тут соседи-короли.
Ой, какой же был скандал! Ну какой же был скандал!
Но, впрочем, песня не о нём, а о любви!
И под венец Луи пошёл совсем с другой,
В родне у ней все были короли.
Но если б видел кто портрет принцессы той,
Не стал бы он завидовать Луи!
Всё могут короли, всё могут короли,
И судьбы всей земли вершат они порой,
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король!
Не может ни один, ни один король! [2]

Вообще-то я думал, что споют про Марусю, которая весной под старою сосной с Ванюшею любимым прощается – нарочно ведь напел для подобных случаев. Но она больше в стрелецких полках в ходу. А сермяжникам полюбилась эта. Так государь не прогневался, но на капрала Уокер посмотрел пристально. Лиза ведь уже тоже дочку подарила своему походно-полевому супругу. Они вообще почти не разлучаются, отчего Пётр всегда ухожен и обласкан. Да и ближники царя к Лизавете относятся с почтением: не перечесть, скольких она спасла он гнева скорого на расправу спутника жизни.

Да, на Лизу-Рисовальщицу уже смотрят как на царицу, хотя и без раболепства, но почтительно. Статус гвардейского капрала и фрейлины царевны Софьи Строгановой тоже, конечно, добавляют ей веса, но более всего, конечно, давняя и устойчивая приязнь первого парня на дере… царстве, конечно. И сама Лиза, что уж греха таить, в своего Петрушу по-прежнему влюблена.

* * *

Понятно, что для мамочек успехи детей всегда важны. Если дочурка пока только хорошо ест и вовремя пукает, то Чарли много чего делает и более осмысленного. Вокруг него образовалась разношёрстная компания местной близкой годами детворы, занятой рыбалками, плаваниями (как нагишом, так и на лодочках местной выделки – долблёнках и корянках), ловлей птиц, бегом наперегонки – да не перечесть всего. Для себя я отметил, что Чарльз показал друзьям русские буквы, которые ребята попытались использовать и для записи слов родной речи, а для каждой нации они свои. Налицо попытка создания пяти национальных алфавитов на основе кириллицы. Два из них – китайский и корейский, то есть принадлежат странам, пользующимся иероглифами.

Чтобы осветить национальный вопрос, отмечу, что без каких-либо законодательных актов тихо по команде было пущено указание о введении в Приамурье свободы совести. Инициатива исходила от князя Василия Голицына – понимает человек, что крайне трудно заставить кого-то верить или не верить. А если заставлять верить во что-то определённое, дело это очень трудоёмкое и нам без надобности.

Между тем иезуиты имеют в Китае собственную миссию. Именно они и переводили с латыни и на латынь переговоры в Нерчинске в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. Среди русских знающие этот язык встречались, но не среди китайцев и маньчжур. Кроме того, иезуиты и в Японии успели провести агитационную работу – теперь японцы собственных христиан перековывают в синтоизм. Или это буддизм? Да ну их, не хватало ещё и над этим голову ломать.

За самовольство с совестью государь, естественно, привлёк к ответу и своего адмирала, и князя. И быстро признал: в его землях проживает множество магометан, попытки крестить которых могут обратиться восстаниями или внутренними войнами. Ещё я дал ему понять, что подрастающий в Швеции Карл за двенадцатым номером будет талантлив в военном деле и амбициозен по жизни. Пора готовиться к миру с турками и захвату Невы, но делать это без особого шума: нам сейчас важно дождаться хлеба с Кубани, всячески укрепив её казаками и городками от набегов черкесов и иных кавказцев. А вот от захвата Риги отговорил: этот город штурмовали значительно чаще, чем брали. Он не всем по зубам.

* * *

Для полноты картины добавлю, что стокилометровая брусовка от Ачинска до Енисея прослужила недолго: местные жители извлекли из неё все гвозди, отчего она просто расползлась. Зато наши разведчики водных путей отыскали мокрый болотистый волок по реке Кеть, ставший проходимым после доработки его водопромывочной баржей – проходимым для двенадцатитонных барж, которым было достаточно ширины в три метра при глубине в один. Это, кстати, делало очень простой и постройку шлюзов, которых потребовалось немного. Так что управились малыми силами без привлечения государственных ресурсов.

Четыре волока по Ангарским порогам и пятый, из Селенги в Шилку, тоже взяли под управление наши люди. И под охрану, ясное дело. Здесь брусовки содержались в порядке: это стратегическое направление, за которым бдит Ямской приказ. Этим путём государь и убыл восвояси, везя немыслимо большой ясак: соболей мы заготовили много.

Из Пекина вернулись лазутчики. Они нашли в столице Поднебесной двор, где поселили пленных с Амура, взятых ещё при первом захвате Албазина. Те считались служащими богдыхана, как нынче русские именуют императора Китая. Успели разобраться в обстановке. Их, как христиан, приветили живущие в столице Поднебесной иезуиты. Наши бывшие соотечественники даже церковь православную оборудовали в одной из комнат здания, где их разместили. Так что новости из китайской столицы теперь поступали к нам регулярно, как и к ним подарки с дикой реки Амур в знак поддержки единоверцев, оказавшихся на чужбине. Икона там, свечи восковые, книги религиозного содержания, золотишко по мелочишке.

Так шли годы, рождались и росли дети, наши корабли ходили вокруг Африки, доставляя на Дальний Восток людей охотных и промышленную продукцию, а обратно возвращались в обход Южной Америки, загрузившись фарфором, чаем и шелками. Многое продавали в Европе, но и в Архангельск кое-что привозили из восточной роскоши, хотя главными видами груза были стекло и металлы – невольно приходилось использовать западных соседей в качестве сырьевого придатка, поскольку становление отечественной металлургии проходило не очень быстро.