Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Хорф Харальд. Страница 119

Разум Кузнецова нашёл ближайшего к предателю робота. Им оказалась «Терешкова», готовящая предателю завтрак в буфете. Это гражданская модель, лишённая оружия и боевой программы, но это неважно. Полковник отдал мысленный приказ, и «Терешкова», отложив только что сделанный бутерброд, направилась в пункт управления. Добравшись до нужного помещения, она подошла к нервничающему за инженерским пультом Абрамову, оттопырила средний палец и с размаха вонзила его предателю в затылок на всю длину. Абрамов судорожно забился в агонии и затих. «Терешкова» выдрала из его черепа затылок с микросхемой, вырвала из окровавленной плоти микросхему и разломила надвое, после чего выбросила из кресла дежурного инженера труп предателя, уселась на его место и замерла в ожидании новых приказов.

Не совсем то, что выстрел из ТТ, но сойдёт. Полковник отдал мысленную команду роботам комплекса «Сахалин» наводить порядок на всей площади объекта, и «Метеор» рванулся ввысь, к орбите. Кузнецов ещё раз вгляделся в своё лицо через Массив, взирающий на него посредством всех имеющихся на «Метеоре» датчиков. М-да. Франкенштейн, версия 2.0, нейрополимерный вариант. Хорошо, хоть глаза сформировались полностью. Остальное просто феерическая прелесть… Ладно, до свадьбы заживёт.

Он уселся в пилотское кресло, мысленно установил баллистический курс на «Предприятие 3826» и закрыл глаза, разглядывая громады информационных данных, заложенных в Массив Сеченовым.

Спустя пятнадцать минут «Метеор» завис в трёх с половиной километрах над «Предприятием 3826», в десятке метров от сталинской высотки комплекса «Челомей», и распахнул десантный люк. Полковник подошёл к разверзнутым люковым створам и посмотрел вниз. Сегодня хорошая погода, солнце и почти нет облачности. С этой высоты «Предприятие 3826» выглядит небольшим игрушечным макетом, изготовленным с любовью и старанием силами пионерского кружка «Юный техник», участники которого влюблены в науку и мечтают поскорее вырасти, чтобы стать великими учёными и двигать науку в космос.

Даже звено «Кречетов», осуществляющее боевое патрулирование полутора километрами ниже, отсюда не выглядит агрессивно. А зависшая неподалёку громада «Икара» со сталинской высоткой на себе смотрится и вовсе невероятно горделиво. Прямо торжество науки, невольно испытываешь гордость за Родину. Даже зная правду обо всём. Всё-таки это Родина. Она одна, словно мать, и её не выбирают. Кстати, гордость советской науки, комплекс «Челомей» на платформе «Икар», обычно висит гораздо ниже, на высоте порядка километра. Но сейчас «Предприятие 3826» блокировано боевыми роботами согласно чрезвычайному протоколу, и Сеченов не стал рисковать, нарушая периметр.

Что ж, его можно понять. Кузнецов коснулся мыслью одного из «Кречетов» и отдал приказ отнести себя к ближайшему входу в конструкторско-лабораторный сектор Сеченова. Кибернетический истребитель изящно отвалил в сторону, выходя из состава звена, и красивым манёвром заложил вираж, набирая высоту и ускорение. Спустя несколько секунд «Кречет» завис перед полковником, и Кузнецов, ловко перепрыгнув с «Метеора» на истребитель, уселся на его фюзеляж, словно на лошадь.

— Поехали! — коротко приказал он.

«Кречет» на малом ходу пошёл к верхним ярусам сталинской высотки, и полковник вновь усмехнулся. Прямо барон Мюнхгаузен в современной интерпретации. Начинаешь понимать Гагарина лучше, чем многие. Киберистребитель донёс его до верхней террасы, обрамлённой ажурными перилами, и завис, сосредоточенно гудя двигателями. Кузнецов спрыгнул наземь, поправил кобуру с ТТ и направился к дверям.

Внутри высотки располагалось истинное царство науки. Полковник любил это место: кругом выставочные образцы различных роботов, экспозиционные модели самых последних разработок, электронные экраны со сложными чертежами и формулами соседствуют со старыми стендами, на которых под стеклом выложены старые пожелтевшие схемы, начерченные от руки учёными научной когорты Сеченова ещё в те давние годы, когда «Предприятие 3826» только задумывалось ими. История развития советской науки, история великого прорыва, история мирового прогресса. История финала человеческой индивидуальности.

До кабинета Сеченова Кузнецов добрался в полном одиночестве. Живой персонал всё ещё отдыхал на праздниках, кибернетический персонал Сеченов отправил на нижние этажи, готовясь к этому разговору. Так даже лучше. Идти по пустым громадным залам, уставленным первыми моделями реактивных самолётов, луноходов и космических спутников, созданных на «Предприятии 3826», было гораздо интересней. Чувствовалась атмосфера грандиозности труда, проделанного множеством людей. Очень скоро оценить подобную грандиозность смогут лишь считаные единицы из миллиардов. Полковник мысленным распоряжением открыл электронный замок и вошёл в кабинет легендарного учёного.

— Здравствуй, Дмитрий Сергеевич. — Кузнецов посмотрел на Сеченова внимательным взглядом и коротко обронил: — Обе! Свободны!

Замершие вокруг академика стальные близняшки-телохранительницы синхронной грациозной походкой покинули кабинет, и Сеченов устало вздохнул:

— Добрый день, Александр Иванович. Вы изменились.

— Есть немного, — не стал спорить полковник, разглядывая Человека-желе, безучастно стоящего в расположенном в углу лабораторном бассейне. — Стал похож на него. В этом заключалась твоя цель?

— Моя цель заключалась в том, чтобы спасти тебе жизнь, — укоризненно возразил Сеченов. — Я делал этот медблок для себя. Но тебе он оказался нужней. Я не знал, что всё так обернётся. Ни один расчёт не показывал, что возможно что-либо подобное!

— Я видел расчёты, — согласился Кузнецов. — Из них следует, что у меня редкое сочетание генов и невозможно заранее предугадать, как поведёт себя ДНК-реставратор при контакте с моим генетическим кодом. Поэтому ты отправил именно меня? Нужно было поставить практический эксперимент? Ты же знал, что я не стану отправлять своих людей на смерть и пойду сам. — Полковник пожал плечами. — Я не сержусь. В конце концов, «Аргентум» для этого и создан.

— Я бы сказал, — поправил его Сеченов, — что у тебя аномальное сочетание генов. Генетический след древних прародителей, покинувших эту планету тысячи лет назад. Когда-то такая генетика была у каждого. Сейчас не осталось ни у кого. Точнее, раз ты существуешь, почти ни у кого. Но я не сомневаюсь, что теперь, объединившись в единый «Коллектив», человечество достигнет звёзд и когда-нибудь разыщет бесконечно далёких и бесконечно могучих предков!

— А предки узнают в этом Коллективе своих потомков? — уточнил Кузнецов. — Им будет непросто опознать их в одной-единственной на всех личности.

— Это не будет единственная личность! — вскинулся Сеченов. — Это будет коллективный разум! Миллиарды разумных частиц, слившихся в единое целое! Могучее, гениальное и прогрессивное!

— А тех, кто не захочет сливаться в единое прогрессивное целое по-хорошему, ты заставишь силой? — Полковник внимательно изучал нейрополимерную перчатку на руке Сеченова. — Или выпустишь на них очередную коричневую чуму в стиле профессора Захарова? Добрый день, Харитон Радеоныч! Тебе там не тесно? Скучно, наверное, без связи с полимерами?

— Я был против эпидемии! — вскинулся Сеченов. — Это не моя вина! В этом нет ничьей вины, мы стояли перед выбором: или мы, или гитлеровцы!

— И в чём оказалась разница? — Полковник испытующе посмотрел на академика, но поморщился и безразлично махнул рукой. — Ладно, теперь уже неважно. Что сделано, то сделано, назад не вернёшь. Сейчас самое время не наломать дров на будущее, не так ли, Дмитрий Сергеевич?

— Объединение людей в единый «Коллектив» — это спасение! — убеждённо заявил Сеченов. — Это выход! Это шанс всё исправить и никогда больше не опускаться до смертоубийства себе подобных!

— И чтобы не опускаться до смертоубийства, — продолжил за него полковник, — ты лишишь себе подобных воли. Чтобы не возиться потом с несогласными.

— Я не собираюсь лишать воли кого бы то ни было! — возмущённо воскликнул Сеченов. — Я лишь избавлю их от эгоизма, алчности и примитивного стремления грести всё под себя любой ценой!