Из пушки на Луну - Верн Жюль Габриэль. Страница 38

Достаточно было нажать пальцем на кнопку, чтобы замкнуть ток и мгновенно воспламенить полтораста тонн пироксилина.

28 ноября все 800 патронов пироксилина были уложены на дне колумбиады с требовавшейся правильностью. В этой части дела удача была полная.

Но сколько суеты, хлопот и тревог выпало на долю Барбикена! Несмотря на строгое запрещение доступа публики внутрь ограды Стонзхилла, каждый день множество любопытных ухитрялось незаметно перелезать через далеко тянувшийся забор. Это бы еще ничего, но многие из непрошенных гостей доводили свою беспечность до безумия: пробравшись в ограду, они закуривали папиросы или сигары среди тюков взрывчатой смеси! Барбикен выходил из себя, а достойнейший Мастон, стараясь помочь своему председателю, бросался на праздношатающихся зрителей, пускался вдогонку за ними с палкой, подбирал бросаемые ими во время бегства окурки зажженных сигар. Это была тяжкая работа, потому что около ограды теснились десятки тысяч посетителей, пользовавшиеся всяким случаем, чтобы перелезть через забор и удовлетворить свое любопытство.

Мишель Ардан также предложил было свои услуги в качестве стражника и взялся провожать каждый тюк до отверстия колумбиады. Но однажды Барбикен застал такую сцену: Ардан энергично обращает в бегство нескольких курильщиков, но — увы! — сам бежит за ними с зажженной сигарой в зубах! Пришлось убрать этого неисправимого курильщика и учредить за ним строжайший надзор. Но все обошлось благополучно: никто не взлетел на воздух, и колумбиаду зарядили пироксилином без всякой катастрофы.

Третьему пари капитана Николя грозила участь первых двух, но все же оно не было еще проиграно: оставалось еще опустить огромный снаряд на уложенные слои хлопчатобумажного пороха.

Прежде чем приступить к этой последней операции, нужно было разместить в вагоне вещи, необходимые в пути. Вещей набралось очень много, а если бы дали волю Ардану, то не осталось бы места для самих путников. Нельзя себе вообразить все количество вещей и вещиц, которые восторженный француз закупил и собирался захватить с собой на Луну: это была целая выставка безделушек или, во всяком случае, предметов, совершенно бесполезных в предстоявшем путешествии. Пришлось Барбикену вмешаться и отменить почти все затеи Ардана.

Из физических и астрономических приборов путники взяли с собой лишь несколько термометров, барометров и подзорных труб; их уложили в специально изготовленный чемодан.

Чтобы наблюдать за Луной во время полета, а также для путешествий по ее поверхности, путники брали с собой превосходную карту — известную «Марра selenographica» (Лунная карта) Бэра и Мэдлера, — отпечатанную на четырех листах и справедливо считающуюся шедевром наблюдательного искусства и трудолюбия этих почтенных астрономов.

Эта карта воспроизводила с замечательной точностью все подробности, которые были установлены астрономическими наблюдениями на поверхности Луны: ее горы, долины, цирки, кратеры, пики, борозды, их сравнительные размеры, их названия, начиная с горы Лейбница у восточного края Луны до «Моря холода», обозначаемого около северного полюса земного спутника.

Понятно, что такая карта являлась особенно драгоценной для наших путников: они могли подробно изучить географию Луны во время пути и проверять свои знания «в натуре», еще не ступив на Луну ногой, так как имели возможность наблюдать ее из «окна».

На всякий случай надо было захватить и оружие: три винтовки, три охотничьих ружья с разрывными пулями и порядочный запас пороха.

— Неизвестно, с кем будем иметь дело там, на Луне, — говорил Ардан. — И люди тамошние и звери могут встретить нас совсем недружелюбно. Надо принять меры предосторожности.

Необходимо также было захватить с собой разного рода одежду, приспособленную для всех климатических поясов.

Нужно было также взять кирки, заступы, топоры, ручные пилы и некоторое количество других инструментов, необходимых для всякого «колониста».

Мишель Ардан намеревался поместить в вагоне еще нескольких животных, по паре, для разведения их на Луне.

— Уж не собираешься ли ты превратить снаряд колумбиады в Ноев ковчег? — спросил его Барбикен с улыбкой.

— Вовсе нет! — возразил Ардан. — Не вижу надобности разводить на Луне змей и тигров, но хорошо бы захватить кое-какую скотинку: быка и корову, пару лошадок или ослов. Они могли бы послужить вьючными животными и, кроме того, несомненно украсили бы собой лунные пейзажи.

— Твоя правда, дорогой Ардан! — отвечал Барбикен. — Но наш вагон не может служить даже малым ковчегом. Нужно считаться с пределами возможного.

Однако Ардану все-таки удалось хоть отчасти осуществить свои колонизаторские стремления. После долгих споров и Барбикен и Николь согласились, что можно поместить двух собак — отличную охотничью, принадлежавшую Николю, и великолепного, очень сильного нью-фаундлендского пса.

Согласились взять и несколько ящиков семян наиболее полезных растений, но отвергли мешки с садовой землей, которую Ардан считал необходимой для первого посева земных семян на Луне. Ардан утешился тем, что ему разрешили взять с дюжину саженцев полезных деревьев; при тщательной их упаковке в соломе они заняли совсем незаметное место в одном из уголков «вагона».

Оставался чрезвычайно существенный вопрос — о съестных припасах, так как необходимо было считаться с вероятностью совершенного отсутствия растительности и животных на Луне. В этом вопросе и Барбикен был сторонником «больших количеств», оставаясь, однако, строгим приверженцем экономии пространства в «вагоне». Долго думая над тем, как захватить «возможно большее количество пищи при возможно меньшем ее объеме», он достиг того, что в вагоне оказался склад съестных припасов на целый год.

На первый взгляд это может показаться не только изумительным, но и совершенно невероятным, хотя понятно, что съестные припасы могли состоять только из консервов мяса и овощей. Но дело в том, что эти консервы подвергнуты были действию гидравлического пресса, то есть были спрессованы до минимального размера, до последней, так сказать, степени, при которой они могли сохранить свои питательные свойства.

Для употребления таких консервов в пищу требовалось растворять их в значительном количестве воды. Но воды решено было захватить лишь на два месяца: во-первых, вследствие ее громоздкости, — жидкости ведь почти несжимаемы! — во-вторых, и это главное, никто из путников не сомневался, что на Луне должна встретиться вода, хотя бы в небольших количествах и в самых глубоких низинах. Кроме воды, взяли виски — и довольно много: двести литров.

Разумеется, это не обещало ни разнообразия, ни вкусного стола, но странно было бы предъявлять какую-либо требовательность к пище при условии такого необыкновенного путешествия. Кроме того, надеялись, что на Луне найдутся питательные вещества и даже кое-какая живность. У Мишеля Ардана не было даже никаких сомнений на этот счет.

— Если бы я думал, что на Луне нечего кушать, то, право, не захотел бы лететь туда.

— А если все-таки окажется, что там «нечего кушать»? — спросил Николь.

— Не может этого быть! Впрочем, — добавил он, — разве мы останемся совершенно одни, брошенные на полный произвол судьбы? Разве у нас не будет друзей на Земле?

— О, конечно! — с жаром воскликнул Мастон. — Кто может в этом сомневаться!

— Позвольте! Что вы под этим подразумеваете? Друзья останутся ведь на Земле, а мы будем на Луне… если только до нее долетим, — перебил Николь.

— Ничего нет проще! — ответил Ардан. — Разве колумбиада не останется на своем месте? Так вот каждый раз, как Луна подойдет под удобный прицел, — бац в нее бомбой, хорошо начиненной съестными припасами и всякого рода сюрпризами!

— Ура, ура, ура! — прокричал Мастон вне себя от восторга. — Вот это придумано, так придумано! Лучше нельзя! Конечно, друзья, мы вас не забудем.

Мастон тотчас же умолк. По его лицу видно было, что он уже обдумывал подробности следующего выстрела колумбиады.