Из пушки на Луну - Верн Жюль Габриэль. Страница 59

— В чем же причина такой особенности? — спросил Николь.

— Этого еще никто не знает, — ответил председатель Пушечного клуба.

— Какой чудесный блеск! — повторял Мишель. — Едва ли можно встретить где-либо зрелище более великолепное!

— Что-то ты скажешь, если какие-нибудь случайности увлекут нас к южному полушарию? — спросил Барбикен.

— Скажу, что там еще прекраснее! — ответил, не запинаясь, Мишель Ардан.

В эту минуту снаряд проносился над самым цирком «Коперника». Цирк имел форму почти полного круга, и его крутые края отчетливо выделялись. Можно было даже заметить двойную кольцеобразную гряду. Кругом расстилалась дикая на вид, сероватого цвета равнина, рельеф которой рисовался на желтом фоне. На дне цирка два или три конуса, подобные громадным брильянтам ослепительной игры, блеснули на мгновенье и снова исчезли, как бы запертые в ларчике. Края цирка к северу понижались. Пролетая над окрестной равниной, Барбикен мог отметить громадное число мелких гор. К югу равнина шла гладко, без всяких возвышений. К северу, напротив, до того места, где она примыкает к «Океану бурь», она была похожа на водную поверхность, взволнованную ураганом; верхушки гор и холмов казались на ней рядами вздымающихся волн. Везде и по разным направлениям бежали световые полосы, которые все сходились в одну точку на вершине «Коперника». Некоторые из них имели до 30 километров в ширину, а по длине занимали неизмеримые пространства.

Путешественники рассуждали о происхождении этих световых полос, но для них, так же как и для земных наблюдателей, причина этого странного явления оставалась необъяснимой.

— Но почему бы не допустить, что это вовсе не лучи, а отроги гор, способные ярче отражать солнечный свет? — спросил Николь.

— Нет, — возразил Барбикен, — если бы действительно было так, как ты говоришь, то эти отроги при некоторых положениях Луны относительно Солнца отбрасывали бы тень, чего на самом деле нет.

И действительно, светлые полосы появлялись только в то время, когда Солнце стояло прямо против Луны; при косых же лучах света они исчезали.

— Неужели не придумали еще объяснения для этих световых полос? — спросил Мишель. — Я не допускаю, чтобы ученые оказались вдруг бессильными разрешить этот вопрос.

— Да, — отвечал Барбикен. — Гершель высказал свое мнение об этом, но не выдает его за достоверное.

— Нужды нет. В чем же состоит его мнение?

— Он предполагал, что световые полосы не что иное, как потоки застывшей лавы, которые сияют в то время, когда Солнце бросает свои лучи прямо на них. Это, пожалуй, возможно, но ручаться за достоверность такого объяснения нельзя. Впрочем, если мы подойдем ближе к Горе «Тихо», то, может быть, нам и удастся открыть причину этого блеска.

— А знаете ли, друзья, на что похожа эта равнина, если глядеть на нее с высоты, на которой мы теперь находимся? — спросил Мишель.

— Не знаю, — ответил Николь.

— Со всеми этими обломками лавы, вытянутыми наподобие веретена, она кажется огромной грудой бирюлек, раскинутых в полнейшем беспорядке. Так и хочется крючком повыдергать их одну за другой!

— Достойный друг, — сказал глубокомысленно Барбикен, — что толковать о том, на что это похоже, если в настоящую минуту мы не знаем даже, что это такое!

— Основательный ответ! — воскликнул Мишель. — Вот что значит иметь дело с учеными.

Снаряд между тем двигался вдоль лунного диска с неизменной скоростью. Всякий поймет, что путешественники не думали в это время об отдыхе. Каждую секунду менялся ландшафт, проносившийся у них перед глазами. Утром, около половины второго, они заметили вершину другой горы. Барбикен справился по карте: оказалось, что это был «Эратосфен».

Эта кольцеобразная гора, высотой в 4500 метров, была одной из чрезвычайно многочисленных на лунной поверхности. Здесь, между прочим, Барбикен сообщил приятелям довольно странное мнение Кеплера р происхождении лунных цирков. Знаменитый астроном утверждал, что кратерообразные впадины — дело рук человеческих.

— С какой же целью? — спросил Николь.

— Цель-то понятна! — ответил Барбикен. — Селениты предприняли эти колоссальные работы и вырыли обширные пещеры, чтобы, укрываясь в них, предохранить себя от Солнца, которое жжет их по две недели сряду.

— Селениты совсем не так глупы! — заметил Мишель.

— По-моему, это странная мысль, — сказал Николь. — Надо полагать, Кеплеру неизвестны были действительные размеры этих цирков, потому что вырыть такие гигантские впадины — вещь положительно невозможная.

— Но ведь тяжесть-то там в шесть раз меньше, чем на поверхности Земли, — сказал Мишель.

— А ты забыл, что и селениты сами в шесть раз меньше жителей Земли, — возразил Николь.

— Да существуют ли еще эти селениты? — заметил Барбикен.

Слова председателя прекратили начавшийся спор.

«Эратосфен» исчез раньше, чем снаряд успел подойти к нему настолько, чтоб возможно было произвести более точное его исследование. Эта гора отделяла цепь «Апеннин» от «Карпатских гор».

Путешественникам удалось только мельком взглянуть на вершины «Апеннин».

ГЛАВА XIII

Лунные ландшафты

В половине третьего утра снаряд находился уже на уровне тридцатой параллели северной широты; только тысяча километров отделяла его от Луны, а в оптические инструменты это расстояние казалось меньше десяти. Коснуться какой-нибудь точки лунного диска попрежнему представлялось невозможным. Для Барбикена была непонятна относительно умеренная скорость движения. На таком незначительном расстоянии от Луны надо было ожидать скорость гораздо большую, чтоб снаряд не падал на Луну, подчиняясь ее притяжению. Причина этого явления оставалась пока неизвестной. Да и времени лишнего не было для каких бы то ни было изысканий… Путешественники всецело обратились в зрение: они боялись упустить из виду малейшие подробности.

Итак, в телескоп Луна казалась всего на расстоянии десяти километров. Что мог бы различить на поверхности Земли воздухоплаватель, поднявшийся на такое расстояние?

Вот точное описание всего того, что видели Барбикен и его товарищи с этой высоты.

Лунный диск, казалось, был усеян широкими пятнами самой разнообразной окраски. Исследователи Луны и астрономы не согласны между собою относительно цветов этих пятен. Юлиус Шмидт утверждает, что если б высушить все земные океаны, то лунный наблюдатель не различил бы на земном шаре, между всеми океанами и материковыми равнинами, таких резко обозначенных оттенке в, какие видны на Луне земному наблюдателю. По его мнению, общий цвет этих обширных равнин, носящих название «морей», темносерый, с примесью зеленого цвета и коричневого. Некоторые из больших кратеров имеют ту же окраску.

Некоторые пространства отливали зеленым цветом, который, по исследованию Юлиуса Шмидта, оказался и в «Море ясности» и в «Море влажности».

Барбикен различил широкие кратеры, не имеющие внутренних конусов; кратеры эти имели синеватый оттенок, похожий на цвет хорошо отполированной стальной пластинки. Такие оттенки действительно свойственны лунному диску, а вовсе не происходят от несовершенства объективов в телескопах или от влияния земной атмосферы, как утверждали некоторые астрономы. Барбикен в этом случае не мог впадать ни в какие сомнения. Он производил наблюдения в безвоздушном пространстве, и никакой оптической ошибки тут быть не могло. Но происходили ли эти зеленые цвета от растительности, которая поддерживалась плотной и низкой атмосферой, или от чего-либо другого, — этого твердо сказать он не мог.

Вот еще одна особенность лунного диска, причину которой ему тоже не удалось точно определить.

Мишель Ардан, находившийся во время наблюдения около Барбикена, заметил длинные белые линии, ярко освещенные солнечными лучами. Они были совсем не похожи на недавнее сияние «Коперника». Они тянулись параллельно одна другой.